– Нет, я сам его не видел, через продажного мурзу нужные сведения получил. – Это не важно. Теребердей у Серпухова потерял около пяти тысяч своих ногаев, но у него большая рать, в ней тысяч двадцать. Этой ордой он навалится на князя Шуйского. Ивану Петровичу какое-то время удастся держать брод, но потом ногаи прорвутся… Бордак прервал Хворостинина: – И это известно. – Откуда? Михайло передал ему свой разговор с князем Шуйским. – Все верно, – подтвердил Дмитрий Иванович. – Главный воевода мог дать наказ наглухо закрыть брод, но держать на Оке всю орду значило бы потерять нашу рать. Поэтому с самого начала было решено, что крымчаков придется пропустить, нанеся им урон, и не более чем в трех местах. А получается даже лучше. Они пройдут в двух. По Сенькину броду и перелазу у Дракино, который для вида прикроет полк князя Одоевского. Бордак покачал головой и сказал: – Как бы нам самим себя не переиграть. – Не беспокойся. Людей терять – это худо. Из-за ненадобности стоять дальше в Калуге я подвел полк ближе к Ступне. Он сейчас в поле, в десяти верстах от деревни. Отряды первого воеводы Хованского и третьего, князя Лыкова, покуда стоят у Серпухова. Их задачи вам знать пока не надо. Я приказал передать вам наказ, так как вы вновь под моим началом. Если сотни Шуйского отобьют первые попытки Теребердея пройти брод, то отряды ногаев выйдут к вам. Их надо шугануть от реки. Стоять ровно столько, пока крымчаки не пробьют оборону Шуйского. После мужикам в лес, дружинам ко мне. Либо я сам подведу сюда полк. Возможно, прибудет и Хованский с пушкарями, стрельцами, казаками. – Насколько я знаю, в передовом полку есть струги, – заявил Парфенов. – Почему они не введены в бой? Хворостинин усмехнулся и произнес: – Ну все ты, Василий Игнатьевич, знаешь. Будут струги и у Дракино, и у Сенькина брода. Но они станут нужны тогда, когда погоним мы проклятых басурман, чтобы добивать их на перелазах. – Вот оно что. Понятно. – Ну и хорошо. Вы надежную преграду сделали? – Да, – ответил Бордак. – Значит, гонец Иван Брагин передаст вам прямой наказ отходить к месту, где будет мой полк. Или же рать подойдет сюда. Но мужикам в любом случае надо будет уйти в лес. Да, я видел, что не ушли еще бабы с детишками и стариками. Велю исправить это сегодня же! В селе и деревне должны остаться только воины. Это ясно? – Ясно, князь! – Исполняйте! Утром 27 июля мурза Теребердей в окружении своих нукеров выехал к Сенькину броду. Войско его растянулось на многие версты. Впереди шла только передовая рать во главе с Галданом. Предводитель ногайцев увидел воду, мутную от песка, отмели, насыпи. Его неприятно поразило то обстоятельство, что русские успели установить на левом берегу высокий частокол на довольно продолжительном участке. Снизу в нем были проделаны бойницы для пушек, сверху – для пищальников и лучников. Частокол имел разрывы, необходимые для выхода на берег пешей рати. Но много русских тут быть не могло. Им негде было бы укрыться. С левого берега вылетела стрела и упала в каких-то двух саженях от мурзы. Он отошел в сторону и наказал подозвать к нему мурзу Галдана. Тот подъехал на коне, сверкая доспехами. Теребердей недовольно проговорил: – Ты на смотр собрался или в бой? – Это для устрашения русских. – Ты их доспехами устрашать будешь? Ладно, желаешь таскать на себе железо, таскай. Я встану в стороне, ты подведи сюда пять сотен. На них проверка, насколько крепка оборона русских. – Они все погибнут. Теребердей повысил голос: – Не перебивай! После этого станешь посылать сотню за сотней, с небольшим перерывом. На берег подтянешь пушки. У тебя их сколько? – Полевых тридцать, осадных десять. – Мало, но для разрушения частокола хватит. Твоя задача, Галдан, переправиться на левый берег и захватить укрепления русских, обеспечить переход через реку всего нашего войска. Ты хорошо понял меня? – Да, господин! – Исполняй наказ. – Теребердей повернулся к старшему нукеру. – Шатер поставить у леса выше по течению, чтобы скрыт был от русских пушек. – Уразумел, мурза. – Делай! Нукеры быстро поставили шатер в безопасном месте. Теребердей в окружении охраны поднялся на холм. К берегу подошли пять сотен верховых ногайцев, спешились и повели коней к левому берегу. Воины не раздевались, прошли мелководье. Глубина начала увеличиваться. Русские укрепления молчали. Только когда ногаи вышли к середине реки с омутами и стремниной, частокол окутал дым, прогремел залп. Русские пушкари стреляли дробом и картечью. Степняки взвыли, лошади заржали. Первая и вторая шеренги на какие-то мгновения скрылись под водой, потом всплыли ниже по течению. Вода обагрилась кровью. Прогремел второй залп, и оставшиеся три сотни тоже были перебиты. Все произошло за какие-то мгновения. Теребердей нервно дернулся. Галдан же исполнял наказ. От передовой рати в реку шли сотня за сотней. На этот раз вместе с пушкарями и пищальниками стреляли и русские лучники. Ливень стрел обрушился на ногаев. Но живая волна медленно продвигалась к противоположному берегу. Войско Теребердея несло огромные потери, но мурза не обращал на это внимания. Вскоре его пушкари подтащили к реке полевую артиллерию и открыли ответный огонь. Положение сотен Шуйского ухудшилось. На левый берег выскочили три десятка ногаев. Теребердей воспринял этот факт с торжествующим криком, но радость его была преждевременной. Из проходов в частоколе вышли пешие воины. Русская полусотня налетела на ногаев и в коротком бою порубила всех. По ним ударили лучники с берега, но ратники уже зашли обратно за частокол. Теребердей сплюнул на землю и закричал: – Вперед, славные воины! Бей неверных! В реку вновь волной пошли сотни. От зажигательных ядер огнем взялась часть частокола. Сотники вынуждены были отправлять людей на тушение пожара. Те справились с этим. Князь Шуйский наказал подвести к сторонам линии обороны дополнительный наряд. Пушки мигом утопили в реке те три сотни, которые дошли до ее середины. Галдан бросился к Теребердею. – Господин, так мы скоро потеряем всю передовую рать. А если русские подведут еще войска… – Договорить он не успел. Со стороны Каширы подошли три струга. Их пушки дали залп, который добил две сотни, находившиеся в воде. Струги тут же ушли. Для этого гребцам потребовалось лишь бросить весла. Теребердей выругался и распорядился: – Прекратить переправу! Ждем подхода основных сил. Реку преодолеем завтра. Тебе, Галдан, надо выбрать самые удобные места для пушек, подогнать осадные орудия, сложить возле них как можно больше зажигательных ядер. Ратников и коней вывести в лес, на берегу оставить две сторожевые сотни. Галдан с облегчением вздохнул. – Слушаюсь, господин! – сказал он и ринулся вниз, к своему войску. Теребердей приказал начальнику охраны перенести шатер в лес, глубже стана Галдана, и готовить еду. После этого он пошел вниз, к дороге, там сел на валун и задумался. Мысли его были невеселы. Как только ногайцы прекратили попытки переправы и отвели рать от реки, в Ванькино прискакали гонцы. – Боярин, сотни князя Шуйского удержали переправу. Теребердей увел рать от реки, – доложил Митроха. Михайло кивнул. – Понял. – Он тут же подозвал к себе станичного голову Сухого и распорядился: – Петр, немедля начинай перевод обоза в лес. – Так ночь на носу, боярин. – А утром здесь может начаться бой. Ты хочешь, чтобы степняки побили баб, детишек, стариков? – Уразумел. Исполняю наказ. Скоро к лесу двинулся обоз под охраной, выделенной ранее. Как ушли женщины, старики, дети, на душе у Бордака стало спокойней.