– Я ценю твою откровенность. Лицо отца дало понять, что Адам в точности подтвердил его точку зрения. Мать сказала: – Звони хоть иногда. Мне будет приятно знать, как у тебя дела. Она подняла голову, и свет, пробивавшийся в окно, отразился ровными квадратиками у нее на очках. И мысли Адама покинули настоящее – его логика следовала тем же путем, что и сверхъестественное зрение. Он видел, как стучит в дверь, а мать стоит за ней и не отпирает. Видел, как стучит, а она прячется за углом трейлера и ждет, затаив дыхание, пока он не уйдет. Он даже видел, как звонит, а она держит в руке телефон. Но также он видел, как его мать открывает университетский ежегодник. Как вырезает имя сына из газеты. Как приклеивает на холодильник фотографию Адама, в красивом пиджаке, изящных брюках, с бодрой улыбкой на лице. В какой-то момент она отпустила его и не желала, чтобы он возвращался. Она просто хотела посмотреть, что будет дальше. Но Адам и тут не возражал. Он вполне мог это сделать. На самом деле это, наверное, было единственное, что он мог сделать. Он задумчиво стукнул пальцами по шкафу, потом достал ключи от машины. – Ладно, – сказал он матери. И подождал несколько секунд, давая родителям возможность заполнить пустоту, превзойти ожидания. Они этого не сделали. Адам установил планку ровно на той высоте, которую они могли одолеть, и не выше. – Не провожайте, – сказал он. И ушел. На другом конце Генриетты Ганси, Блу и Генри вышли из машины. Генри вылез последним, потому что сидел на заднем сиденье; он протиснулся мимо переднего кресла, как новорожденный теленок, закрыл дверь и, нахмурившись, взглянул на нее. – Захлопни, – посоветовал Ганси. Генри снова закрыл дверь. – Захлопни, – повторил Ганси. Генри хлопнул дверцей. – Сколько жестокости, – заметил он. Они приехали в это отдаленное место из-за Ронана. Вечером он оставил друзьям смутные инструкции – очевидно, им предстояла охота за подарком для Блу в честь окончания школы. Она сдала экзамены уже несколько недель назад, и Ронан намекал, что подарок ждет, но отказывался выдать указания, пока Ганси и Генри тоже не получили аттестаты. «Вы будете пользоваться этой штукой все вместе», – зловеще сказал он. Они приглашали Ронана и на выпускной, и на охоту за сокровищем, но тот коротко ответил, что оба эти места полны для него дурных воспоминаний, и пообещал встретиться с друзьями на другой стороне. Поэтому теперь они шагали по проселку, направляясь к плотной линии деревьев, которые скрывали от глаз всё, что находилось за ними. Было тепло и приятно. Насекомые уютно устраивались на футболках и гудели вокруг лодыжек. У Ганси было чувство, что он уже проделывал это раньше, хотя он не мог точно сказать, не мерещится ли ему. Он теперь знал, что ощущение ускользающего времени, с которым он жил так долго, было побочным эффектом не первой его смерти, а, скорее, второй. Следствием тех разнообразных фрагментов, которые Кабесуотер собрал воедино, чтобы вновь подарить ему жизнь. Люди не созданы для того, чтобы ощущать все времена сразу, ну а Ганси ощущал. Блу взяла его за руку, и они шли, болтая в воздухе сцепленными пальцами. Они были свободны, свободны, свободны. Школа закончилась, впереди простиралось лето. Ганси выторговал себе год перед поступлением в колледж, а Генри уже давно решил сделать перерыв. И это было здорово – не зря же Блу потратила несколько месяцев, размышляя, как бы подешевле совершить после выпуска большое путешествие через всю страну. Пункт назначения – жизнь. Странствовать в компании было веселее. Втроем. Персефона всегда говорила, что три – самое сильное число. Они вошли под деревья и оказались на большом заросшем поле, из тех, что нередко попадались в этой части штата. Над травой поднимались мохнатые листья чистеца, а чертополох был еще мал и ничтожен. – Ох, Ронан, – сказал Ганси, хотя Ронана тут не было и он этого не слышал. Просто Ганси понял, куда их привели указания. На поле стояли машины. Почти сплошь одинаковые, в основном – белые «Мицубиси». И почти все они были в чем-то странные. Вокруг них росла трава, ветровые стекла облепляла пыльца – в целом зрелище было апокалипсическое. – Я не хочу отправляться в наше большое путешествие на одной из этих штук, – с отвращением заметил Генри. – Плевать, что это бесплатно. Плевать, что они волшебные. – Согласен, – сказал Ганси. А Блу, казалось, ничто не тревожило. – Он сказал: тут есть одна, про которую мы поймем, что она для нас. – Ты знала, что это будет машина? – удивился Ганси. Он не сумел выудить у Ронана хотя бы малейший намек. – Я не собиралась следовать его указаниям, не получив вообще никакой информации, – отрезала Блу. Они зашагали по траве. Перед ними вспархивала саранча. Блу и Генри внимательно смотрели по сторонам и сравнивали машины. Ганси бездельничал, чувствуя, как летний воздух наполняет легкие. В результате расширяющаяся спираль, по которой он брел, привела его к обещанному подарку. – Ребята, я ее нашел. Она очевидно выбивалась из ряда вон – неистово-оранжевый старый «Камаро», стоявший посреди новеньких «Мицубиси». Он был столь явно идентичен «кабану», что, несомненно, Ронан его приснил. – Ронан думает, что он очень остроумный, – сказал Ганси, когда Блу и Генри подошли к нему. Генри снял с руки клеща и бросил в поле – пусть присасывается к кому-нибудь другому. – Он хочет, чтобы вы ездили на одинаковых машинах? Очень сентиментально – для человека без души. – Он сказал, что под капотом я найду штуку, которая мне очень понравится, – произнесла Блу. Она обошла машину, откинула капот и начала смеяться. Они все заглянули внутрь, и Ганси тоже рассмеялся. Потому что в моторном отсеке «Камаро» не было ничего. Ни двигателя, ни прочих механизмов. Только пустое пространство до самой земли. – Стопроцентно экологичная машина, – заметил Ганси, а Генри спросил: – Она вообще может ездить? Блу захлопала в ладоши и запрыгала. Генри сфотографировал ее в процессе, но девушка была слишком рада, чтобы сердиться на него. Обежав машину, она села за руль. Блу едва виднелась за приборной панелью. Она улыбалась до ушей. Ганси подумал: Ронан пожалеет, что не видел этого. Хотя его вполне можно было понять. В следующий момент мотор взревел и ожил. Точнее, ожила машина. Бог весть что в ней издавало этот звук. Блу издала нелепый радостный вопль. Год тянулся перед ними, волшебный, огромный, совершенно непредсказуемый. Это было чудесно. – Как вы думаете, она может сломаться? – спросил Ганси, перекрикивая несуществующий мотор. Генри рассмеялся. – Нас ждет прекрасное путешествие, – сказал он. В зависимости от того, с чего вы начали, это была история про некий отрезок горной цепи, стоявший на особенно мощном участке силовой линии. Несколько месяцев назад тут находился Кабесуотер, населенный снами, цветущий магией. Теперь это был просто лес: зеленый терновник, мягкие платаны, дубы, тонкие сосны, которые с усилием пробивались сквозь камни. Ронан думал, что тут достаточно красиво… но это был не Кабесуотер. На берегу ручья худенькая девочка с копытцами на ногах весело ломилась сквозь подлесок, напевая и издавая отвратительное чавканье. Всё в этом лесу интересовало ее, а интересоваться значило пробовать. Адам говорил, что она очень похожа на Ронана. Тому пришлось принять это как комплимент. – Опал! – крикнул он, и она выплюнула грибы, которыми набила рот. – Перестань страдать фигней! Девочка побежала за ним вдогонку, но не остановилась, поравнявшись с Ронаном. Она предпочла развить бешеную активность по периметру. Всё остальное могло быть сочтено знаком добровольного послушания, а она пошла бы на многое, чтобы этого избежать. Бензопила крикнула сверху: – Керау! Она продолжала орать, пока Ронан не поравнялся с ней. Разумеется, она нашла нечто странное. Он разбросал ногой листья. Это был металлический предмет, как будто многовековой давности. Колесо от «Камаро» 1973 года выпуска, под пару тому древнему и невероятному, которое они нашли на силовой линии давным-давно. В тот раз Ронан решил, что, значит, однажды в будущем они разобьют «Камаро» в погоне за Глендауэром и изгиб времени, сопутствующий силовой линии, пошлет их обратно, а потом снова вперед. Все времена на силовой линии были одним и тем же… ну, типа того. Но, судя по всему, они еще не добрались до этой точки. На силовой линии их ждали новые приключения. Это была приятная и пугающая перспектива. – Молодец, паршивка, – сказал Ронан Бензопиле. – Ну, пошли домой. Вернувшись в Амбары, Ронан подумал про всё, что ему нравилось и не нравилось в Кабесуотере. Про то, что он сделал бы иначе, если бы решил создать его теперь. Что защитило бы Кабесуотер от угроз в будущем, что дало бы ему возможность связаться с другими такими же местами, расположенными на силовой линии. Что превратило бы его в более полное отражение самого Ронана. Держа всё это в голове, он взобрался на крышу и посмотрел в небо. А затем закрыл глаза и начал грезить. Опал