— Вы с Гилкристом послали ее на черную смерть! — прокричал Дануорти. — А теперь лежите тут... — осекшись, он опустился в кресло. «Я вам говорил, что бабушка Мэри умерла, но вы были слишком больны и ничего не слышали». Колин пытался до него докричаться, а он лежал, как сейчас Латимер, глухой и бесчувственный ко всему. «Колин никогда не простит меня. Как не простит матери за то, что не приехала на похороны. Как там Финч сказал? Не управится за такой короткий срок?» Он представил Колина, стоящего в одиночестве у гроба, заваленного лилиями и лазерными цветами. И никого из близких вокруг, только миссис Гаддсон и звонари. «Мама не смогла приехать», — сказал Колин, сам не особенно в это веря. Конечно, если бы захотела по-настоящему, то приехала бы. «Он никогда меня не простит. И Киврин не простит. Она взрослее Колина, она придумает сотню форс-мажорных обстоятельств и где-то даже угадает. Но в глубине души, оставшись на растерзание разбойникам с лиходеями и чуме, она ни за что не поверит, что я не смог за ней прийти. Если бы по-настоящему захотел». Дануорти с усилием поднялся, держась за кресло, и, не глядя на Латимера и экраны, двинулся обратно в коридор. Увидев у стены пустую каталку, он прислонился к ней на минуту. Из соседней палаты вышла миссис Гаддсон. — Вот вы где, мистер Дануорти! А я как раз шла вам почитать. — Она раскрыла Библию. — Вам разве разрешили подниматься? — Да. — Ну, я рада, что вы наконец идете на поправку. В ваше отсутствие все просто по швам поехало. — Да. — И прошу вас, повлияйте как-то на мистера Финча. Он позволил американкам репетировать в любое время дня и ночи, а когда я пожаловалась на этот бесконечный трезвон, он мне нахамил. А еще он приставил моего Уилли ухаживать за больными. Уилли! Который заражается от каждого чиха! Это чудо, что он до сих пор не слег с этим гриппом. Действительно, чудо, подумал Дануорти, учитывая количество потенциально заразных девиц, с которыми Уилли успел перецеловаться за время эпидемии. Интересно, как вероятностные подсчеты оценили бы его шансы остаться невредимым? — И тут мистер Финч со своими заданиями! — возмущалась миссис Гаддсон. — Я, конечно, не позволила. «Я запрещаю вам своими безответственными действиями подвергать опасности здоровье Уилли, — заявила я ему. — И не думайте, что я буду стоять сложа руки, когда моему сыну грозит смертельная опасность». — Я должен навестить мисс Пьянтини, — сказал Дануорти. — Вам нужно лечь обратно в постель. Вид у вас крайне неважный. — Она потрясла перед ним Библией. — Никакой дисциплины в этой больнице. Разрешают пациентам болтаться по коридорам почем зря. У вас случится рецидив, вы умрете и сами будете в этом виноваты! — Нет, — ответил Дануорти, толкая дверь в палату и скрываясь внутри. Он думал, что палата будет пустой, что всех уже выписали, но там оказалось полно народу. Большинство сидели в кровати, читая или смотря портативные визики, а один в кресле-каталке глядел на дождь за окном. Дануорти узнал его не сразу. Хоть Колин и говорил про рецидив, такого Дануорти не ожидал. Он постарел, на темном лице выделялись светлые круги под глазами и резкие носогубные морщины. Волосы побелели как лунь. — Бадри, — позвал Дануорти. Он обернулся. — Мистер Дануорти... —Я не знал, что ты в этой палате. — Меня перевезли после... — Он не договорил. — Я слышал, вы поправляетесь? — Да. Нет, это невыносимо, подумал Дануорти. «Как ты себя чувствуешь? — Спасибо, лучше. А вы? — Гораздо лучше. Конечно, без депрессии не обошлось, но это неизбежный остаточный синдром». Бадри развернул свое кресло к окну, и Дануорти понял, что ему тоже, наверное, невыносимо. —Я ошибся, когда заново вводил координаты, — проговорил Бадри, глядя на капли дождя. — Я ввел неправильный год. Надо ответить: «Ты был болен, у тебя начался жар». Объяснить, что спутанность сознания — один из первых симптомов гриппа. Сказать, что это не его вина. — Я не понимал, что заболеваю, — продолжил Бадри, теребя свой халат, как теребил одеяло лежа в бреду. — Все утро у меня трещала голова, но я думал, что просто пересидел за терминалом. Надо было догадаться, что дело плохо, и отменить переброску. «А мне надо было отказаться от наставничества, потребовать, чтобы Гилкрист провел проверку параметров, заставить его открыть сеть, сразу как ты прибежал в паб». — Надо было открыть сеть в тот же день, как вас положили в больницу, и не ждать стыковки, — продолжал Бадри, комкая в руках пояс халата. — Сразу надо было открыть. Дануорти машинально глянул на стену за спиной Бадри, но экранов там не было. Даже температурного датчика на руке не наблюдалось. Неужели Бадри не в курсе, что Гилкрист отключил сеть? Может, от него скрыли, чтобы не волновать, как скрыли от самого Дануорти смерть Мэри? — Они отказались меня выписывать. Нужно было их уговорить. «Я должен ему сообщить», — подумал Дануорти, но промолчал. Он стоял, глядя, как Бадри терзает пояс, и проникаясь бесконечной жалостью. — Мисс Монтойя показала мне вероятностные результаты. Вы думаете, что Киврин умерла? «Надеюсь. Надеюсь, что она скончалась от вируса еще до того, как осознала, куда ее закинули. До того, как поняла, что мы ее бросили». —Ты ни в чем не виноват, — сказал он вслух. —Я всего на два дня опоздал с открытием сети. Я был уверен, что она дождется. Всего на два дня. — Что? — не понял Дануорти. — Я попытался выписаться из больницы шестого, а меня продержали до восьмого. Я открыл сеть сразу же, но ее там не было. — О чем ты говоришь? Как ты мог открыть сеть? Гилкрист ее отключил. Бадри поднял голову и посмотрел на него. — Через откат. — Какой откат? — Привязку, которую я делал на нашей сети, — озадаченно пояснил Бадри. — Вы так беспокоились, что медиевистика не сможет провести переброску, и я решил сделать резервную копию на всякий пожарный. Во вторник днем я приходил к вам в Баллиол посоветоваться, но вас не застал. Тогда я оставил записку, что мне надо с вами поговорить. — Записку... —Я увидел, что наша лаборатория открыта, и сделал резервную привязку через баллиольскую сеть, — продолжал Бадри. — Вы так беспокоились... Дануорти вдруг перестали держать ноги, и он опустился на край кровати. —Я пытался вам сказать, но из-за бреда никак не мог нормально сформулировать. Все это время у них была резервная привязка. Он терял день заднем, уламывая Гилкриста открыть лабораторию, разыскивая Бейсингейма, дожидаясь, пока Полли Уилсон проникнет в университетский компьютер, — и все это время в баллиольской сети была готовая привязка. «Столько тревог, — твердил Бадри в бреду. — Лаборатория открыта? — Откатываем». Значит, откат. Резервная копия. — Ты можешь снова открыть сеть? — Конечно, только если даже она не заразилась чумой... — Не заразилась, — перебил Дануорти. — У нее прививка. — ...ее все равно там не будет. Со стыковки прошло восемь дней. Она не могла просидеть все это время в ожидании. — Можно перекинуть туда кого-то еще? — Еще кого-то? — растерялся Бадри. — Чтобы поискать ее на месте. Другого человека можно отправить той же переброской? — Не знаю... — Сколько уйдет на настройку, чтобы можно было проверить? — Часа два максимум. Пространственно-временные уже заданы, но я не представляю, какой получится сдвиг. Дверь в палату распахнулась, и внутрь вошел Колин. — Вот вы где! Сестра сказала, что вы отправились размяться, я вас ищу-ищу. Думал уже, что вы заблудились. — Нет, — ответил Дануорти, глядя на Бадри. — Она попросила вас привести. — Колин подхватил Дануорти под руку, помогая ему подняться. — Чтобы вы не переутомлялись. — Он повел профессора к двери. Дануорти остановился на пороге. — Откуда ты открывал сеть восьмого числа? — спросил он Бадри. — Из Баллиола. Я боялся, что часть данных ПЗУ стерлась после отключения брэйзноузской сети, а запускать программу анализа сбоев некогда было. Колин толкнул дверь спиной. — Через полчаса наша медсестра сменится. Вы же не хотите, чтобы вас застукала та грымза? — Он вывел Дануорти в коридор и отпустил дверь. — Простите, что не пришел раньше, нужно было отвезти графики иммунизации в Годстоу.