– Мальчик из будущего и всепожирающий огонь – и всё это за одну ночь! – бормотал Мерриман. – Это невероятно! – Значит, вы мне не верите? – Я человек науки, Кит. Таинственное меня не пугает. – Отлично, – кивнул Кристофер. – Тогда вам лучше к нему подготовиться. Мэтр Мерриман окинул взглядом свои снадобья, лекарства и травы, книги и зашифрованные записи экспериментов. – Возьмите с собой самое ценное, – посоветовал Кристофер. – Даже не знаю, с чего начать, – задумчиво проговорил аптекарь. – Что мне спасать? – Может, книги? – Вот книги как раз легко восстановить. В Лондоне сотни книготорговцев. – Им недолго осталось, – вздохнул Кристофер. – О господи! Эверард! – позвал мэтр Мерриман, приоткрыв дверь. Где-то в глубине дома хлопнула ещё одна дверь, и в коридоре послышались шаги. – Да, сэр? – Это мой помощник, – кивнул мэтр Мерриман на появившегося на пороге бледного юношу. Глаза у него были заспанные, а волосы растрепались, и он походил на испуганную сову в помятой одежде. «Можно как угодно ругать двадцатый век, но у нас хотя бы пижамы есть». – Эверард, этот мальчик пришёл предупредить нас о пожаре. Беги в ратушу и узнай, кто что делает. Нужно вывезти вещи в безопасное место. – Боже мой, что, прямо на ночь глядя? – начал было молодой человек, но мэтр Мерриман взглядом остановил его. – Слушаюсь, сэр. – Эверард посмотрел в окно на огненное зарево. – Выглядит как Апокалипсис. – Из древних пророчеств мы только полчищ саранчи ещё не видели, – вздохнул мэтр Мерриман. Внезапно алхимика охватил ужас, и он снова опустился в кресло. До сих пор всё казалось ему захватывающим приключением: посланник из царства мёртвых, заклинания и тому подобные штуки, и он даже не успел задуматься о реальности пожара. А сейчас реальность навалилась на него, забирая надежду. – Я понял, – проговорил он в следующее мгновение, вновь выпрямляясь. – Мы просто перенесём всё в Аптеку. В безопасное хранилище. Кристофер печально покачал головой: – Мне очень жаль, но это вряд ли поможет. Альберт сказал, что выгорит всё – до римской стены и дальше по реке до самого Уайтхолла. – Я возьму мантию, – сказал Эверард и торопливо вышел из комнаты. – Это немыслимо, – прошептал мэтр Мерриман почти беззвучно. – Похоже, Духодуй был всё-таки прав. – Что это за тип, про которого вы всё время говорите? – спросил Кристофер. Взгляд мэтра Мерримана вновь стал осмысленным. – Это злобный, вечно создающий проблемы надоедливый мерзавец, вот он кто. – Боюсь, мне это ни о чём не говорит. – Он проповедник геенны огненной. Знаешь, поди, таких. Кристофер покачал головой: – По правде говоря, нет. Думаю, у нас их уже не водится. Мэтр Мерриман вздохнул: – Тогда, может, этот мир не так уж и безнадёжен. Аллилуйя Духодуй – это один из тех странствующих проповедников, которые вечно сулят всем несчастья, ведут неустанную борьбу против любых людских радостей и удовольствий и грозят ослушникам адом и вечной погибелью. – И что? – Вот уже несколько месяцев он ходит по Лондону, пророчествуя, что огонь и пылающая смола падут с неба и очистят город от грешников. Но в последнее время стало совсем плохо. Он отправляет своих последователей разрушать церкви и мешать богослужениям. Пару месяцев назад они даже пытались сжечь дома всех еврейских торговцев. – Такое не может сойти ему с рук, – удивился Кристофер. – Нам тоже как раз приходится воевать с теми, кто так поступает. – К сожалению, судьба евреев мало кого волнует. Никто не хочет из-за этого суетиться. – Мэтр Мерриман, словно извиняясь, развёл руками. – Хотя, конечно, то же самое может уже завтра случиться с любым из нас. Совсем недавно все еврейские торговцы были вообще изгнаны из страны, но сейчас некоторые уже вернулись, а брат Духодуй хочет вновь от них избавиться. – Разве король не может просто бросить его в тюрьму, или заковать в кандалы, или как тут у вас принято в таких случаях? – Боюсь, у брата Духодуя есть могущественные покровители. Они портят жизнь каждому, кто посмеет ему противиться. Он и сюда часто приходит, прямо к дому, и бормочет, топает и призывает небесные силы так, будто я дьявольское отродье, а не благочестивый христианин. Понимаешь, он ненавидит хирургов и аптекарей, потому что считает, что они вмешиваются в планы Божии. Но я не могу поверить, что Бог и впрямь хочет, чтобы люди мучились и страдали понапрасну. Я должен прогнать его отсюда, иначе он не даст людям обращаться ко мне, когда это им очень нужно. – Похоже, он совершенно безумен. – А может, и нет, – покачал головой мэтр Мерриман. – Если этот пожар действительно так ужасен, то, значит, мы действительно чем-то прогневали Бога. Иначе почему он наслал на нас сначала многолетнюю войну, потом чуму и вот теперь ещё и пожар? – Я бы не стал обвинять в этом Бога, – фыркнул Кристофер. – Пожар начался в пекарне на Паддинг-Лейн. В этом нет ничего сверхъестественного. Мэтр Мерриман словно очнулся от сна и вновь схватил в руку перо. – У нас может быть мало времени, – сказал он. – Расскажи мне всё, что ты знаешь. – О чём? – О чём угодно! Обо всём! – Аптекарь уселся поудобней, готовый записывать. – О будущем, о настоящем… О моём настоящем. Обо всём, что случится с сегодняшнего дня до 1940 года. – Я плохо знаю историю, – признался Кристофер. – Только то, что в школе рассказывают. Мэтр Мерриман рассмеялся: – Историю? Вот как вы о нас думаете. Это забавно: мы для вас такая же древность, как для нас – Ричард Львиное Сердце. – Мы его тоже проходили. И ещё Робин Гуда, – кивнул Кристофер. – Кого? – Ладно, не важно. Зато я кое-что смыслю в разных других науках и могу вам сказать, что ваше время – это эпоха великих открытий. – Эпоха чего? – Я о вашем времени, – подтвердил Кристофер. – Семнадцатый век – это время замечательных открытий. – Ну и хорошо. – Самый великий учёный – это Исаак Ньютон[2]. – Никогда о таком не слышал, – пожал плечами мэтр Мерриман. – Ну, может, он ещё не родился, – вздохнул Кристофер. – Я точно не помню. Но это он открыл закон всемирного тяготения и всякое такое. – Всемирное тяготение? – переспросил Мерриман. – Это ещё что за чертовщина? – Я не умею как следует объяснять, но вы скоро сами про всё узнаете. – Хм. Придётся поискать этого парня. Ньютон, говоришь, его зовут? – Да, а ещё Галилей[3]. В честь него даже комету назовут, но это, кажется, позже случится. – Кристофер оживился. «А я, оказывается, многое помню». – Король основал в Гринвиче обсерваторию[4]. Мы туда с классом на экскурсию ходили. А ещё кто-то рассчитал скорость света, но я не помню кто[5]. А ещё – температуру кипения воды: это сделал доктор Фаренгейт. А ещё в это время жило много знаменитых поэтов, хотя как по мне, так они все довольно скучные. – А кто открыл таинственный эликсир бессмертия? – лицо мэтра Мерримана светилось от любопытства. – Никто. – О-хо-хо! Стало быть, он и в ваше время остаётся величайшей загадкой? – Не совсем, – покачал головой Кристофер. – Просто это чушь собачья. Мэтр Мерриман не понял самого выражения, но вполне уловил тон: – Ты уверен?