Цепляться когтями, чтоб преодолеть заборы ему не хотелось, незнакомые жилые пространства таили опасности другого рода – неизвестно, какие приживальщики могли там обитать. Давным-давно, путь в район нынешнего посёлка, где он жил, был лёгким, и не занял много времени. В основном это были таёжные заросли, где совершенно нет кустов с их безжалостными сухими ветками и колючками. Люди только-только начинали делать дороги, и кое-где ставили временные одноэтажные бараки. Поэтому кормыши, которые прибывали сюда на речных баржах, гуськом катились меж вековых елей, присматривая подходящее жилище в тех местах, где были люди. Всё это Липа вспоминал, стоя неподвижно на том месте, откуда начал свой путь по обследованию местных тупиков. Совершенно неожиданно, сверху раздался бодрый возглас: – Брат мохнатый, ты, однако, заблудился? Кормыш вздрогнул, и посмотрел в сторону голоса – верхом на заборе, с нахальной улыбкой на лице, сидел незнакомый лохматый братец, и махал ему правой лапкой: – Я здесь! Меня Люмик зовут! Ты заблудился, или жильё ищешь? А может, ириску потерял? Выглядел незнакомый братец довольно экстравагантно – длинные волосы на голове полностью покрывали его большие уши, и оттого казалось, что на голове у него шляпа. Липа перевёл дух, и ответил: – Я Липа. Жильё у меня есть, вверху, я в Одеоне обитаю. А тут заблудился, ты угадал. – А куда добраться-то хочешь, братец Липа? – Мне в старый город нужно. По важному делу. – И что там для кормыша такого важного может происходить? Липа не стал отвечать, а задал вопрос сам: – Слушай, Люмик, может, ты подскажешь, как мне лучше пойти? Я по верху боюсь катиться – машин много, а здесь, на склоне, дорогу не знаю. Мне бы до темноты добраться надо успеть. Дело и правда важное. Люмик спустился, подтопал ближе: – Подскажу, конечно. Пойдём со мной. Он двинулся вдоль забора. Путешественник затопал вслед. Вскоре обнаружился лаз в плотной дощатой стенке, и местный кормыш протиснулся в узкую щель: – Не бойся, двигай за мной, это кошачья тропа. Перейдя грязноватый, небольшой двор, хозяин дошёл до приставной лестницы, ведущей на крышу домика, и быстро вскарабкался наверх. Гость не отставал от него, и вот они уже вдвоём разместились на кровельном коньке. Люмик стал показывать окрестные улочки: – Вот гляди, гость дорогой, видишь, после нашего двора соседский забор? – Ага. Что-то он, похоже, двойной. Да? – Да. У моего двора свой забор, а вот соседи не захотели на него глядеть, и поставили отдельную ограду. Вот между этими двумя заборами и образовался проход. Узенький-преузенький. Он идёт далеко – во-о-о-н до того домика с оцинковкой на крыше. Видишь? – Ага. – И вот за этим домом, от его ворот идёт улочка до самого заливного луга внизу. Понял? – Вроде да. – Не переживай, если не всё понял, я тебя провожу вниз. Самое главное – внизу, вдоль всего луга прокопан арык, люди его каждую осень чистят, воду весной отводят, чтобы болото здесь не образовывалось. И этот арык идёт вдоль всего увала, почти до самого городского пляжа. Ну, а там по песку уже проще катиться, там сейчас уже никого нету – прохладно. С пляжа поднимайся в парк, что возле моста. Через парк пройдёшь, и тут уже будет самый опасный участок – переезд через трамвайку, и подъём на мост. Там надо внимательнее идти – очень много машин. И обрати внимание – посредине той дороги, что идёт туда-сюда, увидишь старое здание из кирпича, ты вставай напротив его, и смотри внимательно влево, и когда машин не будет, быстрее катись на него. Упрёшься в стену, остановись. Потом обойди этот дом, и тогда уже смотри вправо. Тоже за машинами гляди. Как будет их мало вблизи – катись изо всех сил, только на своро́ток не попади, там обязательно будут машины. Постарайся так прицелиться, чтобы сразу на тротуар попасть. Ну его ты по бордюру заметишь, как почувствуешь ступеньку, сразу останавливайся, и следи за ногами вокруг – там много людей ходит. Дальше вдоль почты, и вперёд. Тут уже старый город и начинается. На месте разберёшься, куда тебе двигать. Всё запомнил? – Думаю, да. – Скажи, братец, как у вас там, в Одеоне, жизнь идёт? Липа понял, что его новому товарищу охота поболтать, и чтобы не обидеть – он ведь ему дал столько советов по маршруту, ответил как можно подробнее: – Да хорошо живём, нас там хватает, можем посиделки устраивать. Встречаемся часто, болтаем подолгу. Люмик завёл глаза кверху: – Это здорово. У меня тут только один кормыш знакомый есть, – показал рукой, – вон там живёт. Иногда встречаемся. Иной раз, когда я не занят – пощёлкаю, и если он тоже свободен, то вон в том сарае и встречаемся, – показал рукой на сарай в соседнем дворе, – болтаем немного. Его Атоша зовут. А посиделки не с кем устраивать – кормышей в окру́ге нету сейчас совсем, люди тут беспокойные живут. Ругаются, скандалят. Раньше, говорят, потише было, ну и братцев наших проживало много. А потом они все переселились кто куда. Я бы тоже уже давно отсюда ушёл, но у меня в доме старик проживает. Смотрю за ним. Болеть в последнее время стал много. Если что случится с дедушкой, мне придётся переезжать куда-нибудь. Вот только не знаю, куда. Липа поднял ладошку вверх: – Слушай, Люмик, я если удачно свои дела сделаю, то на обратном пути наведаюсь к тебе, ещё поболтаем. Ничего обещать сейчас не могу, но на ближайших посиделках с моим участием, я подниму твою тему – у нас в Одеоне есть где заселиться. Если ты не против, конечно, об этом подумать. Собеседник с готовностью закивал головой: – Я обязательно подумаю. Зайдёшь на обратном в гости, поговорим. И ещё одно, раз пошёл такой у нас разговор, то послушай – был слух, что в том районе, куда ты отправляешься, были замечены шишиги. Липа испуганно посмотрел на него: – Да ты что? Шишиги? Откуда ж они в городе-то взялись? – Так, братец, сейчас люди по лесу стали мало ходить, ни охотников, ни грибников особо нету. Вот им и стало не хватать, сам знаешь, чего, они из лесу и взялись шастать, тут по ночам шарахаются, беспокоят, кого смогут. Так что ты если затемно там будешь передвигаться, смотри внимательнее по сторонам. Они трусливые, поодиночке не ходят, и братцев не любят. Обидят обязательно. Им самое главное удовольствие в жизни – послушать, как кормыш от страха кричит. Вот. Липа прижал ладошки к лицу: – Ну ты и страсть мне сообщил, Люмик. Я и так уже, в ваших тупиках когда оказался, пожалел, что отправился в дорогу эту, а тут ещё и шишиги. Ужас какой! Давай, пойдём вниз, да я пойду. Как бы до темна успеть добраться. – Хорошо, пойдём. Кормыши спустились по лестнице, и пробравшись через кошачий лаз, двинулись до угла забора. Там, действительно, начинался узенький проход между двумя оградами. Для двух братцев это не было препятствием, как они сами выражаются: «Главное, чтобы нос прошёл, а всё остальное само за ним пролезет». Когда закончился забор, вышли на открытое пространство – перед ними была улочка, которая шла вниз по склону. Тут они и остановились. Люмик показал рукой направление вдоль улицы: – Липа, катись спокойно вниз, и вон у того белёного дома уйдёшь вправо, и снова иди вниз. Как раз к арыку и выйдешь. Ну а дальше катись по нему в левую сторону, пока до пляжа не доберёшься. Там, перед мостом увидишь ступени спуска, по ним поднимайся, и через парк. Ну а дальше я тебе уже объяснял. Давай прощаться. Липа легонько потрогал его по предплечью, и растроганно произнёс: – Большое спасибо тебе, Люмик, ты мне очень сильно помог. Я без тебя весь день, наверное, по тупикам бы катался. Спасибо тебе. Тот в ответ извиняющимся тоном ответил: – Я бы с тобой и дальше пошёл, но у меня дедушка присмотра требует, всё забывает – то попить, где чайник стоит, то свет не потушит. А я могу шум устроить, если что, соседи подойдут. Липа замотал головой: – Нет, нет, братец, я об этом и не думал, это – моё дело, и моё задание, мне и идти. Хоть мне и страшно очень. Ладно, прощай, добрый дружок, пойду. – Давай, Липа. Удачи тебе. Возвращайся поскорее. Я тебя на заборе буду ждать. Иди осторожнее. После этого он повернулся, и исчез в узком проходе. Липа покатился вниз. Добравшись до арыка в самом низу склона, огляделся. С правой стороны простиралась заболоченная низина, кое-где поросшая пятнами густой, зелёной осоки, с торчащими из неё в разных местах эскимосинами камыша, с левой по склону беспорядочно громоздились частично врезанные в землю дома. А перед ним протянулся прокопанный вручную водоотвод. Глава 12 Глава 13 Со стороны склона, по всей протяжённости арыка шёл невысокий бруствер, образовавшийся из суглинка, выбранного при очистке и копки канала. Над головой ярко светило солнце. Он вздохнул, и двинулся вперёд. Время от времени приходилось останавливаться, чтобы осмотреться, осторожность не была излишней мерой – маленький путешественник находился на открытом пространстве один-одинёшенек. Изредка водоотвод пересекали узкие пешеходные тропки, натоптанные местными любителями рыбалки, которые шли по направлению к реке, да иногда передвижение тормозили разные предметы, брошенные неизвестно кем – пустые бутылки, одинокий ботинок без подошвы, и попалась даже совершенно новая фетровая шляпа тёмно-синего цвета, с плетёной кожаной лентой-шнурком. Быстро разогнаться было никак невозможно – арык был далёк от идеального гидротехнического сооружения, и местами его просто не было вообще – может, замыло потоком сходящей со склона воды, или песка нанесло во время весеннего паводка. Но Липа не останавливался, он либо катился шариком, если позволял ровный участок, либо отдуваясь, переходил пешком трудное место. Вскоре на горизонте показался силуэт городского моста. «Видать, уже к пляжу приблизился», – подумал он, выбираясь на ровную песчаную поверхность. Повернувшись в сторону реки, увидел недалеко от себя бродячего пса. Сухопарый, но не худой, мускулистый, чёрно-рыжего окраса зверь, занимался поисками пропитания – копался в песке, надеясь найти закопанные отдыхающими объедки. Вдруг остановился, повёл носом, и замер – в его сторону с рычанием бежала пара «дворян». «Наверное, пляж – ихняя столовка, а рыжий – чужак, значит сейчас будут скандалить», – решил Липа, откатываясь в сторону, и прячась за куст облепихи, – «Придётся подождать, мало ли чего». А на песке, прямо напротив его, началась настоящая битва – присев на передние лапы, чёрно-рыжий пришелец, оскалив пасть, бешено лаял, разбрызгивая в разные стороны пену на напавших с двух сторон «генералов песчаных карьеров», пытаясь уцепить кого-нибудь из них белыми клыками. А «генералы» кружили вокруг, делая выпады, когда чужак поворачивался боком. Вдруг один из них неосмотрительно близко приблизился к рыжему, и тот вцепился ему в шею. Над пляжем раздался истошный визг – псы покатились клубком, и через мгновение чужак оказался на лапах, мотая в разные стороны головой с зажатым в пасти «контролёром». «Не повезло гвардейцу, видать «пятничка» его пришла», – трясясь от ужаса за облепихой, подумал Липа, глядя на разыгравшуюся трагедию. В этот самый миг на холку кровожадного злодея обрушилась длинная суковатая палка: «А ну харош! Чё удумали! Харош! Хватит, пошли вон, зверьё поганое!», – разнимать псов бросился чумазый мужчина в рваном, грязном пуховике. Обувь у этого уличного пацифиста была воплощением крайнего свободомыслия о направлениях сезонной моды, и полна откровенного презрения к мнению гламурных самцов – правая нога обута в чёрный кожаный туфель с аккуратно завязанными в бантик шнурками, а левая – в некогда бывшей белого цвета кроссовку фирмы «Найк», но без шнурков, причём кроссовка предназначалась для правой ноги. На голове героя красовался красный берет, а лицо обрамляла густая борода. «Лихой Чегевара!», – успел подумать Липа, когда тот уже заканчивал битву со злом, и потрясая палкой в воздухе, кричал вслед убегающим драчунам: «Я вас ужо! Собаки!». Бойцы скрылись в песках. Миротворец Чегевара уселся на поле брани, снял с плеча чёрную сумку «Шанель», с привязанной верёвкой вместо ручек, достал из неё батон хлеба, обкусанный кусок сервелата, бутыль пива «Очаково», и громко чавкая, принялся за обед. – «И ведь эмоций по поводу недавней собачей свары, да и мыслей тоже, у него никаких нет», – подумал Липа, выбираясь из-за куста, – «А мне пора дальше, скоро уже полдень, а я ещё и половины пути не осилил». Солнце достигло зенита, припекало, как в Сахаре, когда кормыш приблизился к ступеням подъёма в парк. С правой стороны высился мост, по которому нескончаемой колонной двигались автомобили, и стуча на стыках, медленно проезжал трамвай. «Сейчас где-нибудь под деревом надо в теньке посидеть, а то солнышко напекло тельце совсем. При таких тратах сил, интересно, надолго мне запитки хватит? А то ведь неизвестно, когда дома ещё окажусь? И вообще, доберусь ли назад? Самое главное, конечно, удастся ли мне мальчика того найти? Обязательно надо поговорить с ним. Если он в самом деле айри во снах встречал, то это неспроста. Это должно что-то значить. И я его обязательно должен найти». Эти невесёлые мысли одолевали маленького кормыша, когда он, тяжело перешагивая, поднимался по гранитным ступеням паркового спуска. Поднявшись наверх, Липа заспешил к раскидистому ореху, и с наслаждением упал на спину в его тени. Впереди ему предстоял последний участок пути, намного более короткий, чем поход по пескам, но он был несравненно тяжелее – это была открытая зона обитания людей, автомашин и неизвестных опасностей.