Патриция не решалась поставить условие. На миг ей даже захотелось отказаться от мести, чтобы остаться с Эдвином. Зачем кому-то мстить. Можно просто быть счастливой. Вот только Эдвин не похож на простого влюбленного. Кажется, он тоскует по той, кого уже нет. Любопытно, по которой? Патриция ревниво присмотрелась к портретам. Все они были одинаково хороши. — Вот этот! — Эдвин подвел ее к портрету темноволосой феи, для которого в галерее почему-то было отведено особое место. Он висел в центральной нише, а по стенкам ниши вились плетни красных роз. Патриция присмотрелась к портрету. На нем точно была изображена королева фей, потому что темноволосую голову украшала корона из золотых крылышек, роз и магических символов. Но это была не Медея Шаи, а другая королева фей. — Узнаешь ее? — спросил Эдвин. — Это королева фей. — Верно. — Но откуда она взялась? Разве до Медеи Шаи у фей была другая королева? Эдвин разочаровался и выпустил руку Патриции. Девушка тут же ощутила дискомфорт. Было так приятно, когда Эдвин стоял сзади и обнимал ее за талию. Теперь рядом витала лишь пиратская сабля, упорно продолжавшая разыгрывать роль телохранителя Патриции. — Лицемерка! — обругала ее Патриция. — Не хочешь защитить меня от дракона? Эдвин лишь усмехнулся. Его ситуация позабавила. — Королева фей и других волшебных созданий по имени Роза была моей первой женой, — пояснил он. Патриция чуть было не ляпнула, что красавице очень повезло, но вовремя прикусила язык. — Тогда куда она делась? Всем известно, что феи не умирают? Ты с ней развелся? — Нет. — Тогда как ты мог жениться снова? Драконам положен гарем? — Нет, — снова, как эхо, отозвался Эдвин. — Кончай говорить загадками! — А разве я говорю загадками? — Ты меня намеренно запутываешь! — Я хочу, чтобы ты вспомнила всё сама. — И что я должна вспомнить? — разозлилась Патриция. — Что настоящая королева фей это ты! Наверное. Эдвин ее разыгрывает. Как она может быть королевой фей. Крылатая брюнетка на портрете была божественная красива. Патриция позавидовала и ее внешности, и ее удачи в любви. Надо же! Она была первой возлюбленная Эдвина. Вот только что с ней потом случилось? Не мог же дракон из ревности задрать фею когтями? — Я совершенно точно не королева фей. Патриция полагала, что разочарует Эдвина, но он имел на этот счет свое мнение. Дракона было не переубедить. — У меня много жен, но на самом деле я был женат лишь однажды, — признался он. — На королеве фей? — Вначале она не была королевой фей. Она была дочерью принцессы-колдуньи и моего соперника. Я хотел отомстить, похитив ее, но вышло так, что полюбил. Роза стала шипом, который застрял у меня в сердце. — Это всё романтично, но я не хочу об этом слышать! — извинилась Патриция. Кому приятно слышать о своей сопернице? Однако даже когда она зажала уши, слова Эдвина доносились до ее слуха. Он умел говорить так, что от него было никуда не деться. — Потом я плюнул на приличия, на месть, на гордость и женился на дочери своих заклятых врагов. Какое-то время мы жили счастливо. Век или два прошли в гармонии. А потом Розе захотелось поиграть. Ей стало скучно, а может порочное наследие ее семьи, наконец, сказалось. Она решила отбить у меня часть власти. С этого началась наша игра, которая растянулась на вечность. Роза дала понять, что раз она меня разочаровала, то она сумеет стать кем-то другим, и начался бесконечный маскарад. Эдвин окинул взглядом нескончаемую галерею. — С Розой я натерпелся бед. Недаром она названа в честь прекрасного колючего цветка. О ее шипы запросто изранишься до смерти, но она так красива, что уничтожить ее выше моих сил. А сейчас она еще и многолика. Патриция не поняла, что значит многолика, но количество портретов в галерее ее смущало. Неужели со всеми этими красавицами Эдвин был вместе? — Зачем было снова жениться, если ты так любил первую жену? — снова упрекнула она. Эдвин тяжело вздохнул. Патриции пришлось отстраниться, чтобы не обжечься об его огненный вздох. — Тебе так хотелось разнообразия, что теперь ты сам на себя злишься? — Разнообразия хотелось Розе, а не мне. Отсюда все эти портреты. Это всё она. — Не лги! На всех этих портретах изображены разные женщины! — Ты в этом уверена? — Я слышала, что драконы хитры. Не нужно запутывать меня очередной драконьей ложью! — Я и не запутываю! Ты разве сама не можешь вспомнить? Все эти портеры — твои! Начиная с королевы фей Розы. Это всё — ты! Это безумие! Эдвин путает что-то, как и русалки. Ну, почему все волшебные существа пристали к ней и упорно хотят видеть в ней свою королеву? Патриция могла допустить, что королева фей способна менять облики, но она не могла даже представить, что она сама может оказаться королевой фей. Это невозможно! Если бы она была королевой фей, то давно бы уже отбила себе трон Опала. — Патриция! Бьянка! Флер! Розанна! Розабелла! Игрейна! Стелла! Будур! Моргана! Морвена! Изабелла! — вдруг начал перечислять Эдвин. — У тебя было так много имен. Патриции понравилось лишь имя Морвена. Так звали самую знаменитую женщину-пирата, которая бороздила моря до Патриции. После всех грабежей ее не схватили и не повесили. Она просто исчезла, будто была волшебницей. Как ни странно, ее портрет тоже был в галерее Эдвина. — Кажется, на портрете госпожи морей Морвены нарисована моя волшебная сабля, — это Патрицию обескуражило. — С Морвеной договориться было еще сложнее, чем с тобой! — Неужели гроза морей Морвена тоже была твоей женой? — Тебе это кажется странным? — Нет, это объясняет, куда она делась, когда ни власти, ни мстительные пираты не смогли ее найти. Она спряталась в твоем островном драконьем замке, а теперь где-то здесь гниют ее кости. — Склепа в замке нет, — возразил Эдвин. — Тогда где покоятся тела всех твоих жен? — Это и для меня большой вопрос. Патриция остолбенела. — То есть ты не убил их всех? Эдвин отрицательно покачал головой. — Почему тогда ты не знаешь, куда они делить? Драконы ведь умеют летать. Разве им сложно отыскать кого-то, проследив с небес? — Где они все можешь знать только ты. — Ты ошибаешься! — Патриция, — Эдвин снова произнес ее имя с трудом, наверное, он хотел назвать ее Розой. — Почему ты отказываешься верить, что ты это ты? Да, потому что она одна! Как она могла раздробиться на тысячу женщин, которые жили и умерли много веков назад. Вслух она выражать свои мысли не стала, чтобы не раздражать Эдвина. Ей ведь еще надо заручиться его поддержкой. Лучше пока во всем ему потакать. Если хочет считать ее воплощением всех драконьих жен, пусть считает. Придется пойти ему на уступку, чтобы он оказал встречную услугу ей. Кто кроме господина всех драконов сможет гарантировать ей победу над Опалом? Рядом с одним Эдвином и весь флот призраков, и даже корабли водяных кажутся всего лишь игрушечной армадой. Пир драконов Патриция набралась смелости, чтобы попросить Эдвина о помощи в войне с Опалом, но они уже подошли к зале для пира. Створки дверей поражали роскошными барельефами. Силуэты сотен драконов свивались в причудливый золоченый узор, а дверную ручку заменяла медная голова рогатой феи с кольцом в носу. Она вмиг ожила и поприветствовала гостей металлическим голосом. Патриция отпрянула, а Эдвин отнесся к очередному проявлению магии, как к повседневной мелочи. Ему даже двери толкать не пришлось. Они распахнулись перед ним сами. Внутри в большой зале пылали напольные канделябры со множеством свечей, стоял громадный, празднично украшенный стол и гнездились драконы. Патриция не сразу поняла, на какой пир привел ее Эдвин. Это был пир драконов. Уж не станет ли она тут угощением? Пока что драконы поглощали тела пиратов, очевидно похищенных прямо со встречных кораблей. Патриция узнала нескольких капитанов, которых видела в прибрежных трактирах на пиратских островах. Один из них был жив и протянул руку к ней, но помочь ему она не могла. Через миг его руку и голову откусил крупный фиолетовый дракон. Другие драконы поглощали остатки мяса, в котором уже сложно было узнать очертания человеческих тел. Чешуйчатые драконьи тела двигались над столом, будто в танце. Иногда драконы дрались из-за пищи. Тогда опрокидывались вазы, украшавшие зал, и рвались портьеры. Патриция с ужасом смотрела на драконов. Они были желтыми, белыми, оранжевыми, красными, изумрудными и сапфировыми. Все такие красивые и грациозные! Все такие кровожадные! Вот почему прибрежные жители опасаются драконов. Человек для них может стать пищей. Она сама может стать сейчас угощением на пиру.