– До сведения Сфинкса дошло, что в Купальнях произошли какие-то беспорядки, – сказала Эдит. – Вы имеете в виду потерю Красной Руки, – мрачно произнес король. – Это Паунд потерял его, – вставил Ле Мезурье, презрительно скривив губы. Толстый брат короля во время их прогулки раздобыл бокал джина со льдом и отпил из него, прежде чем продолжить. – Ничего удивительного. У Паунда деньги не задерживаются, в точности как девушки у моего сына. Мы дали ему такой ресурс, как Красную Руку, и он растратил его впустую. Этот человек слишком занят коллекционированием каракулей, чтобы бегать по уделу. – Были и смягчающие обстоятельства, ваше высочество, – сказал Эйгенграу. – Паунд попал в ловушку в недружественном порту. – Само по себе позор! – рявкнул в ответ Ле Мезурье. – Не могу не согласиться. Я лишь констатирую оправдывающий факт, с помощью которого сам Паунд попробует защититься, – сказал генерал. – Господа, – сказал Леонид, поднимая руки. – Разве эти отговорки имеют значение для Сфинкса? Но факт остается фактом: именно наш человек способствовал смерти блюстителя. Я уверен, что Сфинксу все равно, какую из наших рук мы решим ударить. – Сфинкс прислал меня, чтобы предложить вашему величеству некоторую компенсацию за эту потерю. – Компенсацию? За наш промах? – удивился Леонид. – Я думал, он будет в ярости. – Не стану притворяться, что понимаю ход мыслей Сфинкса, – сказала Эдит, дипломатично пожав плечами. – И все же это кажется чрезвычайно великодушным, – заметил король. – Чрезвычайно, – эхом отозвался кронпринц, посасывая остатки своего напитка. – В обмен Сфинкс просит только вашу копию «Внучки Зодчего». – Вы имеете в виду картину, которую потерял Паунд? – спросил Эйгенграу, откидывая плащ и складывая руки на груди. Это внушительная поза не произвела на Эдит особого впечатления. – Уверяю вас, капитан Уинтерс, мы приложили все усилия, чтобы вернуть ее. Какой-то грязный пират скрылся вместе с нею. Но за него назначена награда, и поиски продолжаются. – На самом деле, ваше величество, – продолжала Эдит, обращаясь к королю, – я имею в виду вашу копию. Король в замешательстве наморщил лоб: – Мою копию. Но почему же? У нас по-прежнему есть наша блюстительница. Джорджина – вы с ней познакомились. Мы прекрасно ладим друг с другом. – Я действительно не знаю, зачем Сфинксу понадобилась ваша копия, ваше величество. Только то, что она ему нужна. Я могу сказать вам, что вы не последний кольцевой удел, к которому я обращусь с этой просьбой. И никто из них, насколько мне известно, не потерял блюстителей. – Значит, дело не в Красной Руке, – заключил король. – Вы хотите сказать, я первый? – Да, ваше величество. – Если он беспокоится о безопасности картины, то я могу заверить, что нашу копию хорошо охраняют, – сказал король Леонид. – Паунд не должен был выставлять на всеобщее обозрение копию Купален, – добавил Эйгенграу. – Он ею не владел и не имел права демонстрировать. Она принадлежала уделу. – Этот человек одержим рамами, – сказал Ле Мезурье. – Если вставить в раму ноготь, он и ее повесит на стену! – Брат. – Тон короля не требовал дальнейших упреков. Кронпринц шумно прожевал кубик льда, но больше ничего не сказал. – Точно так же, как я могу вспомнить рассказы об «Авангарде», я не забыл о ценности даров Сфинкса. Значит ли это, что Сфинкс лишает своей милости дом Пеллов? – Вовсе нет, ваше величество. – Он что, меняет соглашение? – Нет, ваше величество. – Вот что меня беспокоит, блюститель Уинтерс: я провел все свое время на троне, стремясь к миру с альгезцами и поддерживая его. Это не абсолютный покой. Мы уже видели такое раньше и видели, как мир внезапно превращается в кровавую войну. Нет, перемирие, которое я заключил, хрупкое и равнодушное. И ввиду его комнатной температуры наша оборона прочна, и наш флот готов. Но поскольку царит мир, наши порты полны, наши рынки здоровы, а наша культура процветает. Я беспокоюсь, что ваш визит, что появление Сфинкса превратит мой прохладный мир в огненную войну. Король говорил, а Эйгенграу кивал в знак поддержки. Генерал согласился с этой политикой, хотя, судя по тому, как кронпринц поджал губы, Эдит не думала, что и он разделяет подобную стратегию. – Ваше величество, Сфинкс и его блюстители хотят сохранить равновесие между уделами. Мы существуем, чтобы беречь мир. Я уверена, что вы ощутили это на себе благодаря служению Хейст. Картина – просто договор, знак доброй воли. Леонид улыбнулся, хотя и без удовольствия: – Вы знаете, что такое договор, капитан Уинтерс? Это документ, который говорит нам, в связи с чем развернется следующая война. – Вы упомянули о компенсации, – встрял Ле Мезурье. – Я не совсем понимаю: вы предлагаете нам еще одного блюстителя? – Нет, – ответила Эдит. Сфинкс подсказал ей, что говорить дальше, и все же она вынудила короля и его советников на мгновение задержать дыхание, прежде чем продолжила. – Сфинкс предоставит каждому кольцевому уделу, который вернет копию «Внучки Зодчего», доступ к новой технологии. По мере того как мужчины переваривали эту неожиданную, но желанную новость, на их лицах проступало растущее изумление. – Что же это такое? Оружие? Источник энергии? Неужели он собирается поделиться молнией со всеми нами? – От нетерпения и тесного пояса у кронпринца перехватило дыхание. – Не знаю, – ответила Эдит. – Ну, это все кажется очень неопределенным, – сказал Ле Мезурье, и его энтузиазм угас. – Успокойся, Пипин, – сказал Леонид не резко, но властно, как старший брат. – Ты своим ворчанием оставишь нас без подарка. Сфинкс оказывает нам огромную честь. Мы первые, кто узнал об этом даре. Это минута гордости для всех пелфийцев. Капитан Уинтерс, пожалуйста, скажите Сфинксу, что мы принимаем его щедрое предложение. Мы подготовим его картину – она будет ждать вас утром. Глава седьмая Не понимаю, в чем притягательность этих ненавистных винтовых кабинок. Я слышал, одни утверждают, будто видели внизу потерянных любимых, а другие говорят, что узрели свое истинное и сияющее «я», погребенное под возрастом или уродством, но я всегда считал «Блуждающие огоньки» насмешкой. Все, чему они когда-либо научили меня, – это то, что мои угрызения совести – более жестокий критик, чем мой самый серьезный враг. Ну и что с того? Мне все равно с ними жить! Орен Робинсон из «Ежедневной грезы» Выйдя из дворца, Эдит обнаружила, что внимание кольцевого удела переключилось на что-то другое. Час назад капитана чуть не раздавил парад, устроенный в ее честь. Теперь она едва ли заслуживала даже взгляда. Нельзя сказать, что ее это расстроило. Следуя совету блюстительницы Хейст, Эдит уклонилась от приглашения короля Леонида на званый вечер, настаивая, что у нее есть дела на корабле. «С таким большим экипажем у меня очень мало свободного времени», – сказала она королю. «Ну, вы должны ненадолго отпустить их на берег. Мы позаботимся о том, чтобы они великолепно провели время!» – сказал король. «Благодарю вас, ваше величество, – быстро подумав, ответила Эдит, – но если я и научилась чему-то как капитан, так это тому, что отпуск на берегу – лучшая награда в конце плавания, а не в начале. Мои люди должны заслужить возможность расслабиться». Объяснение, похоже, удовлетворило наместника. Эдит обнаружила, что у нее есть еще несколько свободных часов до встречи с Джорджиной за выпивкой. Она точно знала, на что их потратит. Отель «Бон Ройял» стоял в нескольких минутах ходьбы от дворца. Вестибюль отеля представлял собой такое зрелище, что Эдит пришлось остановиться, чтобы его рассмотреть. Носильщики несли чемоданы, кофры и шляпные коробки вверх по парадной лестнице, словно муравьи, роящиеся в муравейнике. По меньшей мере сотня гостей расположилась в вестибюле на кожаных диванах, а официанты в белых перчатках щедро угощали их напитками и закусками. Стойка регистрации была изукрашена, как свадебный алтарь, лилиями, зелеными гирляндами и сосудами с ароматными смесями. Хрустальные люстры осыпали все вокруг осколками желтого света. Эдит попыталась представить себе, как Сенлин сливается с этой сценой, и ее охватило веселое волнение. Она была рада увидеть благоговейный трепет в глазах консьержа, когда подошла к его подиуму. Она была готова вести себя грозно, но, похоже, ее униформа и движитель сработали еще до того, как она произнесла хоть слово. Консьерж, безупречно ухоженный мужчина средних лет с подведенными карандашом бровями и редкими усиками, представился мистером Сталлом. – Чем я могу помочь вам этим вечером, мадам… блюстительница… капитан? – Я здесь, чтобы помочь с расследованием, которое связано с одним из ваших гостей. Он – лицо, представляющее интерес в контексте совершенного убийства. – Да, я знаю, о ком вы говорите. Мистер Пинфилд. Он был чем-то вроде… испытания для меня и моих сотрудников. – Говоря это, Сталл наклонился ближе. – Вообще-то, нам самим любопытно узнать, где он сейчас. Он не появлялся уже несколько дней, и мы не знаем, что делать с его вещами. Эдит не удивила эта новость, но все же она надеялась, что Сенлин просто затаился. – В его комнату кто-нибудь заходил? – Нет, вовсе нет. Даже горничные туда не заходили, потому что, когда нет гостей, нет и беспорядка. Номер оплачен до конца недели. Мы собирались подождать до выходных, чтобы забрать и сохранить его вещи. Если, конечно, он не вернется за это время. – Я бы хотела осмотреть его комнату, – сказала Эдит, и мистер Сталл быстро согласился. Он подозвал коридорного, чтобы тот присмотрел за его постом, и повел Эдит вверх по широкой лестнице на второй этаж. Пока они шли по длинному коридору, Сталл расхваливал корабль Эдит, который он, конечно, еще не видел своими глазами, но по разговорам понял, что тот весьма впечатляющий. Сталл отпер дверь комнаты главным ключом, Эдит поблагодарила его и дала понять, что предпочла бы войти одна. Всегда чувствительный к тонким намекам, мистер Сталл поклонился и ушел, предложив свою дальнейшую помощь, если она понадобится блюстительнице. – Если вы все-таки найдете мистера Пинфилда, не могли бы вы напомнить ему, что все еще нужно оплатить счет за обслуживание номеров. Большую часть затрат составляют тосты, но даже они чего-то стоят. Она задернула длинные занавески на балконной двери, вспомнив направление, с которого шпионы Сфинкса записывали происходящее в номере. Она не хотела, чтобы за ней наблюдали. Хотя, вероятно, это было неизбежно. И все же Сфинкс должен был догадаться, что ей самой придется искать Сенлина. Она ожидала, что ее отругают за содеянное, но ей было все равно. Присутствие Сенлина ощущалось в порядке, в развешанных сюртуках, в аккуратном ряду туфель под ними и в расставленных предметах на бюро. Взяв оторванный рукав первого сюртука, она подержала его так, словно это была его рука, но через мгновение почувствовала себя глупо и уронила рукав. Она здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям. Сюртуки казались чем-то вроде хроники несчастий: первый был порван, второй забрызган побелкой, а последний изъеден ожогами. Порывшись в карманах, она наткнулась на программку «Сказки о Сирене». Подзаголовок описывал пьесу как авторизованное повествование о происхождении Марии Пелл и ухаживаниях герцога за ней. Эдит недоумевала, почему Сенлин подвергся этому испытанию. Он должен ведь знать, что все пьесы Башни, авторизованные или нет, были фарсом. Возможно, дело в болезненном любопытстве. Если бы ее жизнь превратили в пьесу, она бы тоже захотела посмотреть, хотя бы для того, чтобы пофыркать. В кармане опаленного сюртука она нашла сложенное письмо от герцога Вильгельма Пелла, в котором он согласился встретиться с мистером Пинфилдом, чтобы обсудить его деловое предложение. После этого открытия Эдит пересмотрела свое предположение о том, что Сенлин сумел встретиться с Марией, не вовлекая соперника. Нет, похоже, Сенлин разыскал герцога и придумал предлог, чтобы познакомиться с ним поближе. Почему? Он мог это сделать лишь для того, чтобы узнать, достоин ли герцог своей жены. Эдит не удивилась, что Сенлин взял дело в свои руки. Хотя и вновь задумалась о том, какое отношение имел герцог к исчезновению Сенлина. Если Сенлин пробрался в компанию герцога тайком, то вполне возможно, что герцог в свою очередь навел о нем справки. Она задалась вопросом, насколько хорошо поддельные документы Сенлина выдержали проверку.