– А-а-а, – с криками разбегались мальцы от чудища-юдища, играючи покусывающего их за лодыжки. – Будете теперь знать! – потряс я кулаком в воздухе. – Вот непоседы, – отряхнул я шапку и овчинный тулуп, улыбаясь. Пришла зима. А это кривоватые снеговики с морковкой вместо носа, игра в снежки и катание на лыжах да на коньках. Мороз минус двадцать. – Бр-бр-бр. Холодно, – запрыгал я на ногах, обутых в валенки. Пальцы коченеют. Дела шли своим чередом. Всё налажено. Обработать теплицы «дарами природы» – дело всего двух часов. Так что теперь целыми днями только и занимаюсь тем, что заучиваю новые формы, читаю учебники за первый курс университета, ну и играю с детьми. Ребята, что повзрослей, пристроены в училища и высшие учебные заведения Сибирска. Там учатся и живут, предоставили им общежития. Ну а младшие ходят в нашу только отстроенную школу, подобрали мы учителей из холопов и каторжан. Взрослым же играть с малышнёй некогда. Все заняты на работах в теплицах, хлеву или кочегарке. Свободных рук не осталось, всем нашел дело по плечу. – Семён! – позвал меня Жук. – Иду, – отозвался я, поймав заигравшегося Шарика. Совсем ребят загонял, тяжело дышали они, вспотев. Кто спрятался за сугробом, а кто и закопался в него с головой. – А ну-ка быстро в столовую! В тепло, – погнал я пострелят, как курочка цыплят. Не дай боже, простудятся. Мне ж тогда от их мамок влетит. – Я всё вижу! – прикрикнул я на Артёма, намеревающегося закинуть снег за шиворот Тане. – Это не я! – Вот как?! – грозно навис я над ним. – А кто вас от простуды лечить будет, скажи мне? Хотите пить горькую микстуру? – обратился я ко всем детям сразу. – Неееееет! – в страхе прикрыли они рты ладошками, попрятавшись за спины друг дружки. – Не надо, дядя Семён, – попросили они чуть не плача, – пожалуйста! – Тогда марш греться! И без баловства! Кто у нас на ферме за врача? Я! И эту проблему надо решать. Ни среди каторжников, ни среди холопов – докторов нет. Нанять не получается. Никто не хочет работать посреди леса, вдали от цивилизации и благ. Неженки, блин, сибирские! Проследив за тем, как дети послушно скрылись в столовой, я побежал догонять Жука, который учит меня обращаться с оружием. Неполная разборка и сборка. Стрельба из положения стоя и лёжа. Ну и так далее… Места тут дикие, каждый должен уметь держать оружие в руках. Прибыв на стрельбище, где помимо меня было немало народу, азартно стреляющего по мишеням, я подошел к Василю и Петру. – Где Жук? Вроде за ним бежал, а его нет, – оглядывался я, ища его глазами. – Да он только в лес отошел. Наш следопыт чего-то интересное показать хочет. Держи, – вручили мне привычный уже автомат АК-12. Серьёзная машинка, выбрал я барабанный магазин с девяносто шестью патронами. – Лисицу не подстрели, – усмехнулись они напутствующе. Повадилась тут одна бегать рядом с мишенями, выпрашивая покушать. Её не трогали. Мамка молодая, таскала она родившимся деткам тушёнку и куриную грудку. – Не подстрелю, – отмахнулся я, строя из себя бывалого вояку. – Ну-ну… – посмеялись мужики мне в спину. Прошел метров двадцать и лёг на свободное место, застеленное поверх снега непромокающей дерюгой. Вставил магазин, снял с предохранителя, передёрнул затвор и… – Тыр-тыр-тыр-тыр, – мощно заработал автомат, отстреливая гильзы. Приклад мягко бил в плечо. Запахло пороховыми газами, а из чучела в пятистах метрах от меня выбивало куски ударопрочного пластика. – Трынь-трынь-трынь, – впустую жал я курок. Блин, патроны кончились, с сожалением уставился я на мишень, так и с неотстрелянной головой. – М-да… Не умеешь ты боеприпас экономить, – заговорили сзади голосом Жука. – Говорю же тебе, твержу – одиночными бей, одиночными! А ты, горе луковое? – Так веселей. Чувствуешь мощь в руках. Силу, – оглянулся я, воодушевленно потрясая автоматом. – Эх! – Махнул он на меня рукой, сдавшись, и пошел распекать других бойцов. Он тут инструктор-снайпер. Лучший стрелок из всех мужиков на ферме. – Надеюсь, тебе не придётся стрелять по живым людям, Семён. Это тебе не манекен, – сказал он напоследок, с укором. – Ваши бы слова да богу в уши, – прошептал я, стоило ему достаточно отдалиться, чтобы не услышать, чего это я там бормочу. – Даже странно. Седьмой месяц пошел, как я здесь, а мачеха ещё никого не подослала меня убить. Странно и непонятно… И это настораживает. – Ась? – окликнул меня Жук, всё-таки услыхавший что-то. – Ничего, ничего, – отмахнулся я, вставляя новый магазин в автомат. – Ну, с богом! Тыр-тыр-тыр-тыр. * * * – К приёму всё готово? – спросил своего распорядителя боярин Гончаров Дмитрий Вячеславович, любовно прятавший золотые слитки в сейф. – Да, барин, – согнул спину старый слуга. – Не знаю только, приглашать ли молодого человека, купившего у нас холопов. Он, как выяснилось, из княжеского рода, – замолчал слуга, ждя ответа. – Как там его, – пощёлкал пальцами боярин, – Семён, кажется? Ласково провел он рукой по слитку, отливающему красным, прежде чем присоединить его к другим, выстроенным пирамидкой. – Верно, барин. Семён Андреевич из Смирновых. Тринадцать лет. Официально имеет нулевую ступень, что странно. Похоже на ложь… – Ты прав, странно. Хм-м… – задумчиво поскрёб подбородок барин. – Ты это, давай-ка пригласи его, – закрыл сейф Дмитрий Вячеславович, – посмотрим, что он собой представляет и можно ли с ним вести дела. Приглядимся. – Роду бы пригодился мох с его фермы, – кивнул, пожалуй, самый доверенный слуга Гончаровых. – Жаль, Зорины не захотели продавать его нам за полцены, из-за чего и погорели, – несмело улыбнулся распорядитель. – Да. Удачно нам тогда бандиты попались. Навести их на ферму было плёвым делом, – хохотнул боярин. * * * Приглашение пришло неожиданно. Раньше меня на такие мероприятия не звали, чему я, откровенно говоря, был рад. Но всё меняется… Пришлось соответствовать и в срочном порядке покупать нормальную шубу, не в овчинном же тулупе туда идти? Жаль, конечно, белого медведя, накинул я капюшон на голову, рассматривая себя в зеркале, но не мне менять вековые устои. Шуба – обязательный атрибут любого приёма. На такие мероприятия её надевают не для защиты от холода, а для статуса. Так ты показываешь всем свой достаток и положение в обществе. Именитые купцы носят шубы из бобра и лисицы. Другие им не по статусу. Члены боярских родов – из куницы, песца, норки и волков. Члены княжеского рода – из медведя, рыси, шиншиллы и соболя. Главы же родов (княжеских или боярских – не важно), как и император, одеваются только в меха викуньи. – Красавец, – подёргал я себя за медвежьи уши. Голову мишке оставили, сделав из неё капюшон. – Эх… Не зря нас во всём мире называют варварами. Тук-тук – постучались в дверь. – Зайдите, – крикнул я, снимая капюшон. – Карета подана, господин, – заглянул в комнату Жук, снял воображаемую шляпу с головы и подмёл ею полы. – Шутник тоже мне, – убрал я приглашение на приём в карман современного фрака, скрытого под белой как снег шубой. – Пойдём уже, – позвал я его за собой. – Не нравится бывать на приёмах? – завёл разговор наёмник, пока мы шли к вертолёту. – Не нравится быть в центре внимания и быть посмешищем. – М-м-м… – Замолчал он, перестав лыбиться. – Забыл, что я только недавно достиг первой ступени? Раньше бы меня и на порог такого мероприятия не пустили. Кому я там нужен? – А как же? – Не знаю, – пожал я плечами. – Это приём у Гончаровых. Наверно, хотят посмеяться над рассказами о своих бывших холопах, таскающих навоз. Кто их знает? Поживём – увидим, – зашли мы на борт вертолёта и полетели. * * * – Ваше приглашение, господин? – поклонился мне слуга на входе во дворец Гончаровых, по-другому и не скажешь. Вертолётная площадка на триста аппаратов и белокаменное произведение искусства в стиле арабских сказок с куполами разных расцветок и обилием красок. Цвели деревья, заметил я за воротами персик, черешню, яблоню, доносил до меня их запах ветерок. Ползали по земле муравьи, таская ветки. Пели цикады, явно завезенные в непривычные для них широты специально. Как это возможно посреди зимы, спросите вы? Так дворец и прилегающая территория находятся внутри какого-то пузыря, сохраняющего тепло круглый год. Поистине могучее волшебство. Пятая ступень, не иначе.