– Какой ты здоровый и мускулистый! – вроде бы восхитился тот. – Чисто бройлер. С тех пор эта кличка намертво прилипла к культуристу, хотя на воле у него было другое, более солидное погоняло. – А скажи-ка мне, дружок, че ты кипешишься? У нас тут в доме народ приличный, уважаемый. Волну гнать здесь не принято. Ты меня понимаешь? – Да, – выдавил культурист, затравленно глядя на Мартына. Он уже понял, что достаточно одного движения руки этого обычного с виду мужчины средних лет – и его зарежут. – А если понял, то иди к себе и веди себя прилично. Культурист угомонился и даже терпел, когда арестанты начали звать его Бройлером. Только скрипел зубами и бросал короткие взгляды, говорившие: «Попался б ты мне на воле, я бы тебя удушил голыми руками». Но, если забыть про болезненное самолюбие, Бройлер оказался нормальным человеком, то ли в силу ограниченности, то ли благодаря характеру далеким от различных пакостей, которые любили устраивать некоторые заключенные. В зоне развлечений с гулькин нос, вот и устраивали себе люди разные забавы. А что может быть забавнее, чем заделать подлянку ближнему, который слабее тебя и не может ответить? Вот и устраивали наиболее затюканным сидельцам разные подлости, а потом ржали всей кодлой. Бройлер таких развлечений сторонился, что в общем-то типично для людей, только пришедших с воли. Разбалованные многочисленными шоу профессиональных артистов, они брезгливо глядят на незатейливые шуточки уголовников и только через некоторое время, почувствовав на собственной шкуре убожество тюремного бытия, участвуют наравне со всеми. Кто в роли инициатора, кто – зрителя, а кто и пострадавшего. Работал Бройлер, как и все, без рвения и понимая необходимость выполнения полученного задания для мирного сосуществования с администрацией. Тут даже его скромных мозгов хватало. Но однажды лагерь облетело неожиданное известие – к ним этапируют второго вора в законе. Мартын приготовился к торжественной встрече новичка. В бараке отгородили закуток, настрогали закусок и выставили бутылку виски. Сам Мартын предпочитал армянский коньяк, однако новичка звали Гиви-старший, отсюда и замена напитков. Они немного знали друг друга и при этом никогда не враждовали. Оба избегали участия в русско-кавказских разборках, периодически вспыхивавших в Москве, Питере и других крупных городах, предпочитая увеличивать доходность уже захваченной территории, вместо того чтобы претендовать на земли и фирмы соседей. Причем Гиви родился в российской столице, успел обрусеть и лучше знал обычаи россиян, чем своих соотечественников. Оба важных заключенных уселись за стол, налили по рюмке. Гиви рассказал о делах на воле, и, хотя Мартын регулярно получал довольно подробные малявы, он внимательно выслушал слова нового заключенного. Потом он в свою очередь поведал о порядках в колонии, некоторых ее особенностях по сравнению с другими местами заключения. По умолчанию предполагалось, что Гиви станет вторым человеком среди арестантов, а когда Мартын освободится, займет его место. Шло время, обычные заключенные вернулись с работы, а два авторитета продолжали как бы отдельно существовать в своем параллельном мире. Игорь на обратной дороге зацепился языком с Бройлером. Началось все с наивного замечания культуриста о силе, которая главенствует в нашем мире. Игорь возразил, что сила без ума мало чего стоит. – Какой толк в твоем уме, – презрительно заявил Бройлер. Еще немного прошагав, он вдруг спросил: – Вот ты умный, скажи, умный? – Думаю, что не дурак, – ответил Григорьев. – А я тебе сейчас врежу, и что толку от твоего ума? В этот момент они зашли в барак. – Будь у меня время на подготовку, я бы посмотрел, как бы ты мне врезал. – Время – это сколько? Год, два? Думаешь, раз умный, то разучишь какое-нибудь карате и сумеешь меня вырубить? Да тебе против меня никакое карате не поможет. Голову твою умную оторву и скажу, что так и было. – Разве я говорил о карате? Знаешь, Бройлер, сейчас ты корчишь из себя короля, но, если бы мы с тобой оказались на достаточно большом необитаемом острове, тебе бы не помогла твоя сила. Мои знания бы перевесили. Я бы нашел способ прикончить тебя. Бройлер замолчал, напряженно обдумывая сказанное, и тут из уголка, где сидели авторитеты, раздался голос с легким кавказским акцентом: – Слюшай, дорогой, за базар надо отвечать. А ты просто языком мелешь, хвастаешься. – Я готов ответить, нет проблем. Только мне еще сидеть и сидеть, а в зоне нет необитаемого острова. – Хитрец, – из-за занавески показалась голова Гиви-старшего. – Ловко отмазался, а иначе этот здоровяк тебя бы стер в порошок. – Не знаю, Гиви, не знаю. Я чувствую, что у парня есть характер и он слишком уверенно говорит. Лично я бы поостерегся ставить на Бройлера, – Мартын неторопливо выбрался из-за стола. – Неужели ты бы поставил на него? – Гиви ткнул пальцем в Игоря. – Запросто. – Напрасно, потеряешь все денежки. Победитель виден невооруженным глазом. – Неужели? – в глазах Мартына вспыхнул азарт. – Выйдем покурим. Он не хотел при всех обсуждать условия спора, ведь сумма для большинства обитателей барака фигурировала астрономическая – миллион долларов. Хотя для авторитетов это были не самые большие деньги. Их больше волновали трудности, связанные с организацией поединка. Надо было организовать побег обоим участникам, перед этим заручившись их согласием. С Игорем, мотавшим двадцатилетний срок, договорились легко, пообещав в случае победы над культуристом сделать ему пластическую операцию. Бройлера посадили всего на четыре года. Кроме того, кто мог дать гарантию, что он обязательно выйдет победителем в намечаемой схватке? Тем более что Григорьев слишком уверенно держался. В такой ситуации разумный человек отказался бы. Ведь Бройлер не успел возразить на слова Игоря насчет того, что на острове тот запросто убьет культуриста, то есть ничего не терял в глазах других сидельцев. Но авторитеты ловко сыграли на тщеславии Бройлера, одновременно слегка на него надавив. Мартын весьма прозрачно намекнул: – Мы уже поспорили, и я буду очень недоволен, если пари сорвется из-за твоего упрямства. Недовольства Мартына до замирания сердца боялись все обитатели зоны, и Бройлер согласился на побег. Вот только от замысла до исполнения дистанция огромного размера. Несколько месяцев жизнь Игоря текла, как и раньше. За одним исключением. Бройлер поначалу относился к нему настороженно, видя перед собой смертельного врага, но затем его поведение резко изменилось. Культурист долго пытался сообразить, каким образом Григорьев надеется с ним расправиться. Что может быть на необитаемом острове? Песок, деревья, разные насекомые, птицы, море. Все! Даже если его противник знает, как делать порох или взрывчатку, где он там возьмет исходные материалы? Только если они упадут с неба. Бройлер пришел к выводу, что положение Григорьева безнадежно, и стал относиться к нему как к обреченному на смерть человеку. Культурист по натуре не был злодеем, просто он любил деньги, это и толкнуло его на кривую дорожку. Он теперь жалел Игоря и оберегал от столкновений с другими арестантами. Такая забота поначалу сбивала Григорьева с толку, он даже подумал, что культурист боится его и пытается задобрить, но Бройлер однажды проговорился, сказав: – Жалко мне тебя, жить тебе осталось совсем ничего, получай удовольствие, пока можешь. Игорь в глубине души обрадовался. Самоуверенность врага еще больше увеличивала его, Игоря, шансы на победу. Наконец, когда осень сменила лето и полились холодные дожди, Мартын подозвал к себе будущих поединщиков: – Завтра приедет мусоровоз. Когда он остановится у столовой, быстро занырнете в него. Держите. Накинете на физиономии, чтобы не задохнуться, – Мартын протянул Игорю с Бройлером марлевые повязки. – На выезде могут быть проблемы, – сказал Григорьев. – У лагерных ворот мусоровоз останавливался, и охранники с силой протыкали мусор заостренными металлическими щупами. Одним ударом они могли пронзить человека насквозь. – Надо же! Думаешь, я без понятия, чем занимается на выезде охрана? – ядовито поинтересовался Мартын у Григорьева и, понизив тон, сказал: – Все договорено. Главное, чтобы вы не прошляпили момент, когда надо будет забраться в мусоровоз. Игорь провел бессонную ночь. Он уже успел смириться с мыслью, что два десятилетия его жизнь будет настоящим кошмаром. Он старался приучить себя к лагерному быту, суровым порядкам, царящим в зоне. Игорь настроился терпеть и ждать, просто вычеркнуть два десятилетия из своей жизни, чтобы хоть остаток лет провести достойно. И тут вспыхнула надежда не через многие годы, а очень скоро отведать сладкий вкус свободы. Конечно, сначала придется выдержать тяжелейшее испытание, но Игорь твердо верил в удачу и собственные силы. Почему-то мысли о поединке тревожили его гораздо меньше, чем размышления о будущем с измененной внешностью и необходимостью начать с нуля. Где ему жить, какое применение найти своим силам и знаниям – на эти вопросы у Григорьева пока не было ответа. Бройлера тревожили другие сомнения. Утром он не выдержал и спросил у Игоря: – Слушай, если отсюда так запросто сделать ноги, почему Мартын до сих пор здесь кукует? По-моему, дело нечисто! – Во-первых, у каждой зоны должен быть авторитетный смотрящий, который может держать в узде людей и договариваться с администрацией. Мартын, как законник, по традиции должен какое-то время проводить в зоне, а то власть над заключенными может от воров в законе уйти к другим людям. Во-вторых, куда ему бежать? В Африку или Южную Америку? Здесь его каждая ментовская собака знает, заметут мигом. Если же сунется в Европу, там его Интерпол сцапает. Насчет изменения внешности другая тема. Это мы с тобой мелкие сошки, а Мартын – человек серьезный, ему западло делать пластическую операцию, братва не поймет. – А-а-а, ясно, – протянул Бройлер и уверенно добавил: – Тогда ты покойник. Настал решающий момент. Мусоровоз остановился у запасного входа в здание столовой. Игорь с Бройлером, лениво прогуливавшиеся рядом, стремительно запрыгнули в кузов. – Ну и вонища тут! – прочувственно сказал Бройлер. – Дальше будет хуже. Все, больше ни звука, молчим, – Игорь натянул марлевую повязку. Через некоторое время на беглецов высыпалась первая порция мусора. Это были пищевые отходы, липкая, вонючая масса. Игорь успел прикрыть лицо руками, но запах был так силен и омерзителен, что его едва не вырвало. Он попытался абстрагироваться от своего нынешнего положения, думая о свободе, которая ждала его уже через несколько часов. Машина продолжила объезд. Сверху посыпался производственный мусор, опилки, стружка, мелкие дощечки. Запах дерева слегка перебил благоухание остатков тюремной кухни, но теперь возник другой повод для беспокойства: не задохнутся ли они под массой отходов? Давление становилось все ощутимее, а кислорода все меньше. Григорьев едва переборол желание разгрести кучу и встать на ноги. Мусоровоз вновь остановился, снаружи послышались голоса, а потом глухой металлический стук. Кто-то стал на подножку огромного мусорного бака. Раздалось тихое настораживающее шуршание. Внезапно что-то серебристого цвета выскользнуло из серой кучи и замерло в каких-то десяти сантиметрах от лица Григорьева. Тут же послышался знакомый голос: – Что вы, как сонные мухи! Энергичнее давайте, энергичнее! Игорь узнал заместителя начальника лагеря. И какая нелегкая принесла его к воротам?! – Они в прошлый раз зверски шуровали и пробили стенку кузова, – судя по словам, вмешался водитель. – Зачем мне проблемы? – Пробили стенку? – недоверчиво спросил замначальника. – Насквозь! Если бы там прятался человек, они бы из него дуршлаг сделали. – Ну ладно, проезжай. Заработал мотор, мусоровоз тронулся с места. Игорь выждал пару минут и начал подниматься. – Эй, Бройлер, ты жив? – спросил он. Снизу раздалось невнятное мычание, после чего куча зашевелилась, и рядом с Игорем возник силуэт культуриста. – Суки, плечо зацепили, – из-за мусора, который облепил их со всех сторон, слова звучали глухо, неразборчиво. – Сильно зацепили? – Ерунда, жить буду. Бройлер повысил голос, и Григорьев, вплотную придвинувшись к нему, сказал: – Ты не ори, чего доброго, водила услышит. – Он же в доле. – Кто знает. На всякий случай лучше поостеречься. Но Игорь, как и культурист, был уверен, что водителя подкупили. Заодно с охранниками, стоявшими у ворот. Он представил, какие деньги выплатил Мартын, чтобы люди согласились ему помочь, рискуя своей работой. Сумма получалась будь здоров. И это только начало!