— Чем скорее, тем лучше. — Сейчас займусь. Дня два-три может уйти. — Он направился к выходу. — Я как-то видел Киврин. Она приходила к вам в Баллиол. Очень даже ничего так. «Надо будет предостеречь ее насчет этого ловеласа», — подумал Дануорти и поймал себя на неожиданном проблеске надежды. «Держись, — попросил он мысленно. — Я иду. Еще два-три дня». Остаток вечера он мерил шагами коридор, разрабатывая мышцы. На обеих дверях палаты Бадри висело по плакату, «строжайше воспрещающему посещения», и старая грымза каждый раз пыталась испепелить Дануорти слезящимися голубыми глазами, когда он проходил мимо. Потом прибежал Колин, промокший и запыхавшийся, с парой сапог. — Бдит как цербер, — пожаловался он. — Мистер Финч просил передать, что сеть готова, только он не может никого найти для медпомощи. — Поручи Уильяму, — посоветовал Дануорти. — Он занимается выпиской и стрептомициновым курсом. — Знаю. От него у меня послание для Бадри. Сейчас вернусь. Он не вернулся, Уильям тоже. Дануорти отправился к автомату позвонить в Баллиол, но сестра вернула его с полдороги и отвела назад в палату. То ли усиленная оборона помешала просочиться даже миссис Гаддсон, то ли миссис Гаддсон все еще кипела от возмущения за Уильяма, но до самого вечера она не появлялась. Сразу после ужина пришла хорошенькая медсестра, которую Дануорти до этого не видел. Со шприцем. — Старшую сестру забрали на срочный вызов, — сообщила она. — Что там? — спросил Дануорти, кивнув на шприц. Девушка пальцем свободной руки простучала по клавиатуре, посмотрела на экран, побарабанила еще и подошла делать укол. — Стрептомицин. Судя по тому, как спокойно она себя вела, не озиралась, не нервничала, Уильяму удалось как-то сфабриковать направление на курс уколов. Выдавив содержимое шприца в катетер, девушка улыбнулась и вышла, не выключая терминал. Дануорти выбрался из постели и посмотрел, что там на экране. Это оказалась его история болезни — точь-в-точь как у Бадри, такая же абракадабра. Последняя запись гласила: «ПИТ 15802691 14-1-55 1805 150/повт 1800КС Ин. Стрептмц 4мл/к6ч ГСЗ 40-211-7 М. Аренс». Дануорти опустился на койку. Мэри... Видимо, Уильям добыл ее код доступа — через свою приятельницу в канцелярии скорее всего — и ввел его в компьютер. В канцелярии сейчас, разумеется, завал, куча писанины после эпидемии, поэтому там смерть Мэри еще не зафиксирована. Когда-нибудь они обнаружат эту накладку, а может бьггь, и нет, ведь ушлый Уильям наверняка заметет следы. Дануорти прокрутил экран на более ранние записи. Подписи М. Аренс шли вплоть до 8-1-55, до самого дня ее смерти. Боролась за его жизнь до последнего, пока сама могла на ногах стоять. Неудивительно, что у нее отказало сердце. Выключив терминал, чтобы старшая сестра не заметила запись, он улегся в постель. Интересно, документы на выписку Уильям тоже сфабрикует за подписью Мэри? Если да, то хорошо, она была бы рада помочь. За весь вечер больше никто его не навещал. В восемь часов приковыляла грымза, посмотрела пульс на тахобраслете, дала проглотить пилюлю термометра, ввела показания в терминал, но ничего подозрительного не заметила. В десять зашла другая медсестра, тоже хорошенькая, сделала второй укол стрептомицина и дополнительно вколола гамма-глобулин. Экран она не выключила, и Дануорти повернулся так, чтобы видеть подпись Мэри. Он думал, что не заснет, но заснул. Ему приснился Египет и Долина царей. — Мистер Дануорти, просыпайтесь, — прошептал Колин, светя ему в лицо карманным фонариком. — Что такое? — Дануорти, моргая, потянулся за очками. — Что случилось? — Это я, Колин. — Мальчик направил фонарик на себя. На нем почему-то оказался белый медицинский халат, а лицо, подсвеченное снизу, выглядело напряженным и зловещим. — Что стряслось? — Ничего, — прошептал Колин. — Вас выписывают. Дануорти нацепил очки, но все равно ничего не увидел. — Сколько времени? — Четыре. — Мальчик сунул ему тапочки и направил фонарик на шкаф. — Торопитесь, она вот-вот нагрянет. — Он ткнул в руки профессору сорванный с крючка халат. Дануорти, полусонный, путался в вещах, недоумевая, почему его выписывают посреди ночи, да еще без сестры. Колин осторожно выглянул в коридор, потом, выключив фонарик, сунул его в карман слишком просторного халата и бесшумно притворил дверь. Выждав долгую напряженную паузу и затаив дыхание, он снова выглянул через узкую щель в коридор. — Чисто. — Он махнул Дануорти. — Уильям увел ее в бельевую. — Кого, медсестру? — все еще плохо соображая, спросил профессор. — Она еще дежурит? — Не ее, грымзу. Он ее там задержит, пока мы выберемся. —А миссис Гаддсон? Колин смутился. — Она читает мистеру Латимеру. Ну, мне нужно было чем-то ее отвлечь, а мистер Латимер все равно ее не слышит. Он распахнул дверь пошире и взялся за ручки стоявшего в коридоре кресла-каталки. —Я могу идти, — запротестовал Дануорти. — Времени мало. Атак, если нас кто-то засечет, я скажу, что везу вас на сцинтиграфию. Дануорти сел в кресло, и Колин покатил его мимо бельевой и палаты Латимера. Из-за двери доносился приглушенный голос миссис Гаддсон, зачитывающей из Исхода. До конца коридора Колин дошел на цыпочках, а потом припустил с такой скоростью, с какой уж точно не возят больных на сцинтиграфию. Еще коридор, поворот и в боковую дверь, у которой они когда-то наткнулись на пикетчика с плакатами «КОНЕЦ СВЕТА БЛИЗОК». В переулке стояла кромешная темнота и лил дождь. В дальнем конце просматривались смутные очертания «Скорой». Колин постучал по задней дверце кулаком, и оттуда выпрыгнула санитарка. Та самая, которая увозила когда-то Бадри. И пикетировала Брэйзноуз. — Сядете сами? — спросила она, заливаясь краской. Дануорти кивнул, вставая с кресла. — Закрой двери изнутри, — велела санитарка Колину, уходя в кабину. — Только не говори, что она тоже подружка Уильяма, — попросил Дануорти, глядя ей вслед. — Само собой. Пыталась у меня выведать, какой будет миссис Гаддсон в качестве свекрови. — Колин помог Дануорти забраться в салон. —А где Бадри? — спохватился профессор, вытирая капли дождя с очков. Колин закрыл двери. — В Баллиоле. Мы его вывезли первым, чтобы он настроил сеть. — Колин обеспокоенно оглянулся в заднее окно. — Надеюсь, мы успеем уехать, до того как грымза поднимет тревогу. —Даже не сомневаюсь, — ответил Дануорти. Они явно недооценивали Уильяма. Грымза наверняка сейчас прильнула к его груди в бельевой и вышивает их общий вензель на полотенцах. Колин посветил фонариком на носилки. — Я прихватил ваш костюм. Дануорти сбросил халат и переоделся в протянутый ему черный дублет, чуть не повалившись на пол, когда «Скорая» тронулась. Усевшись на боковую скамью и держась за качающуюся стенку, он принялся сражаться с черными колготками. Сирену санитарка не включала, но гнала на такой скорости, что лучше было бы включить. Одной рукой ухватившись за ременную петлю, другой рукой Дануорти натянул штаны, а Колин, шагнувший за сапогами, чуть не перекувырнулся через голову. — Мы нашли вам плащ. Мистер Финч позаимствовал в Классическом театральном обществе. — Колин развернул темный сверток и накинул на плечи Дануорти викторианский черный плащ с красной шелковой подкладкой. —А эти что ставили? «Дракулу»? «Скорая» лихо затормозила, чуть не завалившись набок, и санитарка распахнула задние двери. Колин помог Дануорти выбраться, неся за ним плащ, словно мантию. Они проскочили в арку. Дождь барабанил по камням, и сквозь эту дробь слышалось еще какое-то беспорядочное бренчание. —Что это? — вглядываясь в темный двор, недоуменно спросил Дануорти. — «Наконец грядет спаситель», — ответил Колин. — Американки репетируют какой-то церковный концерт. Некрозно, да? — Миссис Гаддсон жаловалась, что они репетируют круглосуточно, но я никак не думал, что они действительно играют в пять утра. — Так концерт сегодня. — Сегодня? — Дануорти осознал, что уже пятнадцатое. Шестое по юлианскому календарю. Крещение. Прибытие волхвов. Ему навстречу спешил Финч с зонтом. — Простите, опоздал, — извинился он. — Нигде не мог отыскать зонт. Вы не представляете, в каких количествах карантинные их теряют. Особенно американки... Дануорти пошел к зданию.