– Нет. Нет, не надо… Пожалуйста, не надо, – умолял молодой парень, седея на глазах. – У меня мама, отец, сестра. Пожалуйста, – всхлипнул он. Просил, хоть и знал, что пощады не будет. Эти звери не знают такого слова. – Молчи, свинья! – Ударили его по лицу, поставив на колени и задрав голову, потекли слёзы из глаз парня. – Режь, янычар. Режь. Докажи, что ты достойный сын своего народа. * * * – Бутерброд возьми! – сунул мне в руки хлеб с маслом Жук. – Спасибо, мамочка, – закатил я глаза, выходя на улицу. – Гав! Гав! – Держи, разбойник, – потрепал я за голову Шарика, мешающегося под ногами. – Ну что? Проверим наших работничков? – попытался я в шутку усесться на спину своей собаки и был скинут, засмеялась малышня, что каталась на ледяной горке напротив дома, в котором я жил. – Дядя Семён плюхнулся, ха-ха-ха, – держались они за животы, показывая на меня пальцем. – Так было задумано, – отмахнулся я от них, уворачиваясь от снежков; начали они шутливую войну, несмотря на окрики приглядывающих за ними женщин. Выходной. В школу не надо, вот и развлекаются, привыкнув, что я не отмахиваюсь от них, как взрослые, а частенько принимаю участие в играх. – Покусай их, – подтолкнул я Шарика к детям. – Давай, давай, разрешаю. Побежал он к ним, а потом развернулся и встал мордой ко мне, недвусмысленно намекая, на чьей он стороне. – Ах, так?! – развёл я руки в стороны. – Ну, получай, предатель! «Притяжение» – слетался на мой зов снег, формирую огромного снеговика, выше самого высокого дома на ферме. Приходилось задирать голову, чтобы осмотреть его всего. «Поступь голема», – заставил я запрыгать в сторону детей своего чудища-юдища, разбегались они с радостными криками, а некоторые храбрецы пытались даже завалить его, тыкая палками. И тут мой пёсик показал, что он не прикроватная собачка или грелка для ног. – Ва-а-а! – вырвался из его пасти рёв, увеличился он в размерах на порядок и размазался в воздухе, чтобы нанести с десяток быстрых ударов снеговику, развалив того на части. Дети разинули рты, как и я, с удивлением рассматривая Шарика, уже принявшего свой обычный облик. – Эм-м-м… – промычал я, погладив пса, подбежал он ко мне, виляя хвостом и ожидая похвалы. – Ты победил. М-да, – осмотрел я останки голема и народ, выскочивший из домов и показывающий пальцем то на собаку, то на меня. – Пойдем давай, у нас ещё дела есть, – позвал я его за собой, потопав на стройку и делая пометку в уме, всё-таки посмотреть в книгах, кто такие церберы. После того злополучного обеда у Московитых прошло две недели. Почему злополучного? Так стоило нам отъехать от их усадьбы, как мне позвонил дядя Иван и огорошил вестью, что я женюсь, нашли мне пару из рода Таракановых. Двадцатипятилетнюю барышню по имени Алиса с дочкой семи лет. Трубку я тогда сбросил и не отвечал на звонки ещё три дня, думая, как выпутываться. Так ничего и не решил, загнали меня родственники в угол. Это их право – выбрать жену, как мне, так и любому другому члену рода. Не взбрыкнёшь. Хм-м… Хотя нет, не право. Так делают редко, но отказаться возможности почти нет, если ты не хочешь оказаться на улице или, того хуже, быть проданным на невольничьи рынки осман. Тогда-то я и решил, что хватит с меня. Это последняя уступка, на которую я иду. Отныне я буду драться за свою свободу. Ну и как следствие вскрыл свою кубышку с накопленными богатствами. Деньги, заработанные на подъемах, падениях курса акций, утекали как вода, нагнал я на ферму строителей, нанял китайцев, выкупил новых холопов и не думал на этом заканчивать, лежали у меня на столе челобитные от каторжников, рекомендующие мне тех или иных людей, с кем им пришлось встретиться на шахтах по добыче урана. Просили за них и отвечали головой, уже послал я несколько человек, выкупить их в Москве. Верные люди мне нужны. И чем больше, тем лучше. Строители же возводили дома, которых требовалось всё больше, разрастался наш посёлок всё дальше. Себя я тоже не обделил, начали поднимать мне усадьбу-крепость из крепчайшего камня, обещая закончить с коробкой к концу лета. По плану это будет трёхэтажный особняк с четырьмя башнями по углам, на которые могут садиться дирижабли, думал я о будущем. Общая площадь моей крепости составит пять тысяч квадратных метров, планировал я разместить на стенах зенитные установки, сбивающие всякого, кто замыслит что-нибудь против меня. Я на своей земле. Могу делать, что хочу, и держать любое вооружение, вплоть до тяжёлого. Очень, очень мне не понравились эти игры с моей судьбой, отныне вычеркнул я из списка своих друзей дядю Ивана. Слишком уж наигранно звучали его утешения из трубки. Слишком он заботился обо мне. Сироп так и лился в уши, открылись у меня глаза наконец. После стольких предательств я больше не могу доверять даже тому, кому верил. Нужно стать тем, с кем считаются. Тем, кого побоятся тронуть, так как завоняет на всю округу. Не позволю больше вытирать о себя ноги. – Ну как тут? В сроки укладываетесь? – Ступил я на фундамент своей крепости, очищенный от снега и прогретый промышленными теплопушками. – Мы держим своё слово, молодой человек, – оторвал взгляд от бумаг руководитель всей стройки. Мужичок в круглых очках на носу. – Это хорошо, – оглядывал я окрестности и чёткую работу каменщиков, работали они словно заведённые, бегая туда-сюда за раствором. – Может, какие проблемы есть? Пожелания? – Поменьше отвлекать нас от работы разве что, – рассеянно сказал, что думал, архитектор. – Хмф, – фыркнул я, заметив, как напряглись мои люди, приглядывающие тут за порядком, и махнул им рукой, чтобы расслабились. Повезло мне с холопами, что тут скажешь? – Ну, работайте, – продолжил я свои утренние обходы, идя по расчищенной от снега дороге. Я, наверно, нанял всех, кого только можно в Сибирске, возводили мне китайцы в своих аляповатых шубах заводик и несколько мануфактур. Пришлось дать несколько серьёзных взяток в канцелярии, но теперь у меня на руках есть разрешение на вырубку леса, сбор ягод, грибов и других даров тайги. – Господин, господин, – кланялись они мне, выучив всего несколько слов по-русски. Только Син Ханг знал наш язык, но его я здесь не вижу. – Семён Андреевич! Я этого не выдержу! – Набежали ко мне очередные жалобщики из нашей школы. – Эти дети совсем неуправляемы. Дерутся, учиться не хотят, сквернословят. Да. Беспризорников я тоже прибрал к рукам, учатся они и работают, отрабатывая жильё и еду. Жизнь в Сибири сложная, и так получается, что дети с дальних деревень, разорённых бандитами, потерявшие родителей по тем или иным причинам, никому не нужны. Единственный детский дом не справляется, выделяют на прокорм детей слишком мало денег, и те вынуждены сами искать себе пропитание. Директриса детдома была рада моему появлению и лёгкой рукой переписала на меня ораву детей от пяти до пятнадцати лет. – Я же приставил к школе несколько воинов? Обращайтесь к ним. – Да что они могут? – Всплеснула руками учитель истории. – Многое, – остановился я. – Поставить провинившихся на горох. Дать розог или послать работать на свинарник, где те так умотаются, что больше и не помыслят о шалостях. Разобравшись с мелкими проблемами и показавшись на глаза всем, кто желал меня видеть, я прошел мимо вертолётной площадки, стояло здесь уже несколько аппаратов, обслуживающих нужды разрастающегося поселения. Не всё можно вырастить в теплицах. Товары первой необходимости, ту же туалетную бумагу – надо возить. Взрослые дети опять же, что учатся и живут в Сибирске, приезжают на выходных к родным. – Это чей аппарат, боец? – указал я на вертолёт красного цвета в пассажирской модификации. Все важные объекты у нас находятся под охраной, стояла тут пятёрка мужиков с автоматами наперевес. – Рода Московитых, Семён Андреевич, – отдал мне честь, словно генералу какому, мужик лет сорока, главный в пятёрке. – Вы дали своё разрешение. – Понятно. Спасибо, – кивнул я, уходя на поиски Маши и Светланы, не предупредила меня последняя, что прилетит сегодня. * * * – Смотри, вон ходит гусь гусём, – обсуждали два новых работника фермы, мужчина и женщина, тащившие вёдра, полные навоза, в теплицы. – Тихо ты, вижу, – шепнул мужик. – Охраны-то, охраны, – недовольно цокнул он языком, проходя мимо очередного поста. – Словно не ферма, а родовое гнездо княжича. – Сложно нам будет выполнить задание, «муж» мой, – саркастично улыбнулась женщина на слове муж. – Не подберешься к мальцу, сразу скрутят волкодавы поганые, – проводила женщина взглядом бывших бойцов рода Слуцких. – Подождём. Присмотримся, а потом решим, как быть. – Где вас носило?! – встретили их крики при входе в теплицу. – Вас только за смертью посылать, ироды! – Выхватили вёдра из их рук. – Будете и дальше так плохо работать, пожалуюсь Марфе Агафьевне, уж она-то найдёт на вас управу! – Погрозили им кулаком. Глава 15 Устав от каждодневных хлопот, прошений и поклонов, утром десятого января, за сутки до моего дня рождения, я взял Шарика, лыжи и пошел в лес. Кататься. – Нельзя вам без охраны, Семён Андреевич. Ну, никак нельзя, – заламывал руки Михаил Жук, мой помощник на все руки и фактически заместитель, заведовал он всем, что касается обороны. Воинами, арсеналом, патрулями. Хозяйственными же делами занималась наш агроном – Марфа Агафьевна, подчинялись ей работники теплиц, коровников, свинарников и остальное хозяйство.