– Крымчаки саженях в пятидесяти от нас, как в низине, так и в лесу. – Каким числом? – В лесу и справа насчитали всего два десятка. У нас впереди видны три с начальником. – Что же Теребердей такой мелкий ертаул послал? – Потерял пять тысяч и стал беречь людей. Иначе до боя лишится всего войска. – Может быть. Смотри за действиями басурман. Я к отряду. Вышлю гонцов к Парфенову и Чуринову с наказом, как действовать. Опытный Пестов покачал головой и сказал: – Не успеешь, воевода. Покуда ты будешь отправлять гонцов, татары уже подойдут к нам. Они движутся медленно, осторожно, но приближаются. Осталось сорок саженей, не более. – Твоя правда, – согласился Бордак. – Иван, подай знак нашим, чтобы они окружали татар. Сперва надо зажать их с головы и с хвоста, а потом уже и бить смертным боем. – Передаю. Парфенов и Чуринов приняли сигналы и рассредоточились, когда до крымчаков оставалось не более пятнадцати саженей. Насур-бек шел в замыкании трех десятков, в окружении трех нукеров и с опаской поглядывал то на правую, то на левую сторону. Покуда русских видно не было. Он молил Всевышнего помочь ему провести разведку, получить данные и быстро вернуться в стан Теребердея. Басурмане миновали валуны, почему-то оказавшиеся в низине, прошли еще десять саженей. Насур-бек почувствовал, как вдруг противно засосало под ложечкой, по телу его прошла дрожь, выступил пот под доспехами. Он успел осознать, что опасность рядом, но сделать уже ничего не мог. Громко крикнула кукушка, и русские ратники напали на крымчаков. Труднее всего пришлось отряду Бордака, все же против него было три десятка. Но ненависть придавала воинам силы. Горбуша, Талый, Ступа и Варга прорвались к беку. Не спасли Насура его верные нукеры, пали под ударами страшных шестоперов. Та же судьба постигла и всех остальных ордынцев. Вскоре единый отряд вернулся к гуляй-городу. – Побили вы разведочные отряды басурман? – сразу же спросил Хворостинин Бордака. – Побили, князь. – Бека? – Тоже. – Наши потери? – У меня четверых малость задело саблями, все останутся в строю. Из людей Гладина двое убитых и трое легкораненых. – Вот бы так и дальше, Михайло, – проговорил Хворостинин. – Но не получится. – Почему? Теребердей уже не так силен. – С Теребердеем, если он опять с утра сунется, разберемся с малыми потерями. А вот потом озверевший Девлет всю орду сюда кинет. Тут уж кровушка прольется обильно. – Думаешь, он откажется от захвата Москвы? – Нет, конечно, но решит поначалу наказать нас. Его действия должны привести к тому, что именно здесь, у Молодей, будет главное сражение. Не видать Девлету столицы Руси, да только я чувствую, что цену за это мы заплатим огромную. – Это знает один только Господь. – Благодарствую, воеводы, за то, что отменно выполнили задание. Теперь отдыхайте. Когда начало светать, в шатер Теребердея зашел Галдан-бек. – Плохие новости, мурза. – Я уже это понял, но говори. – Хамис посылал людей к гуляй-городу. Они нашли тела наших воинов из разведочных отрядов. Неверные побили их и в лесах, и в низине. Никто не выжил. Теребердей-мурза с шумом выдохнул и заявил: – Наши враги пожалеют об этом. Сегодня мы снесем этот проклятый гуляй-город и откроем хану путь к Москве, к трону. – Я бы не был так уверен в этом. Судя по всему, при Молодях русские сосредоточили свои основные силы. – Такого быть не может! Это самоубийство. Царь Иван никогда не оставит свою Москву без прикрытия. Ее защищают пять полков. Вчера Всевышний отвернулся от нас, но сегодня все будет иначе. Передай всем бекам, тысячникам и сотникам приказ готовиться к выдвижению к гуляй-городу. Особенно наряду. Он должен занять позиции прямо напротив крепости. Сегодня мы начнем с ее обстрела. Лучникам заготовить зажигательные стрелы, иметь при себе огнива. Сперва мы зажжем крепость, а потом пойдем на нее. – Тогда войску следует встать на линии, до которой не достанут пушки и пищали русских. – Им будет не до того, чтобы стрелять по нас. Но это если весь наш наряд и лучники сумеют занять самые выгодные позиции. За это отвечаешь ты, бек Галдан! – Слушаюсь! – Ступай, я помолюсь. Передай, чтобы после этого мне подали еду. Затем короткий смотр войск и выдвижение к Молодям. – Да, мурза. Теребердей так и не понял суть плана русского царя и его главного воеводы. Он повел свою рать к Молодям. Но весь его замысел был сорван уже при попытке выставить на прямой выстрел пушки и лучников. Из лесов по ногаям ударила конница Дмитрия Хворостинина, с рассвета вставшая с правой стороны, и Одоевского, разместившаяся слева. По передовым отрядам басурман открыли огонь три тысячи стрельцов. Пушкари басурман были уничтожены, пороховые бочки подорваны. Теребердей лишился артиллерии, но остановить штурм уже не мог. Живой волной его сотни одна за другой наступали на гуляй-город. Русские пушкари валили их, но Теребердей, обезумев, бросал на крепость все новые силы. Из гуляй-города вышли два полка. Их действия были поддержаны атакой с флангов. В итоге ногайская рать была разгромлена. Отдельные уцелевшие сотни рванулись к стану Девлет-Гирея. Были убиты Теребердей-мурза и трое ширинских князей, а царевич Астрахани попал в плен. Хан, получив известие об этом, словно лишился рассудка. Он требовал любой ценой уничтожить гуляй-город, повелел отправить к нему тумены во главе с Дивей-мурзой, своим верным помощником. Однако тот доложил Девлет-Гирею, что по реке Пахре на помощь русскому войску подошли казаки Черкашенина, и попросил хана перенести штурм на следующий день. Девлет-Гирею пришлось согласиться с доводами мурзы. На следующий день, 30 июля, Дивей-мурза двинул войско к гуляй-городу. Опытный полководец взял с собой сильный наряд, сотни лучников, конников, отряды янычар. Гонцы вовремя сообщили об этом князю Воротынскому. Главный воевода приказал всему войску готовиться к решающему бою. Михаил Иванович понимал, что уцелевшие сотники из рати Теребердея расскажут Девлет-Гирею о расстановке русских сил около гуляй-города, и провел перестановки. Полки правой и левой руки ушли поглубже в лес, передовой встал за крепостью, сторожевой рассредоточился за селом. Пушкари во многих местах оттащили от щитов свои орудия, оставили пустые бойницы. Но все они были готовы немедленно вернуться на прежние позиции и обрушить на крымчаков смертоносный огонь. Этот второй крупный бой у Молодей оказался ожесточенным и кровавым. Пушкари Коркодинова и Сугорского опередили наряд крымчаков, нанесли по нему удар и выбили много орудий. После этого они перенесли огонь на конницу. Дивей-мурза послал две тысячи в обход Молодей, но их встретил сторожевой полк князя Ивана Петровича Шуйского. Завязалась рубка. Третья тысяча обходила крепость лесом, но нарвалась там на полк князя Никиты Романовича Одоевского. В прямой бой против татар вышли полки Хованского, Хворостинина, Лыкова, Репнина, казаки и стрельцы. Дивей-мурза тоже мгновенно провел перегруппировку сил и нанес удар по стрельцам в лесу. Немногие из трех тысяч остались в живых. Но этим маневром он потерял время, попал под удар казаков и воинов передового полка. Сын боярский из Суздаля Темир Алалыкин заарканил самого Дивей-музу. Ратники Хованского побили янычар и нукеров. Лишившись командующего, крымчаки прекратили атаки и начали отход. Сначала он проходил организованно, затем под ударами конницы перешел в бегство. Русские недолго преследовали остатки туменов Дивей-мурзы. Воеводы знали тактику татар и опасались попасть в засаду, посему, дойдя до определенного рубежа, повернули к крепости. Татары понесли огромные потери, но тысячи людей погибли и у Воротынского. В ночь русские воины оттащили трупы татар в лесной овраг и там забросали землей. Своих похоронили без особых почестей, на то просто не было времени, в общей могиле, но по-христиански, выставили кресты. Девлет-Гирей проиграл третье подряд крупное сражение. Находясь в гневе, он поклялся освободить своих верных людей, захваченных в полон коварными неверными, и повелел на следующий день всему войску идти на приступ гуляй-города. Но, получив сообщения о потерях и немного успокоившись, он изменил решение, дал орде два дня на тщательную подготовку. Для этого Девлет-Гирею пришлось увести свои тумены за Пахру. Воевода Воротынский получил два дня передышки. О наступлении на Москву татарского войска уже не могло быть и речи. Если только ордынцам не удастся разгромить гуляй-город. Важность предстоящего сражения возросла многократно. Это осознавали все, от воевод, князей и бояр до рядовых ратников. Глава 9 Ранним утром 1 августа к Успенскому собору подошел ратник, перекрестился, вздохнул, огляделся. У Архангельского собора собиралась немногочисленная конная рать. Сотник отдавал приказы, воины подгоняли коней. Мимо прошли трое монахов. Они опустили головы и что-то шептали. Того человека, с которым должен был встретиться Иван Ларгин, не было недолго. Вскоре к собору подъехал всадник в дорогих доспехах, соскочил на землю.