– Отвянь, – отмахнулся я. – Хочу побыть один, – поставил я ноги на лыжи, застегнув крепления, и, не оглядываясь, пошуровал в лес, на лыжню, накатанную школьниками. Занятия физкультурой никто не отменял. Уже отъехав, я не услышал дальнейшего разговора: – Чего это он? – удивился один из мужиков, состоявших в личной охране молодого господина. – Жёнка его сегодня прилетает, вот он и вспылил. – А он что, не будет её встречать? – Похоже на то… – Заткнитесь-ка и идите, делом займитесь, а то словно сплетницы языком чешете, – разогнал всех Жук. Не дело это перемалывать косточки того, кто стоит выше тебя. Он бы не сознался, но и ему интересно, что такое творится в княжеском роду Смирновых, что они женят парня на бабе старше его на одиннадцать лет, да ещё и с дитём. – Чудны дела, – потёр он макушку, провожая спину Семёна взглядом, и пошел давать нагоняй китайцам, укравшим кошку с улицы и съевшим её. Вся ферма ждала приезда жены господина, а потому все были заняты, выметали дорожки сегодня с особой тщательностью, мыли окна, наводили краску на лицо женщины, желая показать себя с лучшей стороны перед хозяйкой. Дом же, в котором жил Семён Андреевич, засверкал, генералили там холопки, выгнав охрану, которой теперь предстояло жить в другом месте. Комнату, которую они занимали, в спешном порядке переделывали в детскую, а кровать господина поменяли на более широкую, застелив ту белыми, свежими простынями и повесив балдахин, опрысканный духами с запахом роз. Всего этого Семён не видел, а то бы вспылил. * * * – Уф, как хорошо, – остановился я, отмахав не меньше десяти километров. Снял лыжи и пристроился на торчащем из снега пеньке, доставая из рюкзака термос с горячим чаем и лёгкий перекус. Шарик гонялся за белкой, обнюхивая ели и сосны и помечая всё, что видит, болтался у него язык из пасти, а радости полные штаны, прямо светился он, зачахнув на ферме, хотя никто его не неволил. – Давай перекусим. Иди сюда. Лови! Клацнул он зубами, проглотив очищенное мною яйцо. – Нет, это моё, – оттолкнул я его слюнявую морду, с удовольствием жуя кусок варёного мяса. – Вкуснотища, – показал я ему язык, улыбаясь. – Лепота, – балдел я, любуясь первозданной природой. Пес жалобно заскулил, наблюдая, как мясо скрывается у меня во рту и исчезает. – Тебе нельзя, ты и так толстый, – дразнил я его, но потом сжалился, скормив все остатки ему. – Ну, что? Пойдём дальше? Почистил я ладошка о ладошку, надел лыжи и начал вновь прокладывать себе дорогу, так как детская лыжня давно кончилась, двигался я по компасу в сторону озера, что в семнадцати километрах от границ моих владений. Думал присмотреть место для подлёдной рыбалки. Бух! Бух! – неожиданно прозвучали выстрелы. С деревьев вспорхнули птахи, заухали разбуженные совы, а я спрятался за деревом, побоявшись, что целились в меня, но нет, подвёл меня слух, и стрельба была в нескольких километрах отсюда. – Кто это там балует? – задумался я на секунду и вызвал к себе людей с фермы, изложив ситуацию по обычному телефону. Наша вышка обеспечивала связь на сотню километров вокруг. Не зря ставил. Прождал я не долго, прилетели те на вертолёте, запеленговав моё местоположение, и спустились на верёвках. В отряде было два десятка человек, во главе с Мишкой Жуком, заняли они позиции по кругу, прикрывая меня и осматриваясь, водя дулами автоматов по сторонам. Все насторожены. – Вроде тихо… – Стреляли в той стороне, – показал я рукой направление. – Дмитро, Сергей, Яков, Олег, – отослал вперёд лучших бойцов Жук. – Паша, Ратмир, проводите Семёна Андреевича до фермы. Головой отвечаете. – Я с вами, – не терпящим возражений голосом сказал я, не обратив внимания на рожу недовольного Жука и переглядывания остальных моих холопов и наёмников. – Это опасно, Семён, – серьёзно смотрел мне в глаза Жук, отведя в сторону, чтобы другие не слушали. – Незачем тебе собой рисковать. Пойми ты! – Ты сам учил меня стрелять, так что не беспокойся, – отмахнулся я. Мой верный АК-12 был за спиной. Я так привык к нему, что уже не замечаю. На ферме все носят оружие, кто благонадежен, конечно. Места дикие, что доказали напавшие на нас бандиты по осени. С тех пор и ввели такие порядки. – Да и щит я на себя накину, покрепче всякого бронежилета будет, – успокоил я его. – Держись позади, – заскрипел он зубами, но больше отговаривать меня не стал. Понял, что бесполезно. Двинулись, но с осторожностью. Вертолёт должен был насторожить стрелявших, и никто не хотел попасть в засаду или быть подстреленным. Не все были на лыжах, проваливались они в снег по бедро, оставляя после нас отчётливый след, углубились мы уже на несколько километров. Шарик бежал впереди. Обнюхивал землю, деревья и уверенно вёл нас по нюху, правда не слишком доверяли в этом моей собаке, посматривая на меня, но я делал вид, что так и надо, надеясь, что Шарик не оплошает. Ещё примерно через двадцать минут пёс вывел нас к лыжной тропе, с колеёй даже шире, чем у моих охотничьих лыж. – Китайцы, – осмотрел тропу один из мужиков, разбирающихся в чтении следов. – Отпечаток глубокий. Вьюки. – Кто? – Вьюки. Вьючные животные, а в данном случае люди. Похоже, мы наткнулись на наркотропу, – закусил он губу, прищурившись. – Сколько их? – Охранников человек десять. Вьюки же обычно рабы, работающие за еду. Стандартный караван это тридцать-пятьдесят человек. – Как думаешь, они далеко ушли? – озирался Жук. – Догоним через час, – приложил ладонь к оттиску лыж опытный охотник и ищейка. И как определил, интересно? – Вперёд! Следопыт был прав, нагнали мы китайцев немногим меньше чем через час. Поняв, в какую сторону идут бандиты, из посёлка была выслана вторая группа мужиков, что засела в засаде на их пути, пока мы нагоняли их сзади, попали те в настоящий котёл, но не сдались. Началась перестрелка, не жалела китайская мафия патронов, тоненько крича на своём языке и прикрываясь нашими измождёнными соотечественниками, с огромными баулами за спиной. Те, по-видимому, были полны всяческой наркотой и психотропными препаратами. Над головами свистели пули. Я тоже успел пару раз стрельнуть, поймав пару ответок, зависли рядом с моей грудью сплющенные куски металла, завязнув в щите. Заметивший это Жук насильно затащил меня за дерево, грязно матерясь на малолетнего дурачка, стоящего в полный рост. – Может, гранаты? – спросил один из бойцов, отстреливаясь. – У нас только боевые. Рабов убьём, а те ни в чём не виноваты, – отрицательно помотал головой мой зам. Я же сидел рядом с импровизированным штабом и мотал на ус, не встревая. – Русска! Давай дагаримся! – коверкая слова, закричал один из китайцев, прикрытый со всех сторон телами. – Выкупа! В итоге ничего путного не придумав, мы подождали, когда к нам подвезут светошумовых и слезоточивых гранат, попросту закидав ими супостатов. Бандитов взяли тёпленькими, были они дезориентированы и ничего не видели, слепо шаря руками по земле и матерясь на своём диалекте. – Как глисты! Ха-ха-ха, – заржали мои люди, окружая их. – Здаюся! Здаюся! – кричал главарь, ворочаясь, пока наёмники пинали его за всё хорошее. Перед тем как вести на ферму пойманных наркоторговцев и освобождённых рабов, мы быстренько опросили главаря. Оказалось, тот выстрел, что я слышал, был не случайным, пристрелили они одного вьюка, что сломал ногу и не мог идти дальше. * * * – Как тебя звать? – обратилась молодая женщина к сопровождающему, что помогал перетаскивать вещи в вертолёт, уже начавший раскручивать свои лопасти. – Дмитро, – нехотя ответил он, отводя взгляд. – А Семён Андреевич где?