Тут она клювом показала Липе на карте три надписи с круглыми пометками в начале. – Ага, вижу. Понял. – Крух! Ну раз понял, то слушай – в следующий раз приземлимся уже совсем близко от пункта назначения. Там отдохнём, я поищу чего поклевать, и тогда уже полетим искать высокую скалу с головой без волос. Это будет совсем недалеко. Крух! – Понял, Маргоша. Готовлюсь. Липа спрятал карту назад в футлярчик, скрутил из каната узел, и Маргоша схватила его за косу. Кормыш набросил на клюв петлю и затянул. Ворона снова поднялась вверх, резко хлопая крыльями. Далеко внизу пейзаж пшеничных полей сменился на таёжный лес, захвативший горные подъёмы. Перед взором Липы проходили густые зелёные массивы, синеватые ручейки и мелкие озерца. Невдалеке показались горы. До какого-то уровня эти конические гиганты заросли густыми елями, но верхняя часть оставалась каменной и голой. В горной местности Маргоша заметно меньше взмахивала крыльями – тут было много восходящих потоков воздуха, и ей оставалось только ловить их, скатываясь потом как по горкам – немного вверх, чуть в сторону, немного вниз, потом опять вверх, и так без конца. Скоро стали снижаться. Показалась небольшая группа домов. Липа понял – сейчас будет приземление. Так и произошло. Маргоша выбрала небольшой лужок посреди елей, и приземлилась. Липа снял узел. Ворона попрыгала немного, помахала клювом из стороны в сторону, и огляделась вокруг: – Липа, слушай меня внимательно – я сейчас полетаю недалеко, поищу что склевать можно. Крух! А может, и кого! Крух! А ты спрячься пока в-о-он под тем кустом шиповника, он колючий, лиса не полезет, и жди меня. Запомни – не высовывайся! Лес вокруг! Мало ли что! Или – кто! Крух! Всё, давай! И Маргоша поднялась в воздух, сразу скрывшись между хвойными великанами. Липа залез в куст, и стал смотреть по сторонам – в центре луга вдруг зашевелилась земля, и в этом месте выросла кучка свежевырытого грунта. Наружу вылез слепой крот. Липа с улыбкой подумал, вспомнив Пипера – «О, родственник показался». Затем с левой стороны от него заметил движение. Всмотрелся и понял, что между деревьями потихоньку движется какое-то лохматое существо, – «Да это же – леший!» Трудно было сказать, на кого он был похож. Может быть, всё-таки на кормыша, но с большим трудом. Он был выше, массивнее, чем маленький народец, и весь обросший длинной, грязной шерстью. Шерсть скрутилась множеством колтунов, и была усыпана прилипшими репьями. Шёл очень тихо, и совсем не производил шума. Липа подумал, что человек его никогда не заметит. Лесной житель совершенно сливался с бурой травой, кустами. Его было видел, только когда он пересекал со стороны наблюдателя кряжистые стволы ели. Чего он тут ищет? Маргоша давно уже улетела. Может, живёт недалеко? Где они, интересно, обитают? Должно быть, в норах под корнями. Наверное, тяжёлая у него жизнь. Хотя, другой он и не знает. Леший остановился – как будто услышал мысли кормыша. Липа испугался. Но нет, это по лужайке пробежал заяц. Очень быстро. Торопился по своим делам. В этот момент шумно приземлилась Маргоша: – Ну что, как ты, всё вокруг в порядке? Крух! – Рядом леший. – Кра! Кто? – Да леший. Но сейчас, конечно, спрятался – тебя услышал-увидел. – Крух! А я сверху ничего такого не заметила! Крота видела, зайцев тут полно. И всё! Видать ловкач ещё тот! Крух! – Ну дак он же наш родственник, а кормыши тоже умеют прятаться. – Крух! Это точно. – Маргоша, ты поклевала чего? – Крух! Да, конечно, и чего, и кого. Крух! Ну что, кормыш-летяга, летим дальше? – Да, конечно, теперь уж недалеко осталось. Верно? – Доставай карту, сейчас уточним. Липа раскрутил футляр, вытащил лист. Маргоша клюнула совсем рядом с красным крестиком. – Крух! Да, Липа, мы почти добрались. Сейчас полетим над рекой, а ты смотри по левой стороне отвесную и высокую скалу. Лысого сразу заметишь. У этой отметки я начну качелькой подниматься, и приземлимся уже сверху. Крух! А ты, как голову увидишь, просигналь мне – потяни за верёвку несколько раз, вдруг вперёд меня увидишь. – Хорошо, Маргоша. Понял. Полетели. Теперь, прямо внизу под ними была только река. Внешне это была совершенно другая река, чем в городе, хотя одна и та же. Но здесь она стала заметно у́же, и очень неспокойна – поверхность вся в небольших волнушках, местами – буруны. И – постоянный, рычащий звук. Река шумела, как злилась. На кого? Вокруг вроде тихо. Наверное, ей просто тесно в этих каменных берегах. А река и была стеснена скалами. Тут Липа увидел с правой стороны огромный каменный, гладкий утёс. Приближались к нему. Утёс был самой высокой точкой в окружающем пространстве – высоченная, вертикальная и гладкая каменная поверхность. Маргоша тоже его увидела. Направление полёта изменилось, теперь летели прямо к нему. Когда приблизились, Липа отчётливо увидел на каменной глади, в верхней части – изображение головы человека, волос и вправду на ней не было – высеченная на каменной поверхности голова была совершенно гладкой, а на подбородке – небольшая бородка с усами. Рядом с головой – какая-то надпись. Это была та самая отметина, куда они стремились добраться. До домика Камнила оставалось совсем недалеко! Обрадованный Липа решил поделиться чувствами с Маргошей, протянул лапку вверх, ухватил конец верёвки, и дёрнул за неё. Петля, обхватывавшая вороний клюв, моментально развязалась. Маргоша, очевидно, от неожиданности, тут же раскрыла свой клюв, и Липа полетел вниз, успев подумать: «Что я наделал, так ошибся!». Бурлящая водная стремнина быстро приближалась. У кормыша промелькнула мысль: «Ну вот и всё…», – бок пронзила острая боль, река прямо перед его лицом резко замедлилась, и кормыш упал в воду. Кормыши не умеют плавать – никогда не умели, хотя воды не боятся. И Липа с первых же мгновений утонул – с намокшей шёрсткой шансов выплыть у него не было никаких. Жизнь кормыша была спасена только благодаря самоотверженности Маргоши. Выпустив своего летуна из клюва, она не улетела ввысь, или в сторону, а продолжала планировать над поверхностью бурлящей реки. Движение водяного потока в горной реке, а она в этом месте таковой и являлась, подобно движению сразу нескольких слоёв – с поверхности в глубину, а из-за неровного каменного дна течение постоянно перемешивается, и скорость быстро меняется. Предсказать движение предмета в такой сложной многослойной структуре совершенно невозможно, и птица только надеялась, что ей повезёт. На короткое мгновение утонувший кормыш мелькнул на поверхности, и Маргоша тут же ринулась к нему, и успела в последний миг ухватиться за лапку когтями, почти задев крыльями буруны. Если бы она задела крыльями водную поверхность, то в этом случае утонули бы они вместе – с намокшими перьями полёт невозможен – вороны совсем не водоплавающие пернатые, как гуси или утки, и их перья не пропитаны жиром, намокают моментально. В этот день удача была на стороне путешественников – трагедии не произошло, и Маргоша, с полуживым товарищем в когтях, спланировала на пологую песчаную отмель неподалёку, смачно шлёпнулась на бок, успев выпустить перед этим неподвижного кормыша, который тоже кубарем покатился по песку, что и спасло обоих от сильного удара. Глава 29 Глава 30 Поднявшись, она запрыгала к нему, но в силу своих анатомических особенностей ничего не могла сделать, чтобы привести его в чувство – рук у неё, к сожалению, нет, и ворона только скакала вокруг, да иногда, уцепив когтями за шёрстку, переворачивала бездвижного кормыша с одного бока на другой, и ждала, надеясь на благополучный исход. Только к концу дня, когда солнце уже клонилось к закату, Липа, наконец пришёл в себя, сел, и непонимающе осмотрелся вокруг: – А что случилось? – Крух! Крух! А случилось то, что ты вообразил себя альбатросом! Решил на карасей поохотиться! Ты зачем узел распустил? Крух! – Я хотел тебе знак подать, что увидел изображение на скале, ну, этого, лысого, и от радости, что путешествие заканчивается, второпях потянул не тот конец. Прости, Маргоша, я ошибся. – Крух! Да ладно, чего теперь уже. Что будем делать? – Цель – наверху, – и кормыш пальцем показал на наскальный барельеф, – нужно только взлететь. - Крух! Цель я вижу! Не слепая! Только взлететь я теперь не смогу. Верёвку-то мы потеряли, она сразу с клюва соскочила, и – всё! Унесло! А удержать тебя без неё, без петли, как показывает недавний опыт – опасно для здоровья! Карр! – Но тут же совсем уже близко, только через реку перелететь! - Карр! Карр! Липочка, миленький мой, если бы только через реку! А наверх не считается? Это – самое главное в деле перемещения по воздуху. Смотри – скальный уступ длится в обе стороны от нас на большое расстояние, то есть, нужно лететь либо назад, либо вперёд довольно далеко, и уже только потом пересекать воду. А как после этого искать отметку на скале? И где мне тебя на это время положить? Ты бы видел себя со стороны – чисто ондатра! Кра! – А это что такое – ондатра? – Не что, а «кто»! Ондатра – это водная крыса! Кра! Так вот что я тебе объясняю – чтобы снова найти лысого, надо опять лететь вдоль воды, и искать. – Но мы же знаем, где барельеф! Чего искать то? – Крух! Для альбатросов объясню с самого начала! И в последний раз! Крух! Верёвки у нас теперь нет, а я тебя просто так больше не понесу – боюсь снова уронить. Предлагаю подождать – мне нужно обсохнуть, отдохнуть и подумать. И всё это сразу! Крух! Маргоше надо подумать! По-ду-мать! Крух! Так они и сидели на песчаной отмели, вслушиваясь в шум реки, и разговаривали. И кормыш, и ворона уже начали склоняться к мысли, что придётся переждать ночь, а утром подумать толком, как перебраться на тот берег. Неожиданно Маргоша подняла вверх одно крыло, подавая знак Липе – «Тихо!». Тот замолчал, и немного подождав, потихоньку спросил: – В чём дело, Маргоша? – Кр! Ты ничего не слышишь? Липа прислушался: – Да вроде в кустах кто-то шевелится. Может ондатра? Оба принялись осматриваться по сторонам. И тут Маргоша громко рявкнула: – А ну выходи сюда, кто бы ты не был, не то устрою тебе вороний бой! И это будет страшно! Крух!. Из кустов, начинающихся после песчаной отмели, выползло непонятное существо. Вид у него был необычный и довольно пугающий – узенькое, чумазое личико с тонкими губами, на котором торчал необычайно крупный, похожий на крюк нос. Всё лицо усыпано крупными бородавками, из некоторых росли целые пучки волос. На голове высилась спутанная, всклокоченная, грязная грива, напичканная еловыми иголками и жухлыми листьями. Цвет этой гривы был пугающе зелёным. На узких плечах, прикрывая всё туловище до земли, висела бурая хламида, по всей видимости, раньше это была рыбацкая сеть. Маргоша развела крылья в разные стороны: – Ты кто такое, чудо болотное? Существо тут же сгорбилось, и склонив голову набок, заговорило тоненьким и скрипучим женским голоском: – Кика я, Кика все зовут. Шибко недобрые кикиморой обзывают. Я тут мимо проходила, увидела, как вы купались, да плавали. А хотите, я вам песенку спою? Я песенки хорошие знаю. Ты красивая птичка, вон какая красивая. Тут у меня болотишко недалеко. Пойдёмте туда купаться? Там водичка тёпленькая, вонюченькая. Лягушечки квакают, пескурики плавают. Вкусные рыбки! Очень вкусные, просто прелесть какие сладенькие! Пойдёмте туда? Тут, у речки-то холодно. Маргоша хлопнула крыльями: – Крак! А ну замолчи! Мозги уже от речи твоей плавятся! Послушай, что я тебе скажу! Что у тебя там в руке, за спиной что держишь? Покажи руку! Покажи, а не то заклюю тебя! Кикимора протянула вперёд тощую ручонку: – А это верёвочка. Я когда увидела, что вы купаетесь в речке, подошла поближе поглядеть, а она плывёт. Я уж решила, что змейка это, ну и нырнула за ней. Хотела ночью полакомиться. Глянь, а это – фу, верёвка поганая! А я думала змейка. Вам надо верёвочку? Пойдёмте к болотцу, я её вам там и отдам. Там пескурики есть – такая сладенькая рыбка. Пойдёмте, я по дороге песенку спою. А? Пойдёмте, я много песенок знаю. Красивых… – Крак! А ну закрой свой болотный рот, не то клюну! Кинь верёвку сюда! Это наша верёвка! Мы её в реку уронили! Крак-Курух! – и повернувшись к Липе, объяснила ему, – Надо быстрее от неё уходить, не отстанет. Ты её не слушай, она морок на нас наводит. На неё только кричать и ругаться нужно, она другого не понимает, – и снова повернувшись к кикиморе, продолжила кричать на неё: – Крак! Быстро отдавай верёвку! Давай сюда! Кра! Ну всё, иду клевать тебя! И ворона двинулась на болотную шишигу. Та, увидев раскрытый клюв с красным языком, и раскинутые в стороны огромные крылья, бросила верёвку в их сторону, и испуганно захныкала: