Обратно с «небольшой дружеской вечеринки» капитана Хиббита принесли далеко за полночь. Ни Овечкин, ни Вероника, ни Антон еще не спали, тревожась по поводу его долгого отсутствия, и, заслышав голоса и тяжелые неуверенные шаги в коридоре, все трое тут же выглянули из своих комнат. Доставкой тела руководили шуалье Бредак, сам еле державшийся на ногах, и кто-то из губернаторских слуг. Кароля нес на руках – бережно, как ребенка, – один из подчиненных Бредака, здоровенный верзила с черной повязкой на глазу. Растрепанная беловолосая голова капитана квейтанской разведки была запрокинута, руки безвольно свешивались, шелковую рубашку украшало огромное кровавое пятно, при виде которого Веронике сделалось дурно. Она испуганно вскрикнула, но тут шуалье Бредак, держась за стену, чтобы не упасть, широко улыбнулся ей и начал пылко и бессвязно произносить какую-то речь на языке, не напоминавшем французский даже отдаленно. Сообразив, в чем дело, Вероника успокоилась и слегка рассердилась. Вновь прибывшие были попросту отчаянно пьяны, а более всех – капитан Хиббит. И на рубашке его оставило след вино, а не кровь… Антон, покачав головой, распахнул перед верзилой дверь и помог уложить капитана на кровать в его комнате. Пират, освобожденный от своей ноши, враскачку вышел в коридор и остановился перед Вероникой. – Ваш друг, мидам, большой весельчак! – сказал он, осклабившись. – Мы все со смеху чуть не… – Цыц! – вскричал шуалье Бредак. – З-зесь дама. Прос-стите нас… Слуга, державший подсвечник с тремя свечами, умоляюще обратился к нему: – Тише, шуалье! Вам пора уходить. Не дай Бог, масьёр Асель проснется! – Мы уходим, – медленно, чересчур членораздельно выговорил юноша. – У-хо-дим! Спокойной ночи, мидам. Как вы поете! Услышать и умереть… Последние слова донеслись до слуха Антона, прикрывавшего за собой дверь капитанских апартаментов. – Ты поешь? – удивленно спросил он у Вероники. – С каких пор? – Ах, вот он о чем, – Вероника не удержалась от смеха. – Говорит, говорит что-то… я же ничего не понимаю! – Это не… не смешно, мидам. Это божественно! Шуалье Бредак отлепился от стены и чуть не упал. Верзила с повязкой на глазу тут же подхватил своего юного командира и повлек его к выходу. Слуга засеменил вперед, поминутно оглядываясь на них и прикладывая палец ко рту. – Спокойной ночи! – умудрился еще промычать шуалье, и наконец пираты удалились, и на третьем этаже вновь воцарилась тишина. – Ну, что ж, теперь и мы можем поспать, – неприязненно сказал Антон и мотнул головой в сторону комнаты Кароля. – Надеюсь, он в состоянии будет завтра заниматься поисками? – Кто его знает, – вздохнул Овечкин. – Не сможет – заставим, – железным голосом заключил Антон, и, услышав этот голос, Вероника невольно поежилась. Процесс возвращения капитана Хиббита к жизни, кажется, обещал быть долгим и весьма неприятным… Именно таким он и стал. Спуститься к завтраку Кароль со стоном отказался. Сказал, что не хочет есть и лучше полежит еще немного. Губернатор, узнав о вечеринке у Бредака, проявил сердобольность и отправил к капитану слугу со стаканчиком «роммо» на подносе, но слуга вернулся с полным стаканчиком и сообщил, что масьёр Кароль никогда не похмеляется. После завтрака к Каролю заглянул Михаил Анатольевич. Воротился он с известием, что капитан совсем плох и просит ехать без него. Тогда за дело взялся Антон. Плотно прикрыв за собой дверь, он подошел к постели страдальца, лежавшего без движения лицом вниз, и безжалостной рукой потряс его за плечо. – Ну что, что вам всем надо! – простонал Кароль, неохотно переворачиваясь на спину. – Ты сказал, что вытащишь нас отсюда, – холодно напомнил Антон. – Так давай, вытаскивай! – Масьёр, вы ослепли? Я умираю… – Мне плевать. Поднимайся! – Послушай… ты что, никогда в жизни не пил? Или родился садистом? – Ага. Родился. И если ты сейчас не встанешь, я собственноручно волью тебе в глотку стакан этого здешнего рома. И посмотрю, что с тобой сделается. – Что сделается? На холм Призраков понесете меня на руках. И если вам нужен в компанию овощ – извольте. Вы его получите. – Тогда что? Влить в тебя рассола? Холодного молока? Кофе? Сунуть головой в чан с водой? Что тебе нужно, чтобы подняться? – Уйди, пожалуйста. Меня сейчас стошнит. – Это тоже дело, – без всякого сочувствия сказал Антон. – Пару литров теплой воды… – Скотина! – простонал Кароль, отворачиваясь. – Ну, хорошо. Уйди. Я сейчас встану. Только уйди! – Ладно. Уйду, но не больше, чем на десять минут. А потом вернусь. Я делаю это не ради себя. Ради Ники, ты это знаешь. – Дал бы лучше воды глоток, – проворчал Кароль. – Я тоже, между прочим… – Что ты тоже? – Ничего. Уйди. Слугу какого-нибудь пришли… Антон, хлопнув дверью, вышел, поймал слугу и отправил его к капитану. Минут через пятнадцать тот действительно покинул свою комнату – во вчерашних замшевых штанах, но в чистой рубашке. Бледный, с мутными, ничего не выражающими глазами, но с тщательно причесанными мокрыми волосами. Тяжело опираясь на плечо слуги, он ввалился в гостиную и сказал со стоном: – Изверги! Неужели без меня не обойтись? Хоть один денечек? Михаил Анатольевич склонил голову набок, разглядывая Кароля. – М-да, вид плачевный. Может, и вправду обойдемся? – Душераздирающее зрелище, – подхватила Вероника. – Ладно уж, Антошечка. Пожалей его. – Нет, – сказал Антон. – Какого черта? Он втянул нас всех в этот кошмар, а сам будет пьянствовать и спокойненько отлеживаться? Я, может, чувствую себя не лучше, однако дома сидеть не собираюсь! Кароль оттолкнул слугу, рухнул в ближайшее кресло. – Не найдем мы сегодня проход, – сказал сквозь зубы. – Вот увидите. И моя смерть будет на вашей совести. На вашей лично, масьёр Антуан. – Вставай! – ответил тот и, схватив его за плечи, рывком поднял на ноги. – Экипаж уже подан, люди ждут. Капитан Хиббит на мгновение крепко зажмурился, пошевелил губами, словно ругаясь про себя. Потом, передернув плечами, высвободился из рук Антона. – Эх, вернется магия, – пробормотал он и, пошатываясь, двинулся к выходу. – Поговорим мы кое с кем… * * * Как он и предсказывал, второй день поисков тоже не принес результатов. Губернатор без всяких просьб со стороны гостей придал им в помощь еще дюжину своих людей. К вечеру объединенными усилиями восемнадцати солдат, троих землян и мадемуазель Бьячи (которая, правда, как и накануне, больше мешала, чем помогала) успели прочесать практически весь южный склон холма Призраков. Но никто не наткнулся на проход, и никто не исчез… Капитан Хиббит почти все это время, являя собой обещанный «овощ», пролежал в тени под деревом у дороги. – Ты хочешь после дневных трудов искать еще и мое бесчувственное тельце, как вчера мы искали сержанта Крено? – умирающим голосом спросил он у Антона, когда тот попытался все-таки загнать его в лес. Антон с досадой махнул рукой, выругался и отступился. Ожил Кароль, только когда солнце начало клониться к закату. Он сумел проглотить половинку бутерброда, запил его, морщась, стаканом вина и немного повеселел. В поисках участия он так и не принял. Но перед возвращением собственноручно пересчитал людей и, убедившись, что все на месте, предложил на следующий день устроить для разнообразия экскурсию по пещерам. Возражений никто не имел. Солдаты вскочили в седла, господа заняли свои места в коляске. На сей раз к ним присоединился и Антон, которому опять стало хуже. Мадемуазель Бьячи возглавила отряд, и все тронулись обратно в Козирингу. Минут через пятнадцать пути Михаил Анатольевич Овечкин, то и дело озабоченно поглядывавший на своих спутников, вдруг спросил: – Вы плохо себя чувствуете, Вероника Андреевна? Антон и Кароль разом повернули к ней головы. – Да как-то так, – неопределенно ответила Вероника. – Знобит. Голова побаливает. Пройдет. Вчера вечером было то же самое, и ничего… Антон нахмурился. Его любимая женщина была на самом деле бледна до голубизны, и под глазами ее залегли легкие тени. – Слова ваши, мидам, противоречат вашему виду, – заметил и капитан Хиббит. – Возможно, климат Кортуны вреден не только масьёру Антуану…