– Так ли, Алан? – Сам подумай, воевода, откуда мне, простому сотнику, которых в войске хана великое множество, знать о мыслях правителя? – Ты не юли, сотник! – заявил Бордак. – Я сам недавно был в Крыму, в Кафе, там только рабы молчат о предстоящем походе. Остальные говорят и о мурзе Теребердее из ногайской орды, и о посланнике султана. Простой торговый люд знает о походе, а ты ничего об этом не слышал? Сотник недоверчиво взглянул на Бордака. Его смущало то обстоятельство, что этот человек говорил правду. В Крыму не скрывали подготовку к походу, считали покорение Руси делом решенным. – Ну знаю кое-что, но только по слухам. Мурза мне о походе говорил, но не в подробностях. Вроде как Девлет-Гирей намерен вести рать прямиком к Туле по Муравскому шляху. Ну а далее, когда войско перелезет через Оку, путей у него много. Все они ведут к Москве. Слышал еще, что хан даже поделил русские города и земли среди своих вельмож, османов и ногаев. В Бахчисарае все уверены в скорой победе. Крым будет велик и богат как никогда, а русские станут нашими рабами. – Это я тоже слышал, – сказал Бордак, взглянул на Хворостинина и добавил: – Однако я думаю, что не все говорит этот сотник. Отдадим его первому воеводе, пусть тот с ним говорит, выпытывает правду. Байтуган испугался. – Зачем пытать, зачем отдавать? Я ваша добыча, на мне вы деньги заимеете. За меня заплатят хорошо. – Как же мы их заимеем, если нас всех скоро уничтожит орда Девлет-Гирея? Сотник опустил голову. Глупость сказал. Кто вернет деньги, если всех побьют? – Больше говорить не буду, – заявил он. – А больше и не надо. – Всем сбор в поле, на правой от оврага стороне! – приказал Хворостинин. Парфенов улыбнулся и спросил: – А какую сторону считать правой, князь? От леса она одна, от рощи другая. – От леса, князь. – Понял. – Василь, возьми телегу с лошадью из обоза крымчаков и езжай на деревню, – сказал Бордак проводнику. – Вот тебе награда за верную службу. – Он протянул мужику мешочек. – Тут серебра на пять рублей. Бери, честно заработал. – Ух ты! – воскликнул Гурдин. – У меня таких денег отродясь не было. – Он взял мешочек, сделал хитрое лицо. – В обозе басурман не одна, а три телеги, да еще кони. Вам-то они вроде ни к чему, а на деревне сгодятся. – Ну и пройдоха ты, Василь. Забирай. Только как погонишь? – Было бы что гнать. А вы в Ступню? Сами-то найдете? – Теперь найдем, сотник татарский подскажет, он тут все облазил. – Удачи вам, воеводы. Даст Бог, встретимся, возьмете к себе. – И тебе всего наилучшего, Василь. Глава 6 К Ступне дружина подошла затемно, не встретив ближнего разъезда, который должен был и днем, и ночью объезжать селение. Это удивило Бордака. Он повернулся к Парфенову, ехавшему рядом, и заявил: – Непорядок, Василь. Тот кивнул и сказал: – А Петр Сухой говорил, что тутошний станичный голова Родион Толстой службу знает, грамоту от Воротынского имеет. Неужто случилось что? Деревню уже видать, да только странная она какая-то. Запах печного дыма чувствуется, а огня нет ни во дворах, ни в избах. Может, басурмане мурзы Дайлана тут погуляли? Бордак подал сигнал головному дозору. Пестов остановил его. Михайло указал Парфенову на холм. – Давай, Василь, туда. Поглядим пристальней на деревню. Воеводы поднялись на возвышенность. С вершины видно было лучше. Бордак огляделся и проговорил: – Нет, крымчаков тут не было. Городьба цела, ворота на запоре, табун у реки, живность во дворах. К дружине подошел десяток Грудина, который князь Хворостинин увел к реке на полпути. Второй воевода передового полка тоже поднялся на возвышенность и спросил: – Что вы тут?.. Бордак указал на Ступню. – Да вот деревню смотрим, голова которой не держит разъезды рядом с ней. Может, у реки кто был, Дмитрий Иванович? – Никого, но оттуда и прямого выхода к деревне нет. Частокол в воду уходит, путь по берегу перекрывает. – А где тот постоялый двор, о котором говорил станичный голова Ванькино? Должен быть у селения, но не видать. Не внутри же. – Отсюда нам не видно низину за дальним тыном, а дорога спускается туда. Если и быть двору, то только там. – Не понимаю, – проговорил Парфенов. Хворостинин и Бордак повернулись к нему. – Что ты не понимаешь, Василь Игнатьевич? – спросил второй воевода передового полка. – Неужто вот так просто, открыто можно подойти к Ступне? Это же какое безрассудство голова проявляет! Коли сейчас ударить отсюда, то местные мужики даже в исподнем не успеют к городьбе выскочить. Почему так? Вот чего я в толк не возьму. – Что-то тут не так, – сказал князь Хворостинин. – А ну-ка, Михайло Алексеевич, пошли-ка десяток к деревне. Да так, чтобы выглядело налетом, но без шума, гиканья. Озадачь десятника, дабы довел отряд свой до городьбы и встал там, около ворот, что на нас смотрят. – Понял, Дмитрий Иванович. – Бордак позвал Огнева и пояснил ему, что надо сделать. – А не напугаем народ? – спросил тот. – Лучше пусть люди напугаются, чем крымчаки их побьют и в полон возьмут. – Это так. Исполняю, боярин. Десяток Огнева скоро лавой пошел на деревню. Остальные опричники глядели на это действо. Но не так прост и уж тем более не безрассуден оказался станичный голова Толстой. Не прошел десяток Огнева и полпути, как тыном появились люди. В двух местах поднялась нижняя часть ограды, показались жерла. Ударили две пушки. Дроб поднял пыль слева и справа. Пушкари явно не желали губить людей, наступавших на них. Прогремел ружейный залп, и опять-таки пули легли в стороне. – Назад! – закричал Бордак. Но Огнев уже сам смекнул и подал команду. Десяток резко взял к реке, ближе к прибрежным ивам. Хворостинин рассмеялся. – Вот тебе и безрассудство. Давай, Михайло Алексеевич, знак в деревню. Мол, переговорщики едут. Парфенов огляделся и воскликнул: – Ба! Да мы окружены! От леса и сзади идут разъезды. Бордак обернулся и заметил отряды всадников, которые ходили по сторонам, не сближаясь с дружиной. – Эка ловко, – сказал Парфенов. – Видать, заприметили они нас давно, но пропустили, посчитали за глупость выходить на дружину, большую, чем их разъезды. Так и шли следом. От берега подошел десяток Огнева.