– Не знаю. – Шайтан бы побрал этих русских. Помощник посмотрел на сотника и проговорил: – А может, эти десятки играются с нами, показывают, что не ведают о нас, а сами готовятся напасть? – Они что, умалишенные? – Почему? А если вдоль болота идет крупный отряд, с сотню? – Зачем русским показывать себя, если они имеют тут большие силы и знают о нас? Так эти неверные воюют. Знали бы, что в лесу стан, окружили бы скрытно и налетели бы во время молитвы. Однако, как бы то ни было, вступать в сшибку с этими отрядами мы не можем, должны быстро уйти. Путь у нас один, по оврагу в рощу. – А если все же засада, Алан? – продолжал сомневаться помощник. – В ней нет надобности, Камал. Если у русских большие силы, то они уже напали бы на нас и порубили всех. Если малые, то не показались бы, отошли, возможно, послали бы гонцов за помощью. Эти урусы о нас не ведают. Посему быстро завалить шалаши, собрать юрту и выйти к северному посту. Я буду там. Исполняй наказ, Камал! – Слушаюсь, господин! Крымчаки работали споро, юрту сняли, махом загрузили в одну из трех телег обоза, шалаши повалили, ветви бросили за кусты, забрали коней и повели их к северному посту. Разведочный отряд крымчаков вышел к нему в то время, когда на елань выбрались десятки Огнева, Грудина и воеводы с проводником. Хворостинин тут же распорядился: – Вам, десятники, вести людей по следу татар, но по верху, не сближаясь с ними. Мы и проводник идем низом. – Извиняй, князь, но, может, я со своими обогну овраг и зайду в него от рощи, а отсюда пойдет Яков Грудин? – проговорил Огнев. – Я своих решений не меняю и обычно не обсуждаю их после принятия, но сейчас, пока есть время, объясню. Полной уверенности в том, что лучники и пищальники постреляют весь отряд крымчаков, у нас нет и быть не может. Те нехристи, которые прорвутся к роще, налетят на твоих опричников. Кто-то двинет на нас. Но ведь пройти можно не только по оврагу. Да, он имеет обрывистые склоны, но есть и пологие места. Что будет, если часть басурман выберется в поле? Стрелки погнаться за ними не смогут, как и бить их, потому как дела внизу много. Татары получат возможность уйти. Этого допустить нельзя. Поэтому десятки, которые изображали разведку, пойдут полем и пресекут попытки уйти верхом. Будет надобность, мы позовем на помощь. Уразумел, Лука? – Уразумел. – Вот и славно. Что ж, можно начинать выход к оврагу. Десятники, приступайте! И не забывайте, сотника мы обязательно должны взять живым. Огнев с Грудиным построили конные отряды. На коней вскочили воеводы и мужик из Ванькино Василь Грудин. Хворостинин дал команду: – Вперед! Основные силы дружины пошли на выход из леса. Отряд Алана Байтугана вышел к северному посту, забрал наблюдателей и спустился в овраг. Солнце ушло за горизонт, но еще было хорошо все видно. Сотник внимательно осмотрел поле, однако не заметил стрелков дружины Бордака, которые укрылись в канавах и рытвинах с обеих сторон оврага. Отряд Байтугана вел его помощник. Сам сотник с двумя нукерами держался позади. Он должен был быть первым, но чутье подсказывало, что его место именно здесь. Непонятные действия русских, появившихся неизвестно откуда, путали его мысли. Как ни старался сотник убедить себя в том, что это разведчики, которые всего лишь осматривают местность и ничего не знают, тревога только усиливалась. Алан Байтуган все время смотрел на вершины склонов и чувствовал себя погано, прямо как загнанный зверь. Однако ничего не происходило. Отряд с малым обозом спокойно продвигался по дну оврага. Спереди, сзади и на склонах никого не было. В голове у него мелькнула было мысль послать дозорных в поле, но Байтуган прогнал ее. Это дело требовало остановки и потери времени. К тому же из леса русские увидели бы его людей. Пока все шло спокойно. Постепенно надвигались сумерки. Это было на руку татарскому сотнику. Главное, зайти в рощу. Оттуда легче будет убраться, если проклятые русские надумают заявиться туда. Лишь бы миновать этот проклятый овраг. Сотник вскрикнул от неожиданности, когда увидел, как на обоих склонах одновременно появились по пять ратников. Они стояли в пяти-шести шагах друг от друга, накрывали всю колонну крымчаков вместе с обозом. В середине лучники, по сторонам пищальники. Лучники пустили стрелы, пищальники дали залп. Отряд Байтугана тут же поредел ровно наполовину. Лучники второй раз пустили стрелы. Пищальники отложили ружья и сняли со спин луки. – Засада! Всем прорываться к роще! – выкрикнул сотник. Но уйти вперед удалось только его помощнику с одним воином. Они воспользовались тем, что русские стрелки меняли пищали на луки. То же самое обстоятельство, как думал Байтуган, спасло жизнь ему и одному из двух его верных нукеров. – Закрываемся щитами, уходим назад, в лес! – приказал ему сотник. – Но там, господин, наверняка засада. – А куда еще идти? Вперед, под стрелы неверных, вверх по склону, под их сабли? Русские могли не закрыть выход из леса, думали прибить весь наш отряд здесь, в овраге. Уходим! Помощник сотника Камал с ратником Вахидом бежали что было сил к спасительной, как им казалось, роще. Они одолели саженей триста и уперлись в опричников, вышедших из-за валунов. – К бою, Вахид! – приказал Камал. Татары выхватили сабли и понеслись на русских ратников. Игнат Тернин увидел это, усмехнулся и заявил: – Отчаянные крымчаки попались, прут в лоб. – А чего им еще остается? – проговорил Хорин, держа, как и все остальные, в руках саблю и нож. Кузьмин встал немного впереди и слева, Хорин – справа, позади по центру держался Тернин. Крымчаки неслись вперед, не видя почти ничего. Только в сажени от опричников они сбавили ход, бросились на Кузьмина и Хорина. Татары уступали противникам в ловкости. Небольшие круглые щиты закрывали их, но и мешали видеть все вокруг. Посему удары врагов опричники отбили легко. Потом, чтобы облегчить сшибку, они рубанули по щитам. Крепкая кожа лопнула, деревянные обручи разломились пополам. Крымчаки отбросили щиты, уже совершенно бесполезные. Теперь в атаку пошли опричники. Они превосходили противника в умении вести одиночный сабельный бой, были обучены не только рубить, но и колоть. Помощник сотника сумел уклониться от атаки, и сабля Кузьмина прошла вскользь. А вот клинок Хорина пробил кольчугу, вошел в живот крымчака и вышел из спины. Глаза нукера полезли из орбит, ртом хлынула кровь. Он взглянул вниз, на саблю, поразившую его, и упал на колени. Хорин выдернул клинок и рубанул по левому плечу нукера, развалил грудину до сердца. Крымчак завалился на бок, засучил ногами. Кузьмин же продолжал бой. На помощь ему сунулся было Хорин, за ним и Тернин, но опричник крикнул: – Не надо, я сам! Он выверенным ударом вонзил острие сабли в горло Камаля. Тот рухнул и тоже задергался в предсмертных судорогах. После этого Хорин трижды крикнул кукушкой. Десятник Рубач, лучники и пищальники которого выбили едва ли не всех татар, услышал сигнал и ответил на него. Он видел, как к лесу бросился сотник в сопровождении нукера. Иван Пестов, перезарядивший пищаль, крикнул ему: – Фома, прибить охранника сотника? Рубач ответил тут же, не раздумывая: – Нет, а то попадешь еще в воеводу ихнего, тогда князья и боярин головы с нас снимут. Пестов усмехнулся. – Так уж и снимут? Пожурят, это да, но не более. Наказ понял, не стреляю. – Там у воевод почти два десятка. Что против них двое крымчаков? – Твоя правда. Стрелки пошли к пологому склону, хотели посмотреть, не осталось ли там живых татар. Сотник тем временем гнал нукера: – Быстрей, Тимур! Всевышний нам поможет в деле святой войны с неверными. – Тут он увидел на склоне оврага два десятка русских ратников и завопил: – Ай, шайтан! Нукер глянул наверх и споткнулся. Сотник налетел на него. Они повалились на дно оврага, что вызвало дружный смех опричников. – Эй, басурмане, полно метаться по оврагу как крысы. Бросайте оружие, идите сюда. Бить не будем, – выкрикнул кто-то и добавил: – Пока. Это вызвало еще более громкий смех. Сотник поднялся, пнул ногой нукера.