Хотя я сильно подозреваю, что эта ловушка поставлена именно на экстрасенсов. А люди без особых талантов пройдут ее как паутинку. И даже не заметят. Надо будет проверить. Потом. А пока… Посмотрим, чем аура второго трупа (я намеренно не думала об этом как о Наташке, так было намного легче) отличается от ауры первого. На первый взгляд – ничем. Та же пустота. Абсолютная. Чистая. Ясная. Я бы сказала – стерильная. На скальпеле у хирурга бактерий больше, чем в трупе энергии. А есть ли в пространстве остатки энергии? Я прищурилась и повела взглядом по сторонам. Нету. То есть их вообще нет. Энергия впиталась, словно вода в сухую губку. Я пристально оглядывала ангар. По нулям. Люди сияли аурами. Экстрасенсы светились намного ярче. Ярче всех была именно девица. И по окрасу волос – теперь огненно-рыжему – и по ауре. За ней – блондин (эх, надо было его тогда чайником с кипятком приложить – и стулом добавить!). А уж потом – папа с сыном. Мелкая сошка, ползучая вошка. У них даже ауры были схожи по окраске. Вот они – были яркими. А все окружающее пространство – тусклым. Я смотрела на тело. Тело было пустым. И так же – никаких брызг энергии, ничего… Пустота. Я потащила руки из сетки. – Юля? – голос брюнетки, то есть уже рыжей, нарушил мою концентрацию. Я чуть резче шевельнула рукой – и поняла, что… задеваю одно из черных пятен! – Твою мать! – в голос выдала я. Пятно коснулось моего запястья, вцепилось и… Я вскрикнула от боли. Для человека, который не чувствует, не видит – это была бы просто дурнота. А я понимала, что происходит. Я буквально чувствовала, как гнусная клякса впивается в потоки моей ауры. Саму ауру я не видела, это невозможно. Никто не может увидеть свою ауру. Но я видела кляксу и всей кожей ощущала, как мерзкая тварь намеревается искорежить все, что ей попало под… зубы? Да нет у нее никаких зубов! Но и того, что есть – мне хватит! Я вырвала руки из сетки. Теперь уже ничего не важно. Сорву я ее или нет, прилипнет или нет, мне важно как можно скорее освободиться от этой дряни! От правой руки к сердцу пополз тягучий холод. Медленный, неторопливый, острый, словно по венам поплыли осколочки льда и стекла. И я поняла, ЧТО это такое. Это не попытка набрать силу. Это – ловушка. Ловушка на таких, как я. Которые будут недостаточно осторожны и сделают такую глупость – дотронутся до сетки. Черт бы побрал эту крашеную дуру! Когда холод дойдет до сердца – я умру. Просто умру. Ну уж нет! Я – сильная! И не какой-то пакости меня сожрать! Я уже уничтожила эти кляксы! Сейчас будет только чуть сложнее, я ведь сама – операционное поле. Но – не намного! Я – справлюсь! Я знаю, чего они боятся! Одним движением я накрыла левой рукой черную кляксу. И попыталась вспомнить, как я боролась с той мерзостью на оборотне. Пальцы привычно (уже привычно) потеплели. Огня еще не было, но я знала – он не заставит себя долго ждать. – Я сильнее тебя! Уходи! Если бы Шарль не подхватил меня, я бы грохнулась на пол ангара. Ощущение стало просто непереносимым. И мне показалось, что правую руку придавило громадным ледяным айсбергом, ломая кости и превращая мышцы в кровавую слизь. Из прокушенной губы потекла кровь. Я не успею. Оно поставлено и настроено специально на таких, как я. Убирать его – мне работы на десять минут. А ему убить меня – на две минуты. Всего лишь две минуты… Решение было как всегда абсурдным. Я резко провела рукой по лицу, собирая капли крови с подбородка. И накрыла кляксу снова. Но уже – окровавленной рукой. – Ты сильна. Но против своей крови, добровольно отданной крови, человеческой крови ты не устоишь! Кровью своей, силой своей, жизнью своей – сгинь, пропади! Растворись! Уходи!!! Боль рванула руку ледяными зубами. Но на этот раз я не отступила. Я не могла видеть своей ауры. Но отлично видела, как клякса начинает растворяться и опадать. А черные полоски, идущие от нее в разные стороны, растворяются, словно следы на песке, которые размывает прилив. Я еще раз провела рукой по подбородку – и на загривок кляксе отправилась новая партия моей крови. – Я – человек. И я сильнее! Сильнее, потому что в любой миг отдам свою жизнь за любимых и близких! За то, что мне дорого. А ты – ты всего лишь грязь и гнусь! И я уничтожу и тебя и твоего хозяина, – прошипела я. Клякса корчилась. Боль не стихала, но сейчас, когда я знала, что это всего лишь предсмертные судороги, она была даже приятна. Ну ладно. Не приятна. Но терпеть можно было даже без крика. Я с садистским удовольствием пронаблюдала, как истончается и сжимается клякса. Как растворяется и исчезает. А потом повозила и второй рукой по подбородку. И решительно шагнула обратно к сетке. Ну, шагнула – это было громко сказано. Шарль держал меня почти на весу. Так что скорее меня поднесли. И я пристально вгляделась в сеть. Ага! Часть ее ячеек была размыта. То есть все-таки двойное назначение. И ловушка, и копилка… Достаточно сильных людей, вроде меня, она просто убьет. Медленно, мучительно, но убьет. А из более слабых будет тянуть силу. Чтобы потом отдать ее своему хозяину. Что ж. Кто бы ни поставил здесь эту гадость – она с ним связана. Как те кляксы с площади. Отследить по ловушке ее хозяина я не смогу. Факт. А вот передать привет, прислать подарок… Что бы тебе хорошего дать?! Несколько минут я сосредоточенно размышляла. А потом довольно оскалилась. А что, идея не такая уж и плохая. Главное – в это верят. Даже здесь и сейчас. А что еще надо? Только веру. Я повернула голову и позвала: – Константин Сергеевич, вы здесь? Рокин появился, словно его и ждали. – Святой воды у вас нету? – спросила я. Такого вопроса Рокин явно не ожидал. – Э… кажется, есть. А… – Литра два принесете? – Петька! – рявкнул Рокин в сторону. Голову поворачивать было лень, но стук каблуков по бетонному полу ангара был слышен за сто метров. А сам ИПФовец взялся за меня. – Юля, а зачем? – Потому что это ловушка, – просто сказала я. – А святой водой можно попробовать ее убрать или хотя бы повредить. Если не поможет, тогда не знаю, что делать. Но помочь должно. Если у кого-нибудь найдется крестик – вообще прекрасно. Рокин, не говоря ни слова, снял с шеи крест на длинной веревочке и протянул мне. – Подойдет? Я кивнула. Серебро. Хороший материал. – Более чем. Не волнуйтесь, я все верну в целости и сохранности. – Простите, а что вы делаете? – раздался рядом голос. Я скосила глаза, по-прежнему обвисая на Шарле. Дракоша – молодец. Молчал и просто поддерживал меня на весу. Явно не хотел показывать, что разбирается во всем происходящем. Хоть как-то. Поэтому играл тупого качка. Голос подал тот самый паукообразный экстрасенс. Который был с сыночком. – Добрый день, – ехидно сказала я. Мужчина смутился, но тут же вновь распушил перья.