Бек махнул рукой. – Ну если делать нечего, смотри. Вскоре Сарби подошел к яме, устланной лапами сосны, остановился и оторопел. Дозорные сидели, прислонившись к стенам ямы. В груди у них торчали стрелы. Фарид икнул, пришел в себя и хотел было закричать. Но тут в воздухе прошелестела еще одна стрела, и он с пробитым горлом свалился к дозорным. Медлить отряду Бордака больше нельзя было. Когда со стороны леса и лагеря еще раз прокричала кукушка, он отдал команду: – Вперед! Надо лугом пронесся залихватский свист, и на ордынцев напала сотня Гладина. Пешие воины срубили крепления юрт, завалили досками и войлоком ногаев, находившихся внутри, и принялись избивать их булавами. Услышав крики, из шатра выскочил Кулчукбек. Из ближних юрт выбежали ногаи и устремились к табуну, который пасся в центре луга. Но от Ропши на них уже летела конная сотня Петрова. Она врезалась в пешую толпу между табуном и лагерем. Кулчукбек бросился к шатру, но аркан, умело брошенный казаком, оплел его шею. Бек схватился за веревку, стараясь ослабить петлю. Дышать он мог, но больше ничего. На нукеров и ногаев, выскочивших из юрт, налетели дружинники и казаки. Десяток Грудина порубил охрану плотов. Благодаря тому что воины Гладина завалили более половины шатров, на свободе оказались всего полторы сотни ногаев. С ними быстро разобрались ратники Петрова, дружинники и казаки. В живых остались только Кулчукбек и пара десятков ногаев. Опричники подвели бека к Бордаку. – Назовись! – наказал Михайло. Кулчукбек прошептал что-то на своем языке. – Прикидывается, будто не понимает? – спросил Парфенов, подъехавший к товарищу. – А может, он и вправду не знает нашего языка? – Знает, собака, наверняка в полоне держит наших. А ну-ка мы сейчас проверим. – Князь плеткой стеганул по физиономии бека. Из рассеченной щеки пошла кровь. – Ну как, разумеешь по-русски? Бек злобно ругнулся. – Не желаешь говорить. А так? – Парфенов выхватил саблю. – Сейчас я из тебя евнуха делать буду. Ты у меня мигом не только по-русски заговоришь, но и по-польски. – Нет, не надо, буду говорить, – почти без акцента прохрипел побледневший бек. – Вот это другое дело. – Князь вложил саблю в ножны, взглянул на Бордака. – Видишь, Михайло, сразу заговорил. – Посмотрим, что скажет. Кто ты и зачем стоял здесь? – Я Кулчукбек, родственник Теребербей-мурзы. Оставлен здесь после переправы у Сенькина брода, охранять этот перелаз. – Если будет кому мстить. Какой тут перелаз? – Спокойный. Только в двух местах глубина до седла, стремнина ближе к этому берегу. Наши люди пройдут, а для полонян есть плоты. Бордак без размаха ударил бека. – Это тебе, тварь, за них. К ним подъехал десятник Рубач и доложил: – Воевода, там по реке на лодке гонец воеводы Чурко подошел. Дело у него до тебя. – Пусть подождет, я скоро. – Он бросил взгляд на ногайского бека. – Значит, пленников желаешь заполучить? – Что теперь мое желание? Ты лучше отпусти меня, воевода, тогда тебе мстить никто не будет. – Отпустить? – Бордак злобно усмехнулся, вспомнил Кафу, невольничий рынок, плачущих женщин, детишек, свист кнутов и плеток. – Хорошо, бек, я отпускаю тебя. – Он выхватил саблю и снес голову Кулчукбеку. Парфенов едва успел отскочить. – Ну ты и дал, Михайло! – Получил, собака, что заслужил. Ты, Василь, займись тут приборкой. Тела ногаев в реку, пусть плывут, пока сомы не сожрут. Юрты и шатры убрать, а плоты оставить. После этого вели людям ожидать на лугу. Поговорю с гонцом воеводы плавной рати, обсудим, как оборону держать будем. – Сделаю, Михайло. Бордак прошел к реке. По берегу ходил ратник. – Кто ты? – спросил Бордак. – А ты кто? – А не слишком ли ты дерзок? – В меру. – Я воевода Михайло Бордак. Гонец снял шапку, поклонился. – Извиняй, я знал, кто ты, но должен был спросить. – Ладно, с чем прибыл? – Воевода плавной рати Григорий Чурко послал передать, что струги за излучинами. Выйти к переправе они смогут за малое время, пушки и пищали заряжены. Знак только надо подать. – Что за знак? – Это воевода возложил на тебя. – Крик птицы вы за излучинами не услышите, значит, дым от костра. – Угу, уразумел, дым. Тогда струги выйдут к перелазу и ударят по крымчакам. Сначала с одного борта, потом с другого. По реке. Можно, конечно, и по берегу, но тогда надо разворачиваться. А это опасно. У татарвы лучники очень метко стреляют. – По берегу не палить. Хватит и по реке. – Уразумел. Как только увидим дым, так выходим и бьем крымчаков на переправе. – Да. – Понял. – Привет передай воеводе Чурко. – Сделаю. – Гонец сел в лодку и веслом оттолкнулся от берега. Бордак вернулся на поляну, и тут в лесу, на дороге, куда был послан дозор, раздались какие-то крики. Воины Гладина вскочили на коней. На луг вышел дозор, который на веревке тащил за собой татарина. Старший доложил боярину: – Трое крымчаков по дороге лесной к перелазу шли. На нас выбрели. Пришлось идти на сшибку. Двоих порубили, третьего, по одежде видать, старшего, живьем взяли. Бордак соскочил с коня, подошел к пленнику. – Кто такой? – спросил он на татарском. – Асмар, десятник из тумена Зубар-мурзы. – Чего сюда заявился? – Начальник нукеров хана Батар-мурза послал.