– И кто жених, уже не ты ли, Момчил Радович? «Ой, поднесут нам дыньку… Или что тут у них приносят, когда сватам от ворот поворот дают?» – подумал Духарев. Впрочем, он еще раньше знал, что боярышня откажет. – Не я, – мотнул головой Мышата. – Племяш мой, воеводы Серегея сынок. Ну как, согласна? Людомила взяла парсуну, повертела в руках. – А что ж он сам не приехал? Испугался? – Я на него посольство оставил, – подал голос Духарев. Вступился за сына. – По нашему обычаю невесту сыну старшие выбирают, – с важностью изрек Мышата. – И тебе, воевода, жену старшие выбрали? – спросила Духарева хозяйка Межича. – Нет, вообще-то… я сам, – пробормотал Духарев, бросив сердитый взгляд на Мыша: с какой это стати он Артема неразумным телком выставляет? – А еще я слыхала, отец твой, Момчил Радович, тоже своей волей жену себе взял… Тут управляющий Пчелко допустил, на взгляд Духарева, фамильярность: дотронулся до руки своей госпожи. Людомила осеклась. – О матушке моей я немного знаю, – строго сказал Мышата. – Потому как померла она, меня родивши. Но не о том речь. Скажи нам, госпожа межицкая, пойдешь ли ты за племянника моего Артема? – Нет, не пойду, – качнула головой девушка. – Ты не торопись с ответом, – неприятным голосом произнес Мышата. – С умными людьми посоветуйся… – Он многозначительно посмотрел на управляющего. – Времена нынче трудные. Иной раз без помощи никак не обойтись. – Уж не намекаешь ли ты, Момчил Радович, на те деньги, что ты моему управляющему дал? – холодно произнесла Людомила. – А если и так? – Не так! – голос девушки зазвенел, набирая силу. – Неужели ты думаешь, что можешь купить меня? «Самое время вмешаться», – подумал Духарев. – Не сердись, госпожа Людомила! – произнес он, опередив гневную реплику Мышаты. – Момчил пошутил! – Я не какой-нибудь… – возмущенно начал Мыш, но Духарев врезал ему локтем в бок, и его названный брат заткнулся. – Пошутил, пошутил! И не очень удачно. Благодарю за угощение. Он встал. – Неужели вы так скоро покидаете мой дом, воевода Серегей? – последние слова боярышня произнесла мягко, подчеркивая, что не по обычаю говорит, а искренне. – Сожалею, но нас ждут в Преславе, – Духарев тоже, как умел, смягчил свой «командный» голос. – Надеюсь, мы еще увидимся, госпожа Людомила? – Возможно… – девушка неожиданно улыбнулась. – На следующей неделе я как раз собираюсь в Преславу. Если воевода не в обиде за сегодняшнее… – Ничуть! – ответил Сергей, покосился на хмурого Мыша. – Мы с братом надеемся, что и ты не в обиде на нас? – Ничуть! – мелодично произнесла девушка. – До свиданья, Момчил Радович, до свиданья, воевода. Пчелко, проводи гостей! – Ну она у меня узнает! – прошипел Мыш, едва они покинули Межич. – Я ее по миру пущу! – Не стоит, – сказал Сергей. – Еще как стоит! Эта нищая девка отказала мне в доме, который сохранила благодаря моим деньгам! Ну ничего! Она еще узнает, как мне перечить! Ничтожество! Отказалась от такого родства, когда во всей Булгарии у нее ни одного заступника, кроме этого вруна Пчелко! – А Сурсувул? – Плевать на нее Сурсувулу! Нет, я ее проучу! Так проучу… – Только посмей! – негромко, но грозно произнес Духарев. – Что? – Мыш развернулся в седле, глянул свирепо снизу вверх на Духарева. – Что ты сказал?! – Я сказал: не смей ее обижать! – рыкнул Сергей, подавая коня вправо и нависая над Мышатой. Ближние гридни, встрепенувшиеся было, когда их батька повысил голос, синхронно придержали коней. Пусть родичи сами разбираются. Не ровен час угодишь под горячую руку. – Не кричи на меня! Ты мне не указ! – Еще какой указ! – гаркнул Духарев. Непривычная к ратному голосу кобыла шарахнулась, но Сергей поймал ее за узду, сжал повод в здоровенном кулаке. – Может, ты забыл, кто из нас старший, братишка? Так я тебе напомню! Почтенный купец Момчил Радович не привык, чтобы ему перечили. Но глянул на внушительный загорелый кулак названного брата, на его покрасневшее от гнева лицо… и счел за лучшее тоже сдать назад. – Ладно, ладно, не серчай! Я ж хочу, как лучше! Это ж не только меня – весь наш род оскорбили! – Наш род… – проворчал Духарев, успокаиваясь. – В нашем роду покуда старший – я! И я решаю, когда наш род оскорбили, а когда – нет. И напомню, коли ты забыл: Артем, которому отказала эта девушка – мой сын, а не твой! – Ну и что с того? – буркнул Мышата. – Вон у язычников брат матери племяннику поближе, чем отец. Возьми, к примеру, того же Добрыню, дядьку Владимира… – Я не язычник! – отрезал Духарев. – И ты тоже. А девушка права: нехорошо это, когда жених с невестой в глаза друг друга не видели. Приедет в Преславу, позовем ее в гости. Или сами наведаемся, вместе с Артемом. А там посмотрим. – Пожалуй… – не стал спорить Мышата. – И не вздумай больше о деньгах заикаться, которые ты ее управляющему дал! – Да какие это деньги! – махнул рукой Мышата. – Так, горсточка… Но видно было: денег ему жалко. «Одно слово – купец, – подумал Духарев. – Но – брат. Родня. Интересно, на что намекала Людомила, когда вспомнила папашу Слады и Мыша? Не иначе накуролесил здесь их батюшка. И в Киев к Олегу перебрался неспроста». Раньше Духарев полагал, что батька Слады покинул Булгарию, опасаясь преследований нового кесаря из-за своей близости с Симеоном. Но сейчас Сергей знал, что Петр ближников отца поначалу особенно не притеснял. Это уж потом, после мятежей младших братьев, Петр принялся плющить оппозицию. Его же ныне покойный тесть сбежал намного раньше… «А замуж за Артема эта девочка точно не пойдет, – подумал Духарев. – И за Мыша – тоже. Интересно, а за меня пошла бы?» – Что, Пчелко, скажешь, напрасно я им отказала? – спросила господарыня межицкая, глядя на удаляющихся всадников. – Может, и напрасно… – старый воин, тоже провожавший взглядом пылящую по дороге кавалькаду, повернулся к хозяйке. – А может, и нет. – Да ну? – с иронией проговорила Людомила. – Не ты ли мне этого толстого Момчила уже полгода как нахваливаешь! – Больше не буду, – негромко произнес Пчелко. – А не скажешь ли, почему? Управляющий не ответил. Повернулся и вошел в дом. Но отвязаться ему не удалось. Людомила последовала за ним. – Говори, Пчелко! – сердито воскликнула она. Старый воин поглядел на нее с сомнением. Кабы не знала Людомила, что нет у нее человека вернее, так, пожалуй, разгневалась бы. А так – огорчилась и немного обиделась. – Что я не так сделала? – Лучше бы нам от них подальше держаться, – сказал Пчелко. – А деньги я перезайму и отдам. – Тебе не понравился варяжский воевода, да? – Да нет, – Пчелко потер плечо: болит, паршивое, должно, дождь будет. – Воевода мне понравился (лицо девушки просветлело), не в воеводе дело. Хотя и в нем тоже… – Пчелко, довольно! – Людомила подошла к старому воину, взяла посеченную шрамами руку. – Довольно загадок! Что случилось? – Да пока ничего, госпожа, – качнул седой головой Пчелко. – Пока ничего. Плохо только, что ты про сына воеводы сказала. – Что плохого – быть похожим на кесаря Симеона? – удивилась девушка. – Разве это преступление? Да ведь он и вправду похож! – Вот то-то и оно, что похож. Боюсь я, не только ты это увидишь. Лучше бы он на отца своего был похож. Или на дядю. – Ну уж – на дядю! – фыркнула Людомила. – Воевода, верно, пригож, а Момчил этот… На него глянешь – не поверишь, что из хорошего рода. Неужели и отец его был таков? Скажи, Пчелко, ты ведь его знал?