У Дануорти чесались руки укрыть Бадри поплотнее, но у койки стояла сестра, подвешивая еще одну капельницу на штатив. Подождав, пока она закончит и выйдет, он поправил простыни, натянул одеяло до подбородка Бадри и подоткнул со всех сторон. —Так лучше? Бадри не ответил, потому что как раз перестал дрожать и заснул. Дануорти посмотрел на экран — температура упала до тридцати девяти и двух, бешено скачущие линии на других экранах утихомирились. — Мистер Дануорти, — позвала сестра откуда-то из-за стенки, — вас к телефону. Мистер Финч. Дануорти открыл дверь. Практикантка, уже в обычной одежде, без защитного халата, махнула ему, чтобы он тоже разоблачался. Он скинул ворох бумажных одеяний в специальный контейнер. — Очки ваши дайте, пожалуйста. — Сестра начала прыскать их дезинфицирующим средством, а Дануорти тем временем взял трубку и близоруко прищурился на экран. — Мистер Дануорти, я вас повсюду ищу, — сказал Финч. — Случилось самое ужасное! —Что такое? — Дануорти глянул на часы. Десять. У вируса инкубационный период равен двенадцати, значит, вряд ли кто-то еще успел заболеть, слишком рано. — Кто-то заболел? — Нет, сэр, хуже. Миссис Гаддсон. Она в Оксфорде. Каким-то чудом пробралась через оцепление. — Знаю. С последним поездом. Заставила придержать двери. —Да, точно. Она позвонила из лечебницы. Требует, чтобы ее оставили в Баллиоле и обвиняет меня в недостаточной заботе об Уильяме, поскольку это я печатал кураторские задания, а куратор, как я понимаю, оставил его на каникулы читать Петрарку. — Скажите, что у нас нет свободных комнат. Что общежитие на дезинфекции. — Я говорил, сэр, а она сказала, что тогда подселится к Уильяму. Я не готов его на такое обречь. — Да, — согласился Дануорти. — Лишениям должен быть предел, даже во время эпидемий. Вы предупредили Уильяма о том, что мамочка рядом? — Нет, сэр. Пытался, но его нет в колледже. По словам Тома Гейли, мистер Гаддсон сейчас в гостях у одной своей знакомой в Шрусбери, я ей позвонил, но там никто не отвечает. — Наверное, ушли читать Петрарку, — сказал Дануорти, пытаясь представить, что произойдет, если миссис Гаддсон застигнет парочку врасплох по дороге в Баллиол. — Не понимаю, зачем бы ему это, сэр, — обеспокоенно заметил Финч. — И откуда вдруг Петрарка? Ему сейчас латынь и греческий сдавать. — В общем, когда прибудет миссис Гаддсон, поместите ее в Уоррен. — Практикантка, протирающая стекла очков, резко вскинула голову. — Это хотя бы противоположный корпус. Подыщите комнату с видом на какую-нибудь стену. И проверьте запасы средств от аллергической сыпи. —Да, сэр. Я тут поговорил с казначеем Нью-колледжа. По ее словам, мистер Бейсингейм перед отъездом упоминал, что хочет «отдохнуть от всех», но она думала, хоть кому-то он сообщил, куда едет. Обещала позвонить его жене, как только телефонная связь наладится. — А про операторов вы спросили? — Да, сэр. Все разъехались домой на праздники. — Кто из наших операторов живет ближе всего к Оксфорду? — Наверное, Эндрюс, — ответил Финч после некоторого раздумья. — В Ридинге. Дать его номер? —Давайте. А на остальных составьте мне список телефонов и адресов. Финч продиктовал телефон Эндрюса. — Я принял меры по урегулированию нехватки туалетной бумаги. Развесил плакаты «Расточительность ведет к нужде». — Замечательно, — ответил Дануорти и, отключившись, позвонил Эндрюсу. Занято. Забрав у практикантки очки и новый комплект СЗК, в этот раз он одевался уже со знанием дела — сперва маску, потом шапочку, а перчатки напоследок. И все равно долго провозился. Оставалось надеяться, что сестра управится быстрее, если Бадри вдруг понадобится помощь и он нажмет кнопку вызова. Когда профессор вошел в палату, Бадри спал беспокойным сном. Дануорти посмотрел на экран. Тридцать девять и два. Болела голова. Он снял очки и потер переносицу. Потом сел на складной стул и принялся изучать составленную таблицу контактов. Хотя какая там таблица, сплошные пробелы. Как назывался паб, в который Бадри пошел после танцев? Где Бадри провел утро понедельника? Где он был в понедельник днем? В полдень он приехал на метро из Лондона, а Дануорти позвонил ему с просьбой наладить сеть только в половине третьего. Где он провел эти два с половиной часа? Куда он отправился во вторник днем, после того как зашел в Баллиол и оставил записку, что провел системную проверку сети? Обратно в лабораторию? Или еще в какой-нибудь паб? Может, он с кем-то разговаривал в Баллиоле, когда заходил? Когда позвонит Финч с очередным отчетом про звонарей и туалетную бумагу, надо будет дать ему задание опросить всех, кто был в колледже, не виделись ли они с Бадри. Дверь открылась, вошла сестра-практикантка, замотанная в СЗК. Дануорти машинально вскинул взгляд на экран, но никаких разительных перемен не заметил. Бадри все еще спал. Сестра ввела несколько цифр на дисплей, проверила капельницы и одернула простыни. Потом раздвинула шторы и застыла у окна, теребя в руках шнур. —Я нечаянно услышала ваш разговор по телефону... Вы упомянули миссис Гаддсон. Я понимаю, что ужасно неприлично спрашивать, но все же — вы, случайно, не мать Уильяма Гадцсона имели в виду? —Да, — удивился Дануорти. — Уильям — мой студент из Баллиола. Вы знакомы? — Мы с ним дружим. — Девушка зарделась так густо, что даже сквозь защитную маску было видно. — Вот как. — Интересно, когда Уильям успевает читать Петрарку? — Его мать здесь, в лечебнице, — объяснил он, чувствуя, что девушку надо предупредить, вопрос только, о ком. — Приехала навестить сына под Рождество. — Она здесь? — Практикантка зарделась еще сильнее. — Я думала, у нас карантин. — Успела на последний поезд из Лондона, — с сожалением проговорил Дануорти. — Уильям знает? — Мой секретарь должен его предупредить. — Дануорти опустил подробности про студентку в Шрусбери. — Он в Бодлеинке, читает Петрарку. — Девушка размотала с руки шнур от шторы и вышла — видимо, звонить в Бодлеинку. Бадри заворочался и что-то пробормотал неразборчивое. Вид у него был горячечный, дыхание затрудненное. — Бадри! — позвал Даноурти. Оператор открыл глаза. — Где я? Дануорти посмотрел на экран. Температура спала на полградуса, взгляд стал чуть более осмысленным. — В лечебнице. Ты потерял сознание в лаборатории Брэйзноуза, когда работал с сетью. Помнишь? — Помню, что странно себя почувствовал. Было холодно. Я пришел в паб, сообщить, что установил привязку. — Лицо его приобрело непонятное испуганное выражение. — Ты говорил, что-то не так. Что именно? Образовался сдвиг? —Тут что-то не так, — повторил Бадри, пытаясь приподняться на локте. — Что со мной не так? —Ты заболел. Гриппом. — Я никогда не болел. — Он ворочался, силясь сесть. — Они умерли, да? — Кто умер? — От нее все умирали. —Ты кого-то видел, Бадри? Это важно. Кто-то еще подхватил вирус? — Вирус? — повторил он с видимым облегчением. — У меня вирус? —Да. Что-то вроде гриппа. Не смертельно. Тебе ввели антимикробные препараты, и аналог уже на подходе. Скоро будешь здоровее прежнего. Ты не знаешь, от кого мог заразиться? Кто-то еще болеет этим вирусом? — Нет. — Бадри опустился на подушку. — Я думал... Нет! — Он встревоженно вскинул глаза на Дануорти. — Что-то не так, — в отчаянии пробормотал он. — Что? — Профессор потянулся к кнопке звонка. — Что не так? — Мне больно! — с расширенными от страха глазами воскликнул Бадри. Дануорти нажал на кнопку. Тут же вбежала сестра со штатным врачом, и они снова начали тыкать в больного ледяным фонендоскопом. — Он жалуется на озноб, — сообщил Дануорти. — И на боли. — Где болит? — спросил врач, не сводя глаз с экрана. — Здесь. — Бадри прижал ладонь к правой стороне груди, и его снова начало колотить. — Плеврит нижней доли правого, — заключил врач. — Болит, когда дышу, — клацая зубами, добавил Бадри. — Что-то не так. «Не таю». Значит, он имел в виду не привязку, а собственное самочувствие. Сколько ему лет? Ровесник Киврин. Регулярные риновирусные прививки стали делать лет двадцать назад. Получается, он действительно мог за всю жизнь даже насморка не схватить. — Кислород? — спросила сестра. — Рано, — покачал головой врач, выходя. — Для начала двести единиц хлоромицетина. Сестра уложила Бадри обратно, приладила к капельнице двойной баллон, минуту понаблюдала за снижением температуры у больного и вышла.