— Да, мы там такой погром учинили… — я улыбнулась шире, вспоминая бешеную погоню. — Просто чудом сбежали… А вы? Удалось вам вынести деньги? — Да, — Ханорен подошёл ближе, пока я усаживалась на кровати. — Как и обещали, твою долю мы тебе передали. Спрятали мешок под кроватью. — Три тысячи, — заметила Дильга, опираясь плечом о дверной косяк. — Да я теперь богачка, — засмеялась я, пока Хуст оглядывал меня. — Ну что же, раз ты нашлась, то я могу быть спокойна за Хана, — Дильга тоже улыбнулась. — Пожалуй, вернусь к себе. Мы попрощались с ней, и воцарилась молчание. Ханорен осторожно присел на кровать рядом со мной, пока я следила за ним пристальным взглядом, и произнёс полушёпотом: — Я рад, что ты в порядке, Линнет. — Ты переживал? — я склонила голову набок. — А я думала, у тебя совести совсем нет. Мужчина улыбнулся: — Ты голодна? Я тут купил кое-что из еды. Давай поужинаем перед сном? Глава 11. Уроки живописи Я стояла перед невысокими, в два этажа домами, плотно прилепившимися друг к другу и напоминающими мне человеческий муравейник. Всё так, как и говорила Парвина. Перепутать сложно. Сюда, по её словам, соседствуя с семьями рабочих, стекается андеграундная богема представителей всех видов искусства. И действительно, вместе с криками детей из окон доносились звуки странной музыки. Я вздохнула, уже чувствуя, с чем мне предстоит столкнуться, подошла к двери и три раза постучала о неё массивным кольцом. Через несколько секунд мне открыл мальчик — оборванец с растрёпанными рыжими волосами, оттопыренными ушами и большими серыми глазами. Он захлопал ресницами и спросил наивным голосом: — Тётенька, Вы к кому? — Одо Сависсо проживает здесь? — имя я прочла с небольшого листочка, который дала мне Парвина. Мальчик кивнул учтиво и проговорил каким-то заговорщическим полушёпотом: — Следуете за мой, Госпожа. Всё это выглядело странно. Похоже, мальчик попал под влияние творческих персон. Но мне ничего не оставалось, как идти за ним. Паренёк закрыл входную дверь и повёл через запаренную от готовки на кухне рядом прихожую к лестнице. Тут я обратила внимание на стены: они сплошь были исписаны странными символами всех оттенков от ярко-красного до приглушённо-бордового; рядом с ними красовались лица людей, выполненные в разных манерах — наброски из пары штрихов или мазков, немыслимое соединение геометрических фигур, чётко выведенные линии контура и ещё много чего, под что мой разум не мог подобрать слова. "Сразу видно — творческие натуры", — подумала я, поднимаясь за мальцом по лестнице. Он привёл меня на чердак, где, по всей видимости, и жил Сависсо. Табличка на двери гласила: "О, всяк входящий во дворец фантазий Одо, кланяйся не творцу, но искусству, ибо только оно достойно восхваления!" — Сколько пафоса… — не удержалась я. Мальчик приложил палец к губам: — Вы только при господине Мастере так не говорите… Он натура ранимая, с тонкой душевной организацией… — Это ты от него таких слов нахватался? Знаешь хоть, что они означают? — я сложила руки на груди. — Знаю! — обиделся мальчик. — Почти всё знаю! — Ну ладно, полно тебе, — чуть улыбнувшись, я подступила к двери и бросила мальчику серебряную монетку. — Гуляй. — Спасибо, Госпожа! — от обиды не осталось и следа, и радостный мальчик быстро сбежал по лестнице со своим выигрышем. Я же коротко постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в заветный чердак. Дух андеграундного искусства здесь чувствовался во всём: разбросанные по полу в творческом беспорядке одежда, какие-то склянки, кисти и карандаши, завешанные тканями стулья и шкафы, огромнейший таз с водой, в котором обосновалось не меньше дюжины голых девушек, и в центре сего хаоса сам Мастер, как ему и полагается, — стоит за мольбертом и быстрыми резкими движениями водит кистью по холсту. Получается что-то странное: на чёрном фоне вырисовываются светло-зелёные очертания женских тел, отдалённо напоминающие позы девушек в тазу. Наверное, что-то в этом есть. — Одо Сависсо? — прокашлявшись, громко спросила я. Мужчина, стоявший спиной ко мне и лицом к натурщицам, обернулся. Высокий и худощавый, в чёрной, испачканной красками мантии, с этаким коршуновым носом, сдвинутыми чёрными бровями, прищуренными тёмными глазами и небрежно собранными в хвост засаленными волосами. Окинув меня быстрым взглядом, он отбросил кисть и неожиданно ловко подскочил ко мне. Послышался его низкий, на удивление приятный голос: — Взгляд, дерзко устремлённый в Бездну, бесстрашие в волнах бровей, хитрость линии носа, сила хрупкой челюсти… То, что нужно! — он бесцеремонно ухватился пальцами за мой подбородок и повертел его из стороны в сторону, пока я не успела сообразить, что происходит. — О, какая грация… — Эй! — тут же придя в себя, рефлекторно оттолкнула его рукой. — Что Вы творите?! — Искусство, дорогая моя, — художник лишь рассмеялся и махнул рукой на стул. — Присаживайтесь, я сейчас же начну Вас писать! — Что?.. Но я не… Я не натурщица! — вспыхнула я. — Одо, я от Парвины. У меня к Вам важное дело. — Какое дело?! Его можно отложить! — мужчина настаивал на своём. — Вы не поняли, я не собираюсь Вам позировать, — я начинала злиться. — Парвина сказала, что Вы можете знать о работах, поступивших на аукцион… — Милочка, я Вам ничего не скажу, пока Ваш портрет не будет готов! — отрезал Сависсо. Я вздохнула, уже готовая сдаться: — По-другому мы договориться не сможем?.. — Между прочим, портрет Парвиночки я тоже писал, — заявил горделиво художник и тут же шикнул на взволновавшихся девиц. — И она осталась довольна. Так что садитесь-садитесь. Ругая всё на свете, я села на стул. Ещё пару минут Одо выбирал положение моего лица, пока, наконец, не остановился на полном профиле и уселся за мольберт с новым холстом. Я краем глаза наблюдала, как он быстро орудует кистью и что-то бормочет себе под нос. Наконец решилась спросить: — Одо, Ваши работы продаются на аукционе дома Бинхмнарс? — Да-да. Мой покровитель выставляет их там, и я получаю большой процент. Не отвлекайтесь, — ответил художник, не отрываясь от работы. — Стало быть, мой портрет тоже пойдёт на аукцион? — предположила я, уже строя планы в голове. — Вы можете приобрести его сразу… — Сависсо задумался над чем-то, замерев на месте. — Нет-нет. Не буду лишать такой радости других ценителей искусства, — я поёрзала на месте, чувствуя, как ноги, привыкшие к постоянному движению, уже затекают. — Одо, а Вы знаете, какие ещё работы будут выставлены на продажу? — Там продаются работы многих моих товарищей по цеху: Дирка, Уильямса, Кортнеги… — начал Одо. — Но лишь одного из них я считаю достойным — Альбора Дорте. Лишь один он постиг истинную суть абстракции как способа выражения глубинных течений смыслов реальности и гиперреальности. — Э-э-э… Понятно… — в подробности я вникать не стала. — Одо, Вы сами придёте на аукцион? Я тоже буду там. Мы могли бы встретиться… — Помолчите, я пишу Ваш рот, — строго перебил меня Сависсо, и мне пришлось замолчать. Однако в голове я уже всё продумала: за этот портрет я буду предлагать самую высокую цену, чем заинтересую Дроута и втяну его в торг, затем уступлю. И надо будет заставить Сависсо поговорить с Дроутом и упомянуть, что я была его натурщицей… Но для этого мне нужно придумать поддельную личность и легенду. Может, связать это всё с портретом?.. *** Наконец картина была готова. Я встала, разминая затёкшие конечности, и тут же решила взглянуть на портрет. Увиденное меня поразило: чёрный фон и одна непрерывная ярко-зелёная линия, повторяющая очертания моего лица и цвет моих глаз. И это он собирается продавать за бешеные деньги? Ну-ну. — Осталось название, — проговорил довольный своей работой художник. — Не торопитесь, Одо, — я перевела взгляд на него. — Когда Вы собираетесь передать картину покровителю? — Завтра утром, — ответил он с удивлением. — Тогда назовите… "Портрет зеленоглазой", — проявила я фантазию. Сависсо моей идеей проникся: — Достаточно абстрактно, мисс… Эм… — Когда там следующий аукцион? — я перевела тему с моего пока еще не существующего имени. — Уже через дня три-четыре, — припомнил Одо. — В таком случае, не желаете ли быть моим сопровождающим? — я искусно улыбнулась. — Расскажете мне о своём творчестве подробнее. — С превеликим удовольствием, дорогая моя, — Сависсо как-то чопорно улыбнулся в ответ. — Я к Вам ещё зайду, Одо. А сейчас меня ждут дела, — я развернулась и направилась к выходу, пока тот не успел вспомнить о том, что так и не узнал моего имени. Глава 12. Новый день, новая я В библиотеке вечером людей было немного: всё-таки многие предпочитали чтению праздный отдых дома либо в кабаках. Эта малолюдность сегодня сыграет мне на руку. Будет гораздо проще уединиться вместе с Инес и хорошенько проработать мою поддельную личность. Библиотекарша моего визита не ожидала. — Глориана! — она замерла с книгой в руках, собираясь поставить её на полку, а потом улыбнулась мне широко. — Неужели это ты? Часто как-то стала ко мне захаживать. — Да, привет, Инес, — я тоже улыбнулась, подойдя ближе. — Мне снова нужна твоя помощь. — Опять узнать про кого-то? — она бегло оглядела меня. — Нет. Я почти подобралась к жертве, однако кое-чего не хватает. На этот раз мне нужна новая личность, Инес. Таинственной знатной дамы издалека, и чтобы никто не мог проверить меня на предмет лжи, — выдала я. Глаза библиотекарши округлились: — Да-а, подруга… Задала ты мне задачку, — она повернулась, будто ища что-то взглядом. — Давай присядем. Судя по всему, это затянется надолго. Последовав совету, я села за стол, а Инес удалилась и через пару минут вернулась с охапкой папок различной толщины. Как я поняла далее, это были истории разных знатных родов Севера — королевств Форстайн, Ханетия и Беахогг. Однако, Даинверская библиотека имеет довольно обширный выбор чтива. Мы с Инес разложили папки и уселись за их изучение. Искали достаточно древний род, уже прошедший пик своего величия, о котором в последнее время мало слышно либо не слышно вовсе. Выбор, однако, представлялся довольно большим, ведь судя по рукописям, во всех королевствах Севера сейчас продолжался кризис, когда так их южные соседи, в частности и наша Анкавия, наоборот переживали подъём. Тогда встал вопрос: взять не только древний, но ещё и относительно не бедствующий род, чтобы я не выглядела неправдоподобно богатой. Поэтому мы подробно изучали историю, зарождение, особенности родов. Для меня, как для человека более практичного склада ума, это всё было мучительным испытанием, однако Инес справлялась блестяще. В конце концов, выбор пал на Альгар'Дан — бароновский род на юге Беахогга, у самой границы с севером Анкавии. История его была такова: триста лет назад некий Архонг Тавентер, по слухам, искусный колдун, основал в тех местах своё жилище. Легенда гласит, что он был красив, как дьявол, и обладал тёмным, таинственным очарованием, чем сильно привлёк королеву лесных дриад. Они приказала похитить его и привести к ней, но ни один из её поданных не смог развеять магию колдуна. Архонг сам явился к ней. История умалчивает, был ли Тавентер влюблён в королеву, однако известно, что у них родился ребёнок-полукровка, который затем унаследовал владения отца. Во время последующей войны тогда ещё герцогства Беахогг с народом рурх, северными варварами, потомок Тавентера, Альгар'Дан Храбрый сильно отличился в яростной защите своей родины, за что уже после войны ему был пожалован бароновский титул и возможность закрепить свой род. Так и появилось баронетство Альгар'Дан вместе со славным родом. Бывали в нём успешные дельцы, которые старались приумножить богатства своего дома, однако не суждено было им добиться в этом деле каких-либо высот. Про Альгар'Дан уже давно ничего не слышно. Вполне можно предположить, что для широких масс этот род даже не был известен. — Смотри, — Инес подсунула мне рисунок. — Это печать с символами Альгар'Дан. Я думаю, тебе нужно украшение с их символикой, чтобы подтвердить свой статус. — Верно, — я кивнула. — Может, медальон? Или кольцо-печатка?