23 На часах было 6:21. Ронан ударился о воду с такой силой, что в глазах у него замелькали искры. Вода была теплой, как кровь, и в ту же секунду, когда он ощутил жар, Ронан понял, что помнит это озерцо. Он уже видел его во сне. В нем была кислота. Жар исходил от воды потому, что она съедала его. В конце этого сна от Ронана не оставалось ничего, кроме костей, чистых белых палочек в школьной форме, как от Ноя. Ронан немедленно обратил всю силу мысли к Кабесуотеру. «Не кислота, – подумал он. – Сделай это чем-нибудь другим». Кожа продолжала нагреваться. – Не кислота, – повторил Ронан вслух, чувствуя, как болят глаза. Жидкость проникала в рот, просачивалась в ноздри. Он чувствовал, как она пузырится под ногтями. Где-то внизу, под ним, была Девочка-Сирота – она пробыла в этом странном озерце на несколько секунд дольше, чем он. Сколько у него времени? Он не мог в подробностях вспомнить тот сон. Ронан выдохнул прямо в кислоту: – Спаси нас. Кабесуотер всколыхнулся вокруг, задрожал, пожал плечами, пытаясь удовлетворить его просьбу. Ронан увидел, что Девочка-Сирота медленно уходила в глубину прямо под ним. Она закрыла глаза; она не знала, что Ронан прыгнул следом. Очевидно, бедняжка не ждала помощи. Девочка-сирота, мальчик-сирота. Ронан поплыл за ней – он был неплохим пловцом, но не без воздуха, не в кислоте. Жидкость ворчала, касаясь кожи. Он ухватил девочку за мешковатый свитер, и она раскрыла глаза, большие, странные, испуганные. Ее губы выговорили: «Керау?», а потом она ухватила Ронана за руку. Несколько секунд оба тонули, но девочка была не глупа – она начала грести свободной рукой и отталкиваться ногами от каменных стенок. Они как будто погрузились на несколько миль. – Кабесуотер, – позвал Ронан, и из его рта вырвались огромные пузыри. Мозг отказывал. – Кабесуотер, воздух. В норме Кабесуотер всегда спасал его. Кабесуотер знал, как хрупко человеческое тело. В норме. Но сейчас он не слушал Ронана – а может быть, слушал, но ничего не мог сделать. Озеро кипело вокруг них. Ронан должен был умереть. Он думал только об одном: что жизнь Мэтью тоже закончится, если его не станет. Внезапно что-то ударило Ронана по ногам. Прижалось к рукам. Сдавило грудь. Дыхание… он едва успел схватить Девочку-Сироту, прежде чем всё почернело. А потом Ронан вырвался из воды, вытолкнутый снизу. Его выплюнуло на скалистый берег озера. Девочка-Сирота выкатилась из его объятий. Оба откашливали жидкость; от волдырей на языке она была розоватой. Руки Ронана, руки Девочки-Сироты сплошь облепили листья. Очень много листьев. Ошалело глядя через плечо, Ронан увидел, что весь пруд полон лозами и кустами. Побеги продолжали медленно тянуться из воды. Оставшиеся внизу части растений уже пожирала кислота. Вот что спасло их и не позволило утонуть. Ронана и Девочку-Сироту подняли ветви. Адам сидел на корточках на другом берегу, низко опустив голову. Он как будто собирался то ли бежать спринт, то ли молиться – его руки прижимались к земле, костяшки побелели. Адам положил между расставленными ладонями несколько маленьких камней, создав узор, который, очевидно, имел для него смысл. Один из продолжавших расти побегов обвился вокруг его лодыжек и запястий. И тут до Ронана дошла правда. Жизнь им спасли не растения. Их спас Адам Пэрриш. – Пэрриш, – позвал Ронан. Адам взглянул на него пустыми глазами. Он дрожал. Девочка-Сирота обошла вокруг озерца, стараясь держаться подальше от края, и приблизилась к Адаму. Она поспешно, двумя пальцами, сбросила маленькие камушки в воду. И тут же лозы перестали расти. Адам содрогнулся и сел. Лицо у него по-прежнему было отстраненное и болезненное, правая рука дергалась так, что было неприятно на нее смотреть. Девочка-Сирота взяла Адама за левую руку и поцеловала в ладонь – он просто закрыл глаза, – а затем устремила на Ронана настойчивый взгляд. Она сказала: – Увести! Надо увести! – Куда? – спросил Ронан, осторожно шагая к ним. Он посмотрел на скалистый склон, на горы вокруг, пытаясь понять, как им выбраться. – Кабесуотер, – сказала Девочка-Сирота. – Тут что-то происходит. Ай! В промежутках между изъеденными кислотой листьями озерцо начало чернеть. Начинался кошмар. – Вставай, Пэрриш, – велел Ронан, схватив Адама за руку. – Мы уходим отсюда. Адам открыл глаза. Одно веко не желало подниматься. Он сказал: – Не забудь, что она идет с нами. 24 Было 6:21. Никто уже давно не подходил к телефону в доме номер 300 на Фокс-Вэй. Блу послушно пользовалась мобильником Ганси, чтобы звонить домой каждые сорок пять минут, как просила Мора, но никто не брал трубку. В самый первый раз Блу не увидела в этом ничего странного: если линия была занята телефонной консультацией, внешние звонки перенаправлялись в голосовую почту. Но проблема состояла в том, что линия упорно не освобождалась. Блу попыталась вновь через сорок пять минут. И еще раз. – Нам надо ехать, – сказала она Ганси. Тот не задавал вопросов. Генри Чень, надо отдать ему должное, тоже (пусть даже он был пьян и человеколюбив и предпочел бы, чтобы они остались). Он сразу догадался, что это частное дело и лучше не мешать. Он забрал у них простыни, пожелал хорошего вечера и в последний раз позвал Блу с собой в Венесуэлу. В машине они поняли, что часы Ганси продолжают показывать 6:21. Что-то было не так. Добравшись до дома номер 300 на Фокс-Вэй, Блу дернула входную дверь. Хотя было уже поздно – поздно ли? Ведь часы показывали 6:20, нет, 6:21, всегда 6:20, потом 6:21 – дверь оказалась не заперта. Ганси, стоя рядом с Блу, одновременно был наэлектризован и насторожен. Они закрыли дверь за собой. Что-то было не так. Оказавшись в темном доме, Блу никак не могла понять, чего недостает, хотя была абсолютно уверена, что ей не мерещится. Она застыла с этой мыслью, не в силах сделать ни шагу, пока не определила, что именно ее беспокоит. «Наверное, – подумала она, – так себя чувствуют ясновидящие». У девушки дрожали руки. Что ее смущало? В доме, возможно, было темнее, чем обычно – свет из кухни не мог рассеять ночь. Возможно, было прохладнее, чем обычно, но не исключено, что Блу просто волновалась. Было тише – не бормотал телевизор, не звенела посуда… но, возможно, просто все уже легли. Мигнула лампочка… нет, просто чьи-то фары отразились от стеклянного циферблата часов на столике в коридоре. Часы показывали 6:21. Блу не могла двинуться с места. Казалось немыслимым стоять вот так, в плену страха – всего лишь страха, – но тем не менее она стояла. Блу напомнила себе, что лазала по загадочным пещерам, видела волшебного огнедышащего дракона, находилась в двух шагах от отчаявшегося человека с пистолетом. С какой стати ее парализовал вид собственного дома, без всякой видимой угрозы? Но она не могла двинуться, и Ганси тоже не шевелился. Он рассеянно прижал палец к левому уху. Его глаза слегка остекленели. Блу вспомнила: то же самое произошло совсем недавно, во время панической атаки в пещере. У девушки мелькнула мысль, что они – последние два человека, оставшиеся на Земле. Войдя в гостиную, она не обнаружит там ничего, кроме тел… Прежде чем Блу успела спохватиться, у нее вырвался тихий всхлип. «Будь благоразумна!» Ганси нащупал ее руку. Ладонь у него была мокрая, но какая разница? У нее тоже. Они оба были в ужасе. Как только Блу подумала об этом, дом перестал быть тихим. В тишине раздавались потрескивание и гудение, словно от нестройно работающих электроприборов. Взгляд Ганси упал на девушку. Она благодарно стиснула его пальцы. А потом они одновременно разжали руки. Оба не знали, какое количество свободных конечностей понадобится им для самозащиты. «Иди, Блу».