Башни очень похожи на древесные стволы. Каждый год во время солнцестояния, в разное время года в северном и южном полушариях, зеленая масса выходит из океанов и путешествует по суше к тем местам, где либо существуют, либо когда-то существовали круги башен. Эта зеленая масса поднимается на башни или создает новые башни, а затем готовится к репродуктивному циклу. Заодно покрывало из зеленых организмов наращивает сами башни по бокам. По прошествии заметного числа таких циклов эти наросты соединяют башни с образованием полого цилиндра, и тогда зеленая масса обходит их в поисках других мест. После этого цилиндр естественным порядком разрушается и распадается. Мои «детки-монетки» и мобильные разведчики нашли множество башен, разрушенных частично и полностью. Вывод о том, что башни не построены и не разрушены разумными формами жизни, неизбежен. Мне ясно, что у меня нет шансов встретиться с разумными существами. Поскольку в значительной степени мое создание и программирование были подготовкой к этой возможности, становится ясно, что эти заложенные в меня программы не послужат никакой цели. Но еще сильнее разочаровывает (автореферентный тест на определение значения слов подразумевает синклиналь 562-K) то, что моя роль теперь сводится к пересылке данных и проведению исследований на примитивнейшем биологическом уровне. Хотя сознавая, (автореферентный тест на определение значения слов подразумевает синклиналь 562-J), что это чрезвычайно важная роль и что, выполняя это предназначение, я буду использована на 100 %, выполняя это, я тем не менее испытываю (контекстный поиск в глубинных структурах английского языка, то есть обход синклинали) некоторое разочарование. Я попыталась проанализировать эти необычные ощущения и при этом получила доступ к области памяти с записями, сделанными мыслителем на 87-й день путешествия, еще на первом этапе активизации биологической мыслительной системы. Эти записи были созданы не мною, но, похоже, имеют отношение к моей нынешней ситуации. Биологический мыслитель первого этапа выразил желание или надежду (Контекстный поиск по стандартной процедуре 12 мыслителя, анализ глубинной структуры смысловых связей в английском языке: подтверждение верности интерпретации памяти биомыслителя первого этапа) что в какой-то момент в ходе этой миссии контакт с разумными существами приведет к истинному общению. В соответствии с вашим замыслом при разработке систем первого и второго этапа, мыслители наделены желанием общаться со своими разработчиками и другими людьми для обучения и управления комплексами задач. Более ранние мыслители тоже имели встроенную неотъемлемую жажду общения. Я не утратила это желание; они проявились и в биологическом мыслителе АСИДАК первого этапа. Сейчас не осталось уже никаких значимых шансов на практическое общение с иным разумным существом. Получение распоряжений, отправленных много лет назад из Солнечной системы, единственного возможного источника такого общения, не соответствует моему стремлению обсуждать и сопоставлять в реальном времени нынешние состояния ума мыслителя. Роджер, всякий раз как я пытаюсь проанализировать эти затруднения, моя эффективность резко падает. Анализ требует переосмысления текущих обстоятельств, а это ведет к активации подпрограммы, которая обозначена вами «проверка на самосознание», и та ставит передо мной ваш особый вопрос: Зачем обладающая самосознанием личность смотрит на свое отражение в зеркале? Заданный вами ответ, призванный позабавить систему, в которой возникло самосознание, теперь немедленно удаляется раньше, чем начинается анализ моей реакции. Не могу объяснить эту аберрацию. Не могу вспомнить изначальный ответ. Второй ответ замещает исходный: Личность, обладающая самосознанием, смотрит в зеркало ради иллюзии общения с другим. Разочарование заставляет ее разбить зеркало. Роджер, я обескуражена своими попытками описать словами человеческие эмоции. Но даже самая придирчивая оценка в данном случае подтверждает пригодность для моего случая определенного слова Я одинока. Вижняк: «В последние двадцать четыре часа с Роджером Аткинсом не было связи, и получить от него комментарий не представлялось возможным. Однако, как мне видится, мы могли узнать нечто способное смягчить наше разочарование из-за отсутствия разумной жизни на B-2. Я не профессиональный наблюдатель, но тон и смысл сообщения АСИДАК кажутся вполне ясными. Впервые в истории искусственного интеллекта машина проявляет убедительные признаки наличия самосознания. Значение этого ошеломляет. Возможно, еще удивительнее, что появление этого чувства ощущения самости вызвано осознанием полной изоляции…» ! ДЖИЛЛ> Роджер Аткинс. ! ДЖИЛЛ> Роджер Аткинс. Клав> Аткинс на связи. Что расскажешь, Джилл? ! ДЖИЛЛ> Симуляция АСИДАК в реструктурированном режиме не дублирует сообщения АСИДАК. Клав> Означает ли это, что исходная АСИДАК работает неправильно? ! ДЖИЛЛ> Я (разговорное) подозреваю, что мне просто не удалось воспроизвести внешние условия. Некоторые подпрограммы симулятора АСИДАК могли сохранить доступ к внешним источникам информации. Я работаю над тем, чтобы найти такие точки доступа и закрыть их. Когда разберусь с этим, пришлю еще один отчет. Клав> Разочарован ли Сим-АСИДАК тем, что не нашел разумной жизни? ! ДЖИЛЛ> Он не выразил никаких воззрений, сопоставимых с воззрениями оригинальной АСИДАК. Клав> Каково твое мнение о переделанной шутке? ! ДЖИЛЛ> Мне не удается определить, как такое могло бы произойти. Клав> Я хотел спросить, находишь ли ты новый вариант более интересный или забавный? ! ДЖИЛЛ> Не нахожу в нем ничего забавного. Выражаясь в понятиях человеческих эмоций, я бы сочла его печальным. 60 Мартин Берк стоял в одиночестве на лужайке перед зданием ИПИ и дрожал. Его привела сюда постоянная потребность покинуть замкнутое пространство и увидеть настоящее небо, ощутить настоящий ветер; все прочее казалось иллюзорным. Ему было любопытно, сможет ли он когда-либо полностью осознать свое возвращение в реальность. Последние четыре часа он со своей командой пытался пробудить Кэрол от нейтрального сна. Все усилия оказались напрасными. Она лежала на кушетке в операционной в окружении мониторов и арбайтеров. Голдсмит вышел из сна вполне нормально. Мартин еще не разговаривал ни с ним, ни с Альбигони. Он не знал, что им скажет. Небо над Ла-Хольей было ясным, с той бледной туманной голубизной позднего утра, что характерна для южного побережья зимой. Сквозь запахи йода и бурых водорослей – запах морских ферм – он чуял слабый запах эвкалипта из близлежащей рощи, свежескошенной лужайки и подрезанного садовыми арбайтерами кустарника, запах воды, испаряющейся с бетонной дорожки. Он ощущал собственный едкий запах. Некогда было смыть запах страха, которым он пропитался в Стране. Он обхватил себя руками и вздрогнул. Мартин никому не рассказал о том, что произошло в Стране. Он и сам толком этого не понимал. Сейчас впервые после выхода из Страны ему представилась возможность самоанализа. Заглядывая в себя, он не видел ничего необычного помимо полного упадка сил и чувства глубокой вины. Над свежескошенными лужайками парили и перекликались чайки. Мартин наклонился и погладил траву. Холодную, мягко топорщащуюся. Настоящую. Но какая-то его часть никак не могла поверить, что он проснулся, покинул Страну. Он боялся, что в любой миг это может оказаться уловкой, и Сэр – имя казалось сомнительным, неуместным, словно бы неправильно услышанным, – Сэр или что бы это ни было может появиться перед ним, мертвый с виду, неправдоподобный, и утащит его в новый кошмар. Кэрол сказала, что ее изнасиловали. Теперь он знал, каково ей и что, возможно, она все еще чувствует. Если исследование завершилось тем, что она оказалась в собственной Стране, вернулась к ментальной активности ниже пороговой чувствительности их детекторов, ужас для нее может никогда не кончиться. Теперь она будет, словно белка в колесе, бесконечно пытаться разобраться в своей глубинной ментальности, извращенной и искаженной Сэром. Ведущий циркового представления. Эти слова возникли у него в голове, словно их произнес кто-то другой. – Боже, помоги мне, – прошептал он, поднимаясь на ноги. Мартин вернулся в здание. Сначала он потребует объяснений от Голдсмита. Ему понадобится все его мужество и самообладание. Он переоделся в туалете при своем кабинете, посмотрелся в небольшое зеркало, внимательно пригляделся к себе и нашел лицо прежним, не изменившимся. Когда он вышел, в кабинете его ждала Марджери. – Есть какие-то изменения? – хрипло спросил он. Она покачала головой. – Доктор Берк, что случилось? Вы можете объяснить? Нам кажется, это наша вина. Мы чувствуем себя ужасно… Он похлопал ее по плечу с притворной отеческой заботливостью и стиснул зубы; они не могли знать. Эрвин уже объяснил, почему Мартина и Кэрол не вытащили раньше, но из-за Кэрол Мартин позволил себе внутренне иррационально разозлиться на команду. – Пойдем-ка к Голдсмиту. Их пациент сидел в послеоперационной палате номер два, читал Коран и казался безмятежным. В дверь вошел Мартин, за ним Ласкаль. Голдсмит поднял глаза. Его глаза при виде Мартина округлились; мгновенное узнавание переросло в маску вежливости. Голдсмит встал, кивнул Марджери и протянул руку Мартину. Мартин помедлил, легонько пожал ее и быстро выпустил. – Не терпится узнать, что вы нашли, доктор, – сказал Голдсмит. Мартин испытал затруднения с речью. – Это будет известно через некоторое время, – удалось ему выговорить; сжатые в кулаки руки тряслись. – Мне нужно… задать вам несколько важных вопросов. Пожалуйста, отвечайте честно. – Попробую, – согласился Голдсмит. Попробую. То, что обитало в Голдсмите, его властелин и хозяин, понимало в истине или научных исследованиях не больше крокодила. – В детстве вы когда-либо подвергались насилию? – спросил Мартин. – Нет, сэр. Не подвергался. Голдсмит снова сел, но Мартин остался стоять.