Он желал. Но у него не осталось желаний, которыми можно было бы воспользоваться. Да и вообще он знал, что на желания особенно полагаться не стоит. Вэн сделал глубокий вдох. Убрав открытку в карман пижамы, он открыл высокую дверь и осторожно закрыл её за собой. Даже если бы он остался на крыльце, даже если бы в этот самый момент посмотрел бы прямо в небо, густой туман всё равно не дал бы ему увидеть, что произошло потом. Он не увидел бы, как по небу пронеслась падающая звезда – её свет поглотили плотные облака. Он не увидел бы маленькую, словно светлячок, искорку, которая появилась над крыльцом, где он стоял, и через мгновение взлетела ввысь, едва заметно мерцая. Он не увидел бы существо с огромным полупрозрачным телом и широкими серебристыми глазами, появившееся из тумана. Не увидел бы, как это существо пролетело над крышей дома Греев, схватило искорку пальцами и проглотило её. Не заметил бы дымки, которая на мгновение появилась в воздухе, клубясь среди и без того густого тумана. Вэн поплёлся по лестнице в спальню. А позади него начал меняться мир. 6 Не такое уж и буон джорно – Буон джорно, каро мио![2] Вэн прищурился, совсем не радуясь солнечному свету. Над его кроватью, сияя, словно ещё один солнечный луч, стояла мама. Мама Вэна говорила по-итальянски, когда была в особенно хорошем настроении. По-французски она говорила, когда чувствовала ностальгию, а злясь, переходила, сама того не замечая, на немецкий. Даже если бы Вэн не знал об этом, улыбка на мамином лице сразу бы сказала ему обо всём. – Мам? – Вэн с трудом выпрямился. Он чувствовал себя так, словно всю ночь бегал по мокрым лестницам, что, собственно, было правдой. – Ты… на втором этаже? – Си, мио бамбино каро![3] – Мама протянула руку, в которой уже не держала блестящую чёрную трость. – Моя нога почти полностью зажила, и я не могла не поделиться с тобой прекрасной новостью, так что решила доставить её сама! Хотя мамин голос заполнял голову изнутри, словно бой большого медного колокола, Вэн нащупал слуховой аппарат. Он не хотел пропустить ни единого слова. Потому что, увидев мамино лицо – и услышав итальянский язык, – понял, что новость очень важная. На мгновение его охватил ужас. Мистер Грей сделал предложение? Они поженятся? Вэн посмотрел на руки матери. Колец с бриллиантами на них не было. По крайней мере, пока. – Что такое? – хрипло спросил он, надевая слуховые аппараты. Мама присела на край кровати. На ней были чёрные слаксы и шёлковая блузка цвета слоновой кости, а ещё модное ожерелье, купленное на последних гастролях в Санта-Фе. Медные волосы она собрала в пучок. Мама предпочитала одеваться красиво, даже лёжа со сломанной ногой на чужом диване, но сейчас она оделась особенно красиво. Словно куда-то собиралась. – Джованни. – Мама наклонилась ближе к нему. – Вчера я была в отчаянии, думала, что мы оба прокляты. Но сегодня я полна радости. – Она обхватила его руки мягкими ладонями. – Все наши проблемы разом решены! Новая работа для меня, жильё, и, что лучше всего, мы оба покинем этот опасный город! Вэн снова пришёл в ужас. – О чём ты? – Мне предложили особую должность Заслуженного Преподающего Артиста-Резидента, – Вэн практически слышал каждую заглавную букву в маминых словах, – в осенний фестивальный сезон оперного театра «Лисье логово»! – О чём ты? – снова повторил Вэн. – «Лисье логово» находится на севере штата – просто немного проехать на поезде, но это совсем другой мир! – пропела мама. – Потрясающий старый загородный особняк. Целые акры территории, прекрасные жилища для всей оперной труппы, профессиональные повара, плавательный бассейн, четыре репетиционных зала. Это настоящий рай! Слова скакали в голове Вэна, словно стеклянные шарики, которые выпали из банки и разлетелись во всех направлениях. Осенний сезон. Плавательный бассейн. Север штата. – Подожди, – сумел проговорить он. – Так… мы уезжаем? – Верно. – Мамина улыбка слегка потускнела. – Греи, конечно, были к нам очень добры, и я очень не хочу отсюда уезжать, но пришло время нам двигаться дальше. Этот город такой большой и громкий, и для кого-то маленького и особенного вроде тебя, каро мио… – Она сжала руку сына. – За городом будет тише. И безопаснее. Вэн поспешно собирал разлетевшиеся «шарики». Он хотел поспорить, объяснить, что его особенный слух никак не связан с опасностью, которая ему угрожает, но за раз мог иметь дело лишь с несколькими проблемами. – Значит… мы уезжаем из города? На всю осень? – На всю осень. А может быть, и навсегда. Посмотрим, что будет дальше! – Мама рассекла рукой воздух. – В «Лисьем логове» предоставляют учителей для детей членов труппы, так что тебе не придётся идти в очередную новую школу. Мы будем жить там в своих покоях, и на много миль вокруг не будет ни оживлённых улиц, ни мусоровозов! Это идеально! Вэн попытался вдохнуть, но лёгкие словно забыли, как это делается. Коллекционеры сказали ему никуда не уезжать. Что, если Галька действительно пыталась выйти с ним на связь? Что, если Лемми вернётся назад – одинокий, голодный, перепуганный? И что, если Вэна уже здесь не будет?.. – Мам… – начал он. Но правда представляла собою огромный, сложнейший узел из невозможных секретов. Его невозможно было распутать ни с одной стороны. – Когда мы уезжаем? – прохрипел он. Мамины глаза заблестели. – Завтра! Вэн рывком сел. – Завтра? Но… – Не беспокойся. – Мама обеими руками уложила его обратно. – Это будет едва ли не самый простой наш переезд. Мы оставим наши вещи в старой квартире, сложим всё, что взяли с собой сюда, и поедем! А потом вернёмся за тем, что нам понадобится. До города легко доехать на поезде. Хотя поездка, конечно, долгая. Но по сравнению с поездкой Париж – Токио – Сидней это вообще смешно! Помнишь? – Мама засмеялась. – Мы были так дезориентированы из-за резкой смены часовых поясов, что три дня ели пиццу на завтрак и ужинали в три часа ночи! Вэн помнил. Но он едва её слушал. В мыслях он уже выбрался в окно, спрыгнул вниз и побежал прочь. Нужно спросить Коллекционеров, что делать. Сказать им, что он на самом деле не хотел уезжать. Нельзя давать им лишнего повода считать, что он враг. Мама слезла с кровати и прошла к шкафу. Она всё ещё прихрамывала и двигалась не так грациозно, как обычно. Опираясь на трость, она распахнула шкаф, и там обнаружилась одежда Вэна, висевшая аккуратным рядом. – Мне надо сходить в банк, – сказала она, повернувшись к нему. – А ты пока вставай, одевайся и начинай собираться! – Мама шагнула к двери. – Скорее, каро мио! Велочименте![4] Она с радостной улыбкой вышла в коридор. Через мгновение Вэн вскочил с кровати. Натянув первую попавшуюся одежду, он тоже выбежал в коридор. Мама уже спустилась по лестнице. Он слышал, как она громко говорит по мобильному телефону внизу, в прихожей. Вэну показалось, что он услышал слова «поезд», «Леола» и «домани» – по-итальянски это означает «завтра», – а затем дверь с грохотом захлопнулась. Вэн сбежал вниз. Он уже почти добрался до двери, но тут сзади его окликнули: – Вэн! Рад, что успел тебя поймать. Вэн обернулся, прижавшись спиной к двери. Мистер Грей неторопливо спускался по лестнице, поправляя запонку на безупречной парадной рубашке. Что значит «поймать»? Что мистер Грей имеет в виду? Питер что, рассказал, как он чуть не сбежал ночью? – …Слышал, ты уезжаешь, – сказал мистер Грей. – Надеюсь… горькая мысль… так неприятно. Вэн всегда с трудом понимал мягкий, с акцентом голос мистера Грея. Может быть, всё потому, что лицо мистера Грея всегда было напряжённым, а нос он задирал высоко. Часто казалось, словно мистер Грей говорит с каким-то невидимкой, парящим в нескольких футах над головой Вэна. – Да, – ответил Вэн. – Наверное. – Можно с тобой немного поговорить? – спросил мистер Грей, кивнув в сторону гостиной. Когда люди вроде мистера Грея задают подобный вопрос, на самом деле это не вопрос. Сердце Вэна ушло в пятки, когда он следовал за мистером Греем. В гостиной он присел на краешек дивана. Мистер Грей устроился в кресле напротив. – Мне жаль, что ты уезжаешь, – сказал мистер Грей. – Но если твоя мама приняла решение, её переубедить невозможно. Думаю, ты об этом знаешь. Мистер Грей скривил рот – судя по всему, это должно было служить заговорщицкой улыбкой, но больше походило на попытку сдержать отрыжку. – Если честно, меня это беспокоит, – продолжил мистер Грей. – Твоя мама ещё не полностью выздоровела, а поездка на большое расстояние с ребёнком, у которого особые потребности, может выдаться трудной даже для здорового человека. Вэн закусил губу. Он мог бы возразить, что без его подсказок мама, скорее всего, до сих пор блуждала бы по мостам Венеции. Если бы Вэн не запоминал, в каком номере они живут в гостинице, мама заявилась бы в комнаты, наверное, к нескольким сотням незнакомцев вместо всего нескольких десятков. Если бы Вэн не следил за вещами, мама потеряла бы ещё больше ключей, перчаток, солнечных очков, наличных денег – в общем, всего, что могло выпасть из кармана незамеченным.