— Кто-то вроде меня...? — Кеннеди подвергает сомнению мои слова, очевидно раздраженная тем, как я толкнул ее в категорию, о которой она не знает. Она разочарована. «Ты просто ослиная задница». — Ты лучше меня! — выпаливаю я. — Я не сделал ничего, чтобы заслужить твою доброту, а ты сидишь здесь и ведешь себя так, будто мы друзья навсегда. Я засранец, Кеннеди. Я не отношусь к девушкам так, как они того заслуживают. Что это говорит обо мне? Я, наверное, переспал со всеми девушками, которые меня окружают, — отвечаю я с абсолютной честностью. —Не знаю, что такого в этой девушке, но Кеннеди заставляет меня быть честным. — Не говори никому, что я признаю это. Не нравится, что кто-то поверит тебе, — слова вырываются из моего рта, и я думаю о вещах, которых не понимаю, но знаю, что это правда. Никто не считает меня ответственным за то, как я отношусь к людям, но когда Кеннеди смотрит на меня своими большими голубыми глазами, мне хочется исправить свое прошлое. Она слишком хороший человек, чтобы быть рядом. Меня тянет к ней, заслуживаю я этого или нет. — У тебя наверняка были подруги девушки? — она невинно улыбается мне. На этот раз улыбка отражается в ее глазах. Хочется верить, что Кеннеди поддразнивает меня, ведь знает, какая у меня репутация, но у меня такое чувство, что она говорит серьезно. Она всматривается в мое лицо явно пытаясь понять то, что я не могу сказать ей вслух. — Наверное в начальной школе, когда меня интересовали только видеоигры и общение с друзьями. Как только достиг определенного возраста, все стало основано исключительно на сексе, — я делаю паузу, чтобы увидеть ее реакцию. Кеннеди задерживает дыхание. — Как только я перешел в старшую школу, девочки начали бросаться на меня. Быть в отношениях – было и остается для меня недопустимым. Все основано только на физическом влечении. У меня никогда не было причин дружить с девушками. — Кеннеди принимает этот ответ и меняет тему разговора быстрее, чем вы можете себе представить. Следующие несколько часов мы просто разговариваем. Она избегает темы «дружбы». Я знаю, что ей неловко и поэтому несколько раз упоминаю это слово в разговоре. Мне нравится видеть, как она краснеет. Кеннеди слишком невинна по сравнению с моим развратом. Она объясняет мне, что до шоу талантов никто в школе не видел, как она танцует. Она ходит в одну и ту же танцевальную студию с тех пор, как переехала сюда пару лет назад. До этого, когда жила в Мичигане, она занималась в маленькой студии. Мне нравится смотреть, как загораются ее глаза, когда она говорит о танцах. Я выгляжу так же, когда говорю о бейсболе. — Почему ты не в школьной танцевальной команде? — с любопытством спрашиваю я. Кеннеди достаточно хороша для этого и даже намного лучше, чем любой другой танцор в нашей школе. — Танец всегда был моим убежищем. Это превратилось бы во что-то другое, если бы я танцевала каждую пятницу на играх для поднятия бодрости духа... — она замолкает, оставляя мысль в воздухе. — Но ты выбрала танец в шоу талантов? Не самое благоразумное, Кен, — я поднимаю бровь. Она улыбается мне, зная, что я прав. Все ходят на эти шоу талантов. Большинство из нас подкуплены дополнительными баллами. — Вайолет подтолкнула меня к этому. Она единственная, кто видел, как я танцую. — Ты слишком хороша, чтобы не танцевать перед людьми! Я наклоняюсь вперед, чтобы лучше видеть ее глаза. Кеннеди отодвигается, пытаясь избежать зрительного контакта, но смотрит на меня, когда я подношу палец к ее подбородку, чтобы попытаться уговорить ее признать то, что я только что сказал. Девушка ублажает меня и смотрит сквозь ресницы прямо мне в глаза. На меня что-то находит. Не знаю зачем, но я наклоняюсь к ней, оставляя лишь дюйм между нашими губами. Дыхание Кеннеди становится глубже вместе с моим. Я чувствую каждый ее выдох на своих губах и немедленно сожалею о том, что делаю. «О чем ты думаешь? Она не одна из твоих побед. Оставь бедную девушку в покое». От удивления ее глаза широко раскрываются. Мы быстро отстраняемся друг от друга, прежде чем кто-либо из нас что-нибудь сделает. — Уже поздно, — шепчет она, придвигаясь к краю кровати и свешивая ногу. Часы на прикроватном столике показывают 2:45 утра. — Черт возьми, моя мама, наверное, сходит с ума, — я наклоняюсь, чтобы надеть кеды, прежде чем подойти к двери спальни Кеннеди. Оглядываюсь на нее, когда она садится на кровати. — Увидимся завтра в школе, хорошо? Кеннеди кивает и улыбается мне, когда я поворачиваюсь к ней спиной. Глава 13 Кеннеди Солнце струится сквозь прозрачные занавески в моей спальне, будя меня раньше будильника. Я еще не готова встать с постели. Смотреть в лицо реальности – последнее, что хочу делать. Как и большинство вещей в жизни, у меня нет выбора. Ночью я с трудом заснула. Долго лежала на кровати, когда Грэм выскочил из моего дома, прокручивая в мыслях каждое слово из нашего разговора. В голове все еще туман от его близости. Прошлая ночь лишь укрепила тот факт, что мы с Грэмом разные. Я постоянно напоминаю себе, что Грэм не из тех, кто обращает внимание на такого простого человека, как я. Он тратит все свое время на красоток, тогда, как я в лучшем случае обычная. Грэм популярен, атлетичен и чертовски великолепен до такой степени, что на него больно смотреть. Я не из таких. Нет такого мира, где у нас с Грэмом были бы причины общаться друг с другом. Думаю, я не против этого. Мне просто следует смириться с этим фактом. Продолжаю лежать в постели, глядя в потолок. Когда думаю о том, что сегодня произойдет все начинает казаться более привлекательным. Впрочем, встреча с Грэмом – это не то, к чему можно подготовиться. Я всегда считала, что невосприимчива к его силе, к его привлекательности. Прошлая ночь доказала, что это совершенно не так. Я какая угодно, но точно не невосприимчива к нему. Он смотрит на вас так, что вы стремитесь стать всем, чем он хочет. Я не притворяюсь, что его невинные взгляды и игривое подшучивание предназначены только для меня. В любом случае, я попалась в ловушку и позволила себе поверить на несколько минут, что он действительно мог смотреть на меня, а не просто бросить мимолетный взгляд, как парень делает это со всеми остальными. Пока ем хлопья, ожидая появления Вайолет, впадаю в мечтательность. На долю секунды мне показалось, что Грэм собирается меня поцеловать. Будет ложью, если скажу, что не думаю о том, как будут ощущаться его губы. — Я ухожу в школу, — кричу я маме, ставя миску с недоеденными хлопьями в раковину. Никакого ответа, пока почти не закрываю входную дверь. Кажется, я слышала, как она пожелала мне хорошего дня. Едва ли. Вайолет – хороший друг, но она совершенно лишена сострадания. Поэтому я не жду, что она подойдет ко входной двери и поможет мне с вещами, даже зная, что ее помощь ускорит наш отъезд в школу. Вот почему девушка улыбается на водительском сиденье, наблюдая за тем, как я пытаюсь удержать рюкзак на плече, спотыкаясь на костылях. — Эй, шл*ха, садись в машину! — кричит Вайолет через открытое окно машины, как только я выхожу на подъездную дорожку. — Во-первых... я не шл*ха, и ты это знаешь. Во-вторых... я вроде как калека, так что дай мне пару минут, чтобы выбраться отсюда, — кричу я ей в ответ. Открываю пассажирскую дверцу и бросаю вещи на заднее сиденье. — Что ты делала прошлой ночью? Я писала тебе, но ты так и не ответила, — Вайолет смотрит, как я включаю радио. Я внутренне спорю, рассказать ей о Грэме или сохранить это в секрете. — Я работала над домашним заданием и довольно рано вырубилась, — вру я, решив держать это при себе. Остальная часть поездки в школу проходит в тишине, за исключением песни Карли Рей Джепсен «Позвони мне, может быть», играющей на заднем плане. Вайолет подпевает, не сбиваясь с ритма. Она поет не так, как надо, но все равно продолжает выпендриваться, как будто не слышит, как ужасно она звучит. Парковка полна студентов, слоняющихся вокруг своих машин. Они, вероятно, обсуждают последнюю драму, которая сумела пройти через мельницу слухов. Надеюсь, мой несчастный случай переместился вниз по этому списку. Я бросаю рюкзак на капот машины, пытаясь достать костыли с заднего сиденья. Мышцы на плечах болят от применения этого орудия пыток. Во всяком случае у меня будут самые сильные плечи, которые посрамят олимпийского пловца. Оглядываю парковку, осознаю, что делаю и молча ругаю себя за наивность. Мгновенно нахожу его. Его легко заметить. Грэм стоит возле того, что я приняла за его машину. Она гладкая и стильная. Корпус черный, как смоль и выглядит почти новым. Его семья богата и не в смысле «не беспокойтесь о том, сколько стоят продукты», а больше в «владеть всем городом». Он будет ездить на совершенно новом автомобиле в отличие от остальных из нас, которым достаются семейные фургоны и драндулеты, которые наши старшие братья и сестры оставили, отправляясь в колледж. Стараюсь удержаться от взглядов в его сторону, но отвести глаза очень непросто. Рискуя, оглядываюсь назад, где он все еще стоит. Грэм прислонился к бамперу своей машины, Аманда стоит между его ног. На нем выцветшие джинсы, потертые на коленях и греховно низко сидящие на бедрах. Бейсбольная футболка плотно облегает грудь. Черт, он действительно великолепен. Аманда проводит руками по его животу и, смеясь, запрокидывает голову. Ее смех эхом разносится по стоянке. Грэм проводит рукой по волосам, и я не могу заставить себя перестать на него пялиться. Наблюдая за ним с Амандой, мысленно пинаю себя в живот, напоминая, где мое место. Аманда Дримс – девушка, которая всегда получает то, что хочет. Ее когти в настоящее время погружены в Грэма, и я не вижу, чтобы она собиралась отпускать его. Конечно, ему понравится такая, как она. Они хорошо вместе смотрятся. Она очень красива с этими длинными платиновыми волосами и катастрофически голубыми глазами, которые можно заметить с того места, где я стою. У меня нет ни единого шанса. Не то чтобы мне нужен был шанс. Все знают, что Грэм и Аманда в конечном итоге будут вместе. Такие, как они, всегда так делают. Грэм поворачивается ко мне, как будто чувствует, что я наблюдаю за ним. Парень смотрит на меня и по его взгляду можно понять, что он помнит прошлую ночь. Грэм не улыбается, но в этом и нет необходимости. Аманда разрывает наш контакт. Она пытается поговорить с ним, а он не обращает на нее внимания, которого, по ее мнению, она заслуживает. Она переводит взгляд, чтобы посмотреть, что привлекло внимание ее парня, и бьет его по груди. Грэм закатывает глаза от ее реакции. К счастью, Аманда не замечает, что это я отвлекаю его внимание от нее. Даже если би и заметила, то не поверила бы. — Почему у тебя такой вид, будто ты глубоко задумалась? — Вайолет возвращает меня к реальности, когда мы идем в школу через коридор к моему шкафчику. — Ты просто смотрела в пространство. Ставлю рюкзак на пол, чтобы освободить руки и набрать комбинацию для шкафчика, и мне удается это с первого раза. — Просто у меня много забот, вот и все, — объясняю я подруге. — М-м-м... — усмехается Вайолет и идет по коридору к своему шкафчику. Я наклоняюсь, чтобы схватить рюкзак, но кто-то опережает меня. — Нужна помощь? —шепчет мне на ухо знакомый голос. Грэм наклоняется ко мне, хватает мой рюкзак и засовывает его в шкафчик прежде, чем я успеваю ответить. Он не сводит с меня глаз. Сейчас, когда он стоит рядом, чувствую запах его одеколона. Пахнет естественно, не слишком химически, как одеколоны некоторых парней. Это мужественный аромат – смесь сандала и цитрусовых. Уткнуться носом в его рубашку кажется слишком привлекательным. — Люди смотрят, — говорю приглушенно и поворачиваюсь к нему лицом, думая, что Грэм не понимает, что нас окружают любопытные сверстники. — И тебя волнует, что думают люди? — Грэм ухмыляется, заставляя мое сердце пропустить несколько ударов. Эта улыбка может поставить на колени целый город. Мне начинает не нравиться, что он так легко выбивает у меня из-под ног почву. — Мы оба знаем, что ты прекрасно понимаешь, о чем я. Как ты собираешься объяснить своим приятелям болтовню со мной в коридоре? — я, естественно, защищаюсь. Я несправедлива к нему, знаю это, но не могу избавиться от своей неуверенности. Грэм тихо смеется. — Ты ничего не понимаешь. Знаешь, что правильно? Что это значит? Как только собираюсь что-то сказать, футболист старшеклассник, кажется его зовут Дикон, останавливается как вкопанный, чтобы посмотреть на нас. — Что здесь происходит? — он указывает на нас, сканируя меня пристальным взглядом, заставляя меня чувствовать себя словно выставленной напоказ. Его голос разносится по коридору, отражаясь от бетонных стен и привлекая внимание всех вокруг. Отлично, теперь все смотрят на нас. — Ничего особенного, чувак, я просто спрашиваю кое-какие заметки из класса. Ничего интересного, — Грэм практически смеется мне в лицо, унижая, не моргнув и глазом. Вздрагиваю от его очевидного отвращения ко мне и краснею, когда вижу хихикающую группу девочек, смотрящих на меня. Футболист идет дальше по коридору, удовлетворившись ответом Грэма. Все продолжают свои первоначальные разговоры, которые мы прервали. Грэм пытается помочь мне с костылями. Я выдергиваю их из его рук. — Серьезно, какого хрена ты творишь? — говорю вполголоса с гневом, которого никто не ожидает от кого-то вроде меня. Глаза Грэма становятся большими. Очевидно, он не ожидал от меня такой нецензурной брани. Не большой сюрприз, так как я обычно предпочитаю использовать более красноречивые слова при разговоре. — Господи, я просто пытаюсь помочь… — он вскидывает руки, словно защищаясь. — Мне не нужна твоя помощь и уж точно не нужен такой друг, как ты, Грэм! — слезы пытаются прорваться, но я отказываюсь позволить им это. Иду по коридору на свой первый урок, оставляя Грэма стоять в коридоре в одиночестве. Я не выдержу еще одной стычки с ним, не выдержу и разревусь. Если наша «дружба» будет такой, я окажусь выжата как лимон в попытке удержать ее. Мне следует, наконец, понять, что Грэм именно такой, каким себя и описывал. Я же все надеюсь, что он другой. Даже не знаю почему после всего, что случилось. Пару минут назад у него был шанс проявить себя, а он повел себя так, будто разговор со мной является прямой угрозой его популярности. Нет ничего хорошего в дружбе с таким человеком, как Грэм. Он только что доказал мне это своим поведением, а по его взгляду было понятно, что он надеется, что я соглашусь с этим. Он хочет, чтобы я приняла его таким, какой он есть, не бросая ему вызов. Глава 14 Грэм Сказать, что я по-королевски облажался (снова), будет преуменьшением. Кеннеди дала мне шанс быть тем человеком, которым она меня считает, а я взял и облажался. О чем я только думал? Заметки по урокам... серьезно? Я должен был просто сказать: «Я бы никогда не попытался связаться с кем-то вроде Кеннеди Конрад. У меня есть стандарты».