Липа замолчал. В репетиционной было очень тихо. Никто из кормышей не издавал ни звука. Все сидели, образовав круг – каждый мог видеть всех остальных, но братцы не смотрели друг на друга – обдумывали услышанное. Через застеклённые створки единственного большого окна в комнате лился яркий лунный свет, образовав на противоположной стенке от теней сидящих кормышей частокол. Первым заговорил Пипер: – Липа, это очень интересная новость, и меня в ней беспокоит совсем не то, что один из наших братцев дружил с человеком, а то, что в ней есть одна деталь, которая притягивает внимание. И мне эта деталь очень сильно что-то напоминает. Его поддержал Влас: – Ты прав – эта деталь не даёт покоя сознанию. И в конструкции рассказа она занимает центральное место. Осмелюсь предположить, дорогой Пипер – тебя беспокоит в рассказе Липы то же самое, что и меня? Липа, а ты из-за чего разволновался, когда вспомнил эту историю? Липа молчал. И тут заговорил Пакус: – Ну хватит ходить вокруг да около. Все здесь понимают, о чём идёт речь. И ты правильно сделал, Липа, что собрал посиделки, и рассказал. Это очень важная новость. И, похоже, что мы стоим на пороге великого пути. Мальчик описал айри. В этот момент посиделки разом превратились в словесный шторм: – Да, точно, я тоже об этом подумал! – Но как такое возможно? – Липа, ты молодец, сразу понял, о чём были те слова! – Надо позвать к нам этого Пикела, или всем пойти к нему! Со своего места приподнялся Звенеций, тряхнул шёрсткой из стороны в сторону, и поднял вверх одну лапу-руку. Все замолчали. Он кивнул головой, и заявил: – Прошу всех успокоиться, давайте перейдём ближе к делу. Во-первых, я думаю, что нужно простить Липу. Он рассказал о событии только нам. И он не виноват, что Пикел нарушил правило. И ещё я думаю, что, возможно, всё, что он рассказал, случилось совсем не просто так. Но только время сможет это показать. Второе – Липа, ты должен найти своего знакомого, и попросить, чтоб он организовал встречу с мальчиком. Без беседы с ним мы не сможем придумать, что же делать дальше. На этом я заканчиваю, а вы высказывайте свои соображения, но только говорите по одному, и ровным тоном. Не превращайте благородное собрание в хай на кухне коммунальной квартиры. Я как-то жил в такой, и знаю о чём говорю. Ещё раз тряхнув головой, Звенеций присел на своё место. После него свои соображения решил высказать Влас: – Полностью согласен. Липа должен срочно искать Пикела, и идти разговаривать с человеком, тем более что ему можно доверять. Следующим высказался Кендя: – На текущий момент никаких идей больше нет. Поэтому надо как можно быстрее Липе отправляться в дорогу. Думаю, все остальные с этим согласны. Пакус, ты дольше всех нас смотрел на мир, выскажи своё мнение. Пакус приподнялся, погладил свою бороду ладошкой: – Вы все правы. Не буду тратить ваше время. План будет такой – Липа, сейчас ты пойдёшь с Аполодором к нему в дом. Там в семье маленький ребёнок. Напитайся побольше, неизвестно, на какое время уходишь. Кендя и Влас, вы живёте ближе всех остальных к Липе. Пока он в походе, будете присматривать за его домом. И ещё, Липа, постарайся повспоминать про дорогу до Пикела. На блуждание у тебя времени нет. Если тебе, то есть нам, повезёт, и ты встретишься с человеком, постарайся как можно больше вопросов задать про летающие полосы – что он помнит, что показалось ему важным. Пусть опишет подробнее, как они выглядели. И скажу всем остальным – наше будущее отныне – это долгий и опасный путь. Но то, что рассказал Липа – это совершенно невероятно. Если мальчик видел во сне айри, то это не просто так. Таких совпадений не бывает. Я очень сильно надеюсь, что это будет иметь дальнейшие последствия. Если кто-то хочет ещё высказаться, говорите сейчас. Тут же подскочил Гек, самый младший из всей компании: – А что по поводу Липиного нарушения правил? Выдержав паузу, Пакус ответил: – Когда вернётся, тогда и решим. Нарушение серьёзное. Всё, расходимся. Липа с Аполодором – вы первые. Мы покатимся после. Так и закончились эти посиделки. Кормыши разошлись по своим домам, а Липе предстояло отправиться в путешествие. ГЛАВА 4. Поход Аполодор обитал в самом дальнем доме – одиннадцатом по счёту кормышей. Из Одеона можно было сразу прокатиться по отдельному подземному коридору, который вёл в подвал шестёрки, где обитали Кендя с Кучиком, затем пройти под пустующей от братцев восьмёркой, и следующим был уже нужный им одиннадцатый, но Липа хотел напоследок забежать к себе, глянуть перед дорогой, что там да как, ну и выскочить ещё на балкон, попрощаться с Рыжим. Аполодор был ответственный кормыш, и нехотя согласился, понимая, что Липа всё-таки отправляется в опасное путешествие, и ему можно потратить немного времени на себя. Кто знает – всё ли пройдёт удачно? Кормыш довольно беззащитное существо, выживает только благодаря своему умению маскироваться, и хорошо прятаться. По человеческим меркам до того района, где нужно было искать Пикела, было не так и далеко, но для кормыша докатиться своим ходом через половину города, это – настоящее опасное приключение. Безопаснее всего братцы чувствовали себя только в стенах дома, где им было всё известно – кто живёт рядом, какие у проживающих привычки, где стоит их обеденный стол, и какая марка телевизора расположена на тумбе – всё имело большое значение. По этой причине они всегда удивлялись образу жизни своих братцев-пилигримов – ну как же это можно – не иметь своего дома, и постоянно кататься туда-сюда без особой на то причины? Когда добрались до «пятёрки», Аполодор остался в подвале дожидаться, а Липа покатился наверх, добежал до третьего этажа, там по вертикальной ла́зовой лестнице вскарабкался на чердак, через аварийное чердачное окно выбрался наружу, спустился по оцинковке до края крыши, ловко повис на сливе, раскачался, и разжав руки, метнулся к стене дома, выпустив все четыре когтя. Уцепившись за поверхность, быстро пробежал по стене до окон своей квартиры. Увидев открытую форточку на кухне, двинулся туда. В доме всё было тихо. Липа осторожно обошёл комнаты – все спали. Квартира считалась коммунальной, в двух комнатах тут жили семья – мама, папа и их дочь-подросток, а в третьей комнате проживал одинокий мужчина по имени Алексей, для всех – Лёха. Убедившись, что дома всё в порядке, кормыш прошёл на балкон. Рыжий был на месте – вытаращив глаза, он смотрел на круглый лунный диск. Услышав Липу, повернул голову: – Ты где шлялся, мохнатый? Опять на собрание к своим бегал? – Да, Рыжий, на собрании был. Ты как сам то? – Да всё хорошо, вечером сметанки вот дали, лежу теперь, наслаждаюсь, но слышу – в животе урчит. – Да, на сметану тебе налегать не сто́ит, ты давай, поосторожнее, а то помнишь, что в тот раз было? – Это точно, мохнатый, много сметаны – это вкусно, конечно, но как тогда вышло – не очень приятно, такая катастрофа случилась, что до лотка даже не успел добежать. – Я тебе про это и говорю. – Так ведь трудно устоять перед вкуснотищей. – Слушай, Рыжий, я тут по делам отъеду. – Надолго? – Да не знаю даже. Как пойдёт. Ты тут к моим заходи, посматривай, чего да как. Хорошо? – А чего я с ними делать-то буду? – Да ничего тебе делать не нужно, просто подойдёшь в подъезде, об ноги потрись, они тебя погладят, и у них настроение улучшиться. Больше ничего и не надо. Хорошо? – Ладно, договорились. Слушай, ты там пока ходить по делам будешь, погляди, может беленькую ту встретишь где. Не приходит к нам в подвал никак, а я не знаю где она живёт! К Пакусу ходил, у него спрашивал, но он тоже не видел. Посмотришь? – Конечно, посмотрю. Если увижу, обязательно спрошу, откуда она. Ну ладно, побежал я. Давай, Рыжий, не скучай. – Удачи, мохнатый, долго там не ходи. Кот привстал, повернулся к двери балкона, и двинув носом, открыл. Прыгнув через порог, махнул напоследок пушистым хвостом, исчезнув в глубинах комнаты. Кормыш, уцепившись выпущенными вновь когтями за стену, пробрался на чердак, и спустился обратным ходом в подвал, к ожидавшему его Аполодору: – Ну что, Аполодорчик, пошли к тебе? – Да, покатились. По подземному переходу братцы быстро добрались до «шестёрки». Под шестым домом был самый большой подвал из всех домов квартала. По какой причине так оказалось построено именно это подземное обиталище – неизвестно, но именно на него строители прошлого затратили самое большое количество своих усилий. Дом над ним был изогнут в виде подковы, и если провести прямые линии по внешним его сторонам, то образующийся прямоугольник как раз показывал размеры этого подземелья, находящегося под ним. Однажды, на очередных посиделках Гек с Пипером задавали этот вопрос: «А зачем люди сделали такой большой подвал под «шестёркой»? Кучик уверенно высказал своё мнение: «Это сделано для того, чтобы они могли спрятаться от падающих с неба камней, которые могут бросить другие люди». «А зачем они их будут кидать?», – уточнил Пипер. Кучик поднял свои плечики, развёл ладошки в разные стороны, и заключил: «Не знаю, но люди время от времени затевают драку, чтобы выяснить, кто сильнее. А зачем им это нужно – я думаю, они и сами толком не знают». Подземный зал в самом деле был просто огромен, высокий потолок поддерживали девять объёмистых круглых колонн. Самые первые посиделки, когда братцев стало числом больше пяти, кормыши устраивали здесь, но в дальнейшем решили проводить их в Одеоне. Как раз к тому моменту его полностью закрыли, и людей там не стало вовсе. А тут, в подвале жилого дома было всё-таки опасно – в любой момент кто-нибудь мог появиться. Так дальше и повелось. После подземного зала шла подземная смычка с «восьмёркой», и уже после неё шёл «одиннадцатый» дом, где и обитал Аполодор, вместе с семьёй из четырёх человек. Там и был источник «божественного нектара» – грудничок Андрюха. Вход в квартиру у Аполодора был довольно простой – попадал он туда, и выходил оттуда через вентиляционный канал, который начинался как раз в подвале, а выходил в туалете квартиры. Решётку на выходе хозяева не ставили, поэтому кормыш мог беспрепятственно перемещаться в любое время дня и ночи. Когда они с Липой поднялись к месту «высадки», Аполодор остановился, уточняя: – Сейчас гляну, нет ли кого там, а то неудобно. Убедившись, что в туалете не занято, они проникли в квартиру. Влево по коридору, в конце, была спальня родителей, где в силу малого возраста пока и проживал маленький Андрей. Уже только оказавшись в коридоре, и двигаясь по направлению к той комнате, Липа сразу ощутил этот ни с чем не сравнимый волшебный аромат невинной безмятежности – им был наполнен весь дом, а ближе к самой комнате, где спал младенец, кормыш почувствовал, что он растворяется в этом нектаре покоя и ощущения сказочной гармонии окружающего мира. Оказавшись возле кроватки со спящим ребёнком, братцы забрались на верхние перильца, и замерли, впитывая ровно идущий поток этой благодати. Через некоторое время Аполодор со словами: «Ты побудь ещё немного, а я пойду посмотрю, что там вокруг». А Липа ступенька за ступенькой поднимался всё выше, и ближе к тому заокраинному месту – человечьему Валинору, откуда пришёл в мир этот маленький человек, и который всё ещё был неразрывно связан с ним. Ему уже был виден сверкающий радужный восход над цветущими полями, и сперва тихо, но постепенно возрастая, зазвучала чарующая мелодия, которую извлекал из струнного инструмента неизвестный исполнитель, как за спиной раздался негромкий возглас: «Липа, очнись, очнись, хватит, пора уже!» Кормыш с усилием открыл глаза – его легонько похлопывал по плечу Аполодор: – Надо идти. Скоро рассвет. Давай, пойдём. Вновь спустившись в подвал, стали прощаться. Аполодор грустно сгорбился, и наклонив по птичьи голову, дрожащими звуками промолвил: – Прощай, дружочек мой. Как же ты там один будешь кататься? Липочка, я буду сильно переживать за тебя. Будь осторожнее. Не иди вперёд не глядя, сперва хорошенько осмотрись. Если заметишь опасность, прячься, не успеешь спрятаться – убегай, что есть силы. Липа взволнованно ответил: – Ты почему прощаешься со мной, Аполодор? Я обязательно вернусь, и мы снова встретимся. Созовём посиделки, я всё в подробностях расскажу о своём походе. И там придумаем, что нам делать дальше. Всё будет хорошо, вот увидишь. Добираться не так и далеко. Дорогу я знаю хорошо. – Конечно же будет, Липа. Непременно. Я знаю. Но ты всё равно будь поосторожнее, нас и так мало осталось, надо беречься. Если с тобой что случится, мы все будем неутешны. Пообещай ещё раз, что ты будешь предельно внимателен, пообещай, – при этих словах кормыш ещё сильнее сгорбился, и сделался совсем уже маленьким. – Ну-ну, братец, перестань, ты что? – Липа слегка погладил его пальчиками по плечу, – обещаю, буду ползти как улитка, и совсем не буду закрывать глаза. Давай, иди домой, а то скоро уже совсем рассветёт. Аполодор повернулся, и медленно потопал в дальний угол, ко входу в вентиляцию. Липа смотрел ему в спину. Перед тем, как скрыться, тот повернулся, и помахал лапкой: – Удачи, Липа! – и забрался в отверстие в стене. А Липа начал подниматься по ступенькам выхода из подвала. Путешествие начиналось. Направление до района старого города он помнил хорошо. Другое дело, и было такое опасение, что за то время, пока он безвылазно обитал в своём квартале, многое на улицах могло измениться – кормыш знал, что люди постоянно что-то переделывают, перестраивают, могут даже сломать некоторые дома, и соорудить совершенно другие. А кормыши не любят перемен – это запутывает пространство. Выйдя из подъезда, кормыш перешёл на внешнюю сторону дома – где нет подъездов, и огляделся. На первый взгляд особенных изменений заметно не было. За дорогой, которая опоясывала их квартал, начинались постройки частных домов, которые с давних ещё времён люди ставили на косогоре, протянувшемся вдоль заливной поймы реки, и этот увал тянулся до самого района старого города, и дальше, заканчиваясь у лесосплавной конторы. Домики были небольшими, вся застройка была хаотичной, и прямых улиц в этом муравейнике не было по определению. Идти можно было только по верхнему краю, пробираясь через заросли кустов, и кособоких гаражей. С одной стороны, там, где были дома посёлка Одеон, на коротком расстоянии проходила автодорога, с другой – резко уходящий вниз склон, весь заполненный тёмными хибарами, между которыми змеились узкие пешеходные тропки. На дорогу выходить кормышу было довольно опасно – водители в проходящих машинах его не видели, могли сшибить, поэтому нужно было постоянно идти спиной вперёд, а пробираться по кустам – цеплялась шёрстка, которую нужно освобождать. Так и за год не дойдёшь. Тяжело вздохнув, Липа покатился к частным постройкам – решил, что так будет надёжнее. Спустившись ниже, в конце ограды повернул влево – это было по направлению к его цели. Прокатиться шаром не получалось – местность незнакомая, а при таком движении маленький путешественник не видит, куда катится. Движение «накатом» хорошо удаётся в знакомом доме, где живёшь уже давно, и знаешь все выступы и закоулки. В своём доме кормыш катается не глядя, а если даже и налетит случайно на стену, то ничего страшного не произойдёт, удар будет безболезненным – шёрстка смягчает, и можно катиться в любом другом направлении дальше. Также хорошо продвигаться шариком на автодороге, но нынче это можно спокойно делать только ночью, когда совсем мало машин. А рассвет уже наступил, и из домов начали выходить люди – все спешили на работу. Липа остановился возле заборчика, чтобы пропустить двоих мужчин – не замечая его, могли и наступить. Когда они прошли, опять шагами двинулся вперёд. Через некоторое время пришло понимание, что путешествие окончено – перед ним была глухая дощатая перегородка, забор. Развернувшись, он покатился назад по уже знакомому маршруту. Добравшись до поворота, пошёл потихоньку вниз, и вновь свернул влево. Через пару минут кормыш снова уткнулся в деревянную стену. «Да сколько же это будет продолжаться! Я так и к зиме до Пикела не доберусь!», – посетовал молча Липа, и покатился опять назад. Когда он снова свернул вниз, то почти сразу же оказался в тупике. «Да что ж такое происходит то? Как тут люди сами-то живут? Мне что, нужно сначала ногами вручную весь район изучить, чтоб знать, как тут передвигаться? От я вляпался, так вляпался!», – размышлял Липа, оглядываясь вокруг, совершенно не представляя, куда двигаться дальше.