– Она даровала мне власть над Арнгримом и его мертвыми воинами. Я уже пробовал призывать их – они мне полностью покорны… Здорово я напугал Славушу? Теперь девка трижды подумает, прежде чем на капище соваться… – Не чешуйка дала тебе власть над мертвецами, – морщась, оборвал Велько, – а ведьма, что ее подарила. Кто была та ведьма, мы и по сей день не знаем. Зачем принимать такие опасные дары?! Отдавать чем будешь? – Зачем отдавать, если это подарок! – возмутился Нежата. – Сейчас же отпусти утопленников и поехали отсюда! Славушу до ворот сам понесешь! – Да легко… Нежата вдруг прервался, и его глаза широко раскрылись от удивления. Стоящий перед ними мертвый ярл шагнул вперед, наклонился, поднял на руки Славушу и медленно, твердо ступая по склону, понес девушку вниз, к полынье. – Ты куда, Везунчик? Приказ забыл? А ну стой! Арнгрим, не подавая виду, что услышал, продолжая спускаться к воде. Нежата кинулся ему наперерез, но путь ему заступили сразу двое мертвецов. Новгородец зашипел от злости, выдернул меч из руки одного из них и напал на Арнгрима, пытаясь остановить его. Мгновение спустя вокруг него уже кипела схватка. Торжественная тишина священной рощи наполнилась лязгом оружия. – Брат, помогай! – Битва! На капище! – в ужасе воскликнул Велько. Хуже не было святотатства! Но почему нурманы перестали слушаться Нежату? Догадаться было несложно – сейчас им приказывал кто-то посильнее карельской ведьмы… Мертвецы вдруг прекратили бой и разом опустились на колено. Арнгрим положил на снег беспамятную Славушу и тоже склонился перед чем-то, видимым только ему. – Что там опять? – выпалил Нежата, сжимая в руке меч. – А вот что, – севшим голосом ответил Велько, указывая в сторону кургана. – Доигрались… * * * Звезды вдруг вспыхнули и будто разом стали ярче и ближе. Велесова земляная изба окуталась белым маревом. Снег на ее верхушке словно зашевелился и медленно, змеясь, пополз по склону. Казалось, над курганом из ниоткуда возник легкий вихрь. Велько, во все глаза глядя на диво, в первый миг даже не заметили, что мороз усиливается. Еще один долгий ледяной выдох прокатился над озером, вороша снег, будто белую шерсть. И все, чего касалось это морозное дыхание, – кора деревьев, красные ягоды на торчащих из сугробов кустах, – начинало ощетиниваться колючими иглами инея. – Это что еще за навьи шутки? – хрипло произнес Нежата. – Что делать будем брат? Что это? – Морозко пробудился… Велько не мог отвести взгляда от кургана. На его вершине все так же курился вихрь, сдувая снег до прошлогодней травы. Становилось видно, что это не просто огромный сугроб, а в самом деле древняя изба-землянка. На толстых бревнах, вкопанных торчком в землю по кругу, шатром стояла дерновая крыша. В избу вела низкая, обитая железом дощатая дверь. В тишине и безмолвии студеной ночи она медленно, со скрипом открылась сама собой. В дверном проеме клубилась непроглядная тьма. Еще миг, и тьма облаком поползла наружу, поднимаясь вверх столпом дыма, закрывая звезды… Велько вдруг сообразил, что он может сделать. Пока пальцы совсем не онемели, он вытащил из тула «щучьи» гусли. Дерево мгновенно покрылось белой крошкой инея. Лишь бы струны не полопались! Слаживать их времени не было – Велько ударил по струнам и запел, глядя прямо в проем, откуда истекала тьма. – Где ты, юное Солнце? Всюду тебя мы искали! По дорогам бродили Взбирались в горные выси Потом взглянули мы в небо, Поднялись в пресветлый Ирий Вот где ты, юное Солнце! В какой-то миг Велько почудилось, будто вихрь на вершине кургана заплясал согласно пению струн. Затем вдруг взвыла метель, бросилась на него белой волчицей… Сраженный незримым ударом Велько упал навзничь, успев прижать к груди гусли. Громко хлопнула, закрываясь, окованная железом дверь. Ледяное дыхание угасло, темное облако расточилось в воздухе. Нежата, опомнившись, кинулся к брату и принялся трясти его: – Велько! Очнись! Прозрачные зеленые глаза Велько неподвижно смотрели в звездное небо. «Морозко брата забрал!» – цепенея, понял Нежата. * * * Велько открыл глаза. Он стоял на поляне, и вокруг все было белое. Белый снег, белые деревья… Только в беззвездном небе полыхали зеленые вихри. Никакого холода он больше не чувствовал – и сразу понял, что это означает. Печаль охватила душу. Он рос воином и был приучен не бояться гибели… Но так рано, так напрасно? Велько опустил взгляд и увидел, что по-прежнему держит в руках гусли. «Ах вот как, – подумал он. – Ну тогда мы еще поборемся…» – Тепло ли тебе, молодец? Шелестящий шепот, подобный шороху ветра в сосновых кронах, прозвучал сразу со всех сторон. – Еще как, батюшка-мороз, – кашлянув, отозвался Велько. – Точно в бане! – Славная песня, молодец. Спой еще! – Как не порадовать тебя, добрый хозяин зимы? – отозвался юноша, ударил по струнам и запел. – В темную, лютую ночь юное солнце родилось. Люди, проснитесь – ясное солнце родилось! Стол накрывайте широкий, окна и двери раскройте! Добрые вести пришли – юное солнце родилось! Тьма и холод бегут, хвори и злые раздоры, Слушайте клич, ростки под снегом – солнце родилось! Слушайте, звери в норах – солнце родилось! Радуйся, край земной – солнце родилось! Странно и неуместно звучала песня, славящая новорожденное солнце, в этом краю вечной зимы и беззвездной ночи. Велько и сам не знал, почему выбрал именно ее. Может, потому что в ней звучала надежда – все, что ему сейчас осталось. «А может, – подумал он, – зимний Велес точно так же, как и мы, с нетерпение ждет прихода нового солнца…» – Еще играй… – словно в подтверждение его мыслей, зашептала зеленая ночь. – Я бы рад, да мне домой пора, – вежливо возразил Велько. – Навья ночь к утру движется, новое солнце встречать пора! Слышишь его приближение? Чуешь лучи его теплые? Велько убрал гусли и скинул полушубок. – Уф, жарко! – Жарко тебе? Морозный ветер с размаху ударил его, словно о незримую ледяную стену. Сердце болезненно сжалось, горло перехватило – не вздохнуть. Велько стиснул зубы и стащил с себя рубашку. – Жарко, мочи нет! – процедил он. – Еще чуть, и загорюсь! Он раскинул руки и упал в сугроб.