– Музыка плохая, – выпалила в ответ Волета. – Эй, послушайте! – воскликнул молодой человек в толпе. Его гнев быстро заглушили смех и колкости. – Нет-нет, она права. Она права! Наши композиторы в творческом кризисе. Давай не будем притворяться. Давайте не будем щадить чувства пьяницы, – сказал принц. – Сойдемся на ничьей? – Вы уже сдаетесь? – сказала Волета, небрежно скрестив руки на груди. – Тогда еще одна последняя жалоба. – Он протянул ей руку. – В танце можно лишь гнаться за добычей, но нельзя ее поймать. Принц склонил голову и стал ждать. Блики света пробегали по его густым волосам и открытой ладони. Волета на мгновение задумалась над тем, откуда исходит свет, прежде чем поняла: это она была его источником. Серебряные нити в ткани платья отражали сияние люстр, и от этого вокруг нее мерцали маленькие белые звездочки. Волета перевела дыхание. Толпа подалась вперед. Она вложила свою руку в его, и он ее поцеловал. Ирен наблюдала за Волетой через украшенную маргаритками ширму, которая тянулась вдоль всего вестибюля для слуг. Помещение было переполнено, но другие лакеи и гувернантки очень подозрительно относились к великанше в парике, похожем на стог сена, и изо всех сил старались держаться от нее подальше. Когда на площадке для приемов Волета начала проталкиваться сквозь толпу, Ирен помчалась вслед за ней вдоль всей ширмы, вынуждая носильщиков и нянек лихорадочно отпрыгивать в сторону. Она была слишком рассеянна, слишком взволнована, чтобы заметить причиняемый хаос. Энн, которая бежала следом, первой поняла, к кому направляется Волета. – Ох, боже мой. Это же принц Франциск. Ирен остановилась и вцепилась в ширму, как в прутья клетки. Она сердито смотрела на принца, который стоял, засунув руки в карманы, и наблюдала, как шевелятся его губы. Она возненавидела его с первого взгляда. Она не могла отделаться от ощущения, что Волету используют как отважную приманку в трусливой ловушке. Весь план смердел опасностью. Она обязательно скажет об этом Сфинксу, когда увидит его в следующий раз. – Ирен, не хочу показаться назойливой, но разве ты не предупредила ее о принце Франциске? – Я так и сделала. Я пыталась, – сказала Ирен, чувствуя непреодолимое желание оправдаться. Энн не понимала, что собой представляет Волета. Предупреждение было равносильно приглашению. – Я знаю, что поначалу он кажется очаровательным, но… – Он нам нужен, – сказала Ирен. Музыка смолкла, вокруг Волеты и принца собралась толпа. Ирен едва могла разглядеть темный ежик волос Волеты, мелькающий в море искусных причесок. – Не может быть! Ни одна леди не нуждается в лорде так сильно, как в собственной безопасности и счастье. Есть вещи и похуже, чем быть незамужней и не иметь титула, поверь мне. Это не обязательно должно быть так… – Не с этой целью. Он нам не для этого нужен. – Я не понимаю, – сказала Энн. – Нам нужно, чтобы он помог нашему другу. Танцпол взорвался смехом и аплодисментами. Толпа немного расступилась, открывая окошко, сквозь которое Ирен смогла взглянуть на происходящее. – Это все, что я могу сказать, – закончила она, наблюдая, как принц кланяется Волете. Казалось, он просит ее руки. Волета протянула ему руку, и он поцеловал ее. Что-то в мозгу Ирен щелкнуло. Энн, почувствовав внезапную перемену, выдохнула: – Подожди, Ирен, дорогая, не надо! Но Ирен уже устремилась вперед, оттесняя лакеев и гувернанток к стене. Она обогнула край ширмы, проскользнула мимо швейцаров, которые даже не успели возразить, и с грохотом спустилась в главный зал. Ирен на самом деле двигалась не думая. Она лишь представляла себе, что сделает с принцем. Схватит его за ногу и будет мотать из стороны в сторону, пока он не превратится в окровавленный мешок с желеобразными костями. Оторвет ему голову, выльет мозги и потопчется в луже. И если кто-то встанет у нее на пути, она убьет и его тоже. Она убьет их всех. Ирен раздвинула толпу, как трещина в земле. Толкнула белокурого лорда, и он, качнувшись на каблуках, плеснул себе в лицо из собственного бокала. Когда путь ей преградила чья-то осиная талия, она проскочила мимо, от чего дама закрутилась, как волчок. Ирен отдавливала пальцы, наступала на юбки и разбивала танцевальные пары, ничего не замечая и не извиняясь. Она так напугала Волету и принца, что оба подпрыгнули. Ирен сердито посмотрела на них сверху вниз, тяжело и сердито дыша. – Я думаю, ваша лошадь готова, миледи, – сказал принц, пытаясь за шуткой скрыть испуг. Придя в себя, Волета хлопнула в ладоши: – О, ты как раз вовремя, Ирен! Как раз вовремя! Мне нужен мой календарь. Принц Франциск только что пригласил меня присоединиться к нему в его ложе в «Виванте» завтра вечером. – Волета сделала паузу, чтобы изобразить перед принцем неглубокий реверанс. – Сирена дебютирует в новой пьесе. Я сказала, что очень хочу ее послушать. И его высочество также пригласил меня на вечеринку после представления. Разве это не замечательно с его стороны? Волета умолкла, но продолжила общаться с Ирен движением бровей, говоря: «Успокойся. Все в порядке. Это работает в нашу пользу». Ирен немного смягчилась, осознав сообщение Волеты. Она не могла заставить себя извиниться, но все же склонила голову. – Мы не можем допустить, чтобы вы сказали Сфинксу, что мы – немузыкальный клан, – сказал принц Франциск, изучая внушительную гувернантку, словно пытаясь определить ее вес на глазок. – Если Сирена не сможет оправдаться за всю нашу музыку перед вами, леди, то и никто другой не сможет. – И я с нетерпением жду ее оправданий, ваше высочество! – весело сказала Волета. Волета закрыла дверь спальни за все еще бормочущей Ксенией, посмотрела на Ирен и раздраженно спросила: – О чем ты думала? Вот так напасть на принца, на глазах у половины кольцевого удела? – Не знаю! – Ирен сорвала с головы парик и швырнула его в зеркало туалетного столика. Она действительно не знала, что на нее нашло. Она вообще ни о чем не думала. Она действовала, повинуясь внезапному и настойчивому инстинкту. – Он нападал на женщин! – В каком смысле? – Волета плюхнулась на пол и начала расстегивать ремешки туфель. Ирен пересказала услышанную от Энн историю о трагической кончине горничной на борту корабля принца. Слушая, Волета повесила платье на плечики и спрятала туфли в кофр. – Ну и откуда мне было все это знать? – Я не знаю! – прогремела Ирен. – Тогда почему ты кричишь на меня? Ирен вскинула руки и уронила, как будто признавая себя побежденной. Затем она заговорила снова, тихо и сдержанно: – Потому что завтра тебе не следует туда идти. – Конечно следует! – Волета натянула ночную рубашку. – Ведь мы ради этого и страдаем. Ради этого ты носишь парик тряпичной куклы, а я хлопаю ресницами перед ядовитой жабой. Если завтра я смогу хоть на минуту остаться наедине с Марией, все закончится. К утру мы снова будем на корабле, а к обеду – в воздухе, и Сенлин с женой наконец-то воссоединятся. И вот что я тебе скажу: после такого мы все заслужим медовый месяц! Я выйду замуж за Писклю, и мы не будем заниматься никакими домашними делами в течение недели. Мы будем лежать в постели весь день и бегать по кораблю всю ночь. Ирен ощутила в горле жгучий ком, такой незнакомый, что ей потребовалось мгновение, чтобы понять: это – подступающие слезы. – Тебе стоит поумерить надежды. – На что? – На то, что Мария вернется с нами. Волета затрясла головой – сперва чуть-чуть, но по мере того, как она говорила, все сильней и сильней. – Всего через два дня я уже не могу терпеть это дурацкое место. Представьте себе, что она должна чувствовать после года! Она наверняка захочет уйти. Она ухватится за эту возможность. И я это знаю. Я знаю! Ирен присела на край кровати. Она вдруг почувствовала себя опустошенной и очень старой. Она ненавидела это ощущение. – Я провела последние два дня, беспокоясь о том, сможешь ли ты это сделать. Сможешь ли справиться со своим темпераментом и вписаться в компанию на вечеринках? – Она усмехнулась. – Мне следовало бы побеспокоиться о себе. Волета села рядом с подругой. Этим вечером она накрасилась сама, и у нее получилось гораздо лучше. И все равно Ирен не понравилось. Она не понимала, почему женский макияж по цвету напоминает синяки и кровь и почему напудренные лица бледны, как у трупов. Она вытерла румяна Волеты краешком своего передника. – Не нравится мне этот принц. Он опасен. – Так и есть, – согласилась девушка, терпя, пока амазонка вытирала ей щеки. – Но не забывай, Ирен, – мы тоже опасны. Глава десятая Фигура леди – это ее гроссбух. Стареть простительно. Толстеть – нет. Столик леди Грейверли: редкие добродетели и общий позор На следующее утро Волете не принесли завтрак в постель. Вместо этого ровно в восемь появилась горничная и сообщила, что маркиз попросил леди присоединиться к нему за завтраком в столовой через час.