—Чем ты вчера занимался? — Проверял сеть, — слабым голосом проговорил Бадри, не выпуская руку Дануорти. — Весь день? Он покачал головой, и экраны откликнулись электронным писком и скачками графиков. —Я заходил к вам. —Да, я видел твою записку, — кивнул Дануорти. — А после этого? Виделся с Киврин? — Киврин, — повторил Бадри. — Перепроверял координаты за Пухальски. — Там не было ошибок? — Нет. — Бадри наморщил лоб. — Точно? —Точно. Два раза проверил. — Он перевел дыхание. — Запустил внутреннюю проверку и сличение. У Дануорти отлегло от сердца. Значит, с координатами все в порядке. —А сдвиг? Какой сдвиг получился? — Голова... — пробормотал Бадри. — Утром болела. Наверное, перебрал на танцах. — Каких танцах? —Устал... — Каких танцах? — допытывался Дануорти, чувствуя себя инквизитором. — Когда ты ходил на танцы? В понедельник? — Во вторник. Перебрал. — Бадри уткнулся щекой в подушку. — Ну, отдохни. — Дануорти осторожно высвободил руку из ладони Бадри. — Поспи. — Хорошо, что вы пришли. — Бадри снова ухватил Дануорти за руку. Профессор не стал ее отнимать, он сидел, глядя попеременно то на уснувшего Бадри, то на экран. За окном шел дождь. Стук капель доносился сквозь задернутые шторы. Дануорти только теперь осознал, насколько серьезно болен Бадри. В своем беспокойстве о Киврин он совсем забыл про оператора. Зря, наверное, он сердится на Монтойю и остальных. Озабоченные собственными проблемами, все видят в болезни Бадри только досадное недоразумение, не давая себе труда задуматься, чем это на самом деле чревато. Даже Мэри, упомянув, что Балкли-Джонсон может понадобиться под лазарет, не разъяснила подлинные перспективы. Бадри лежит с температурой тридцать девять и семь, несмотря на своевременно проведенный антивирусный курс. Вечер перетекал в ночь. За окном шумел дождь, колокола на Святой Хильде и чуть подальше, в Крайст-Чёрч, вызванивали четверти. Медсестра пришла буркнуть, что сменяется с дежурства, и вместо нее проверять капельницы и мониторы пришла куда более миниатюрная и приветливая сестричка-блондинка с практикантским значком. Выкарабкаться из беспамятства стоило Бадри заметного труда, и с каждым разом он все больше и больше выбивался из сил и все бессвязнее отвечал на вопросы. Однако Дануорти безжалостно тянул из него ответы. Танцы устраивались в Хедингтоне. После танцев Бадри пошел в паб. Название не помнит. В понедельник вечером работал в лаборатории один, проверял координаты Пухальски. Из Лондона приехал в понедельник, в полдень. На метро... Пассажиры в метро, танцоры в Хедингтоне плюс невероятное количество лондонцев — невозможно отследить и осмотреть всех и каждого, даже если Бадри назовет имена и фамилии. — Как ты добирался утром до Брэйзноуза? — спросил Дануорти в очередное «просветление». —Утром? — Бадри посмотрел на зашторенное окно, очевидно, полагая, что сейчас и есть утро. — Сколько же я спал? Дануорти не знал, что ответить. Бадри весь вечер то засыпал, то просыпался. — Сейчас десять, — сказал он, глянув на часы. — Тебя привезли в больницу в половине второго. Сеть ты запускал сегодня утром. Перебрасывал Киврин. Ты помнишь, когда почувствовал, что заболеваешь? — Какое сегодня число? — неожиданно спохватился Бадри. —Двадцать второе декабря. Ты здесь всего полдня. —А год? — Бадри силился приподняться. — Год какой? Дануорти с тревогой посмотрел на экран — температура почти тридцать девять и восемь. — Год две тысячи пятьдесят четвертый, — успокаивающе наклоняясь к Бадри, ответил Дануорти. — Двадцать второе декабря. — Откатываем! — заявил вдруг Бадри. Дануорти попятился. — Откатываем, — повторил оператор, потом приподнялся и завертел головой. — Где мистер Дануорти? Мне надо с ним поговорить. — Вот он я, Бадри. — Дануорти шагнул вперед, но вплотную подходить не стал, чтобы не встревожить больного. — Что ты хотел мне сказать? — Вы, случайно, не знаете, где он может быть? Тогда передайте ему записку, пожалуйста. Он протянул воображаемый листок бумаги, и Дануорти догадался, что Бадри заново переживает свой визит в Баллиол во вторник. — Мне нужно обратно к сети. — Бадри глянул на воображаемые часы. — Лаборатория открыта? —О чем ты хотел поговорить с мистером Дануорти? О сдвиге? — Нет. Откатываем! Вы ее сейчас уроните. Крышку! — Он смотрел сквозь Дануорти лихорадочно блестящими глазами. — Чего вы ждете? Сходите позовите его. Вошла сестра-практикантка. — Он бредит, — сказал Дануорти. Взглянув мельком на Бадри, сестра уставилась на экран. Дануорти они пугали — все эти скачущие вдоль и поперек цифры, но практикантка особенно не тревожилась. Посмотрев по очереди на каждый из экранов, она спокойно принялась подкручивать капельницы. — Давайте-ка ляжем, ладно? — попросила она, не глядя на Бадри, однако он, как ни странно, послушался. — Я думал, вы ушли, — проговорил он, откидываясь на подушку. — Слава богу, вы тут. — И он снова отключился. Практикантка не заметила, занятая подкручиванием капельниц. — Он потерял сознание, — сообщил Дануорти. Девушка, кивнув, начала вводить данные на мониторы. На Бадри, под смуглой кожей которого проступала мертвенная бледность, она даже не взглянула. — Может быть, надо позвать врача? — настаивал Дануорти. Дверь открылась, и вошла высокая женщина в СЗК. Так же не удостоив Бадри взглядом, она по очереди посмотрела на экраны. — Признаки плеврального поражения наблюдаются? — Синюшность, озноб, — ответила практикантка. — Что назначено? — Миксабравин. Врач сняла со стены скрученный фонендоскоп и стала выпутывать мембрану из трубок. — Кровохарканье? Практикантка отрицательно мотнула головой. — Холодно, — пробормотал Бадри. Женщины пропустили его слова мимо ушей. Он задрожал. — Осторожно, уроните! Она фарфоровая была? — Введите пятьдесят кубиков раствора пенициллина и АСК. — Врач усадила Бадри, дрожащего сильнее прежнего, и, расстегнув липучки бумажной пижамы, ткнула ему в спину холодной мембраной фонендоскопа, будто подвергая изощренной пытке. —Дышите! — скомандовала она, не сводя глаз с экрана. Бадри вздохнул, стуча зубами. — Незначительное уплотнение в нижней доле левого, — загадочно проговорила врач и передвинула мембрану на сантиметр. — Еще одно. Уже идентифицировали? — поинтересовалась она, поводив мембраной туда-сюда. —Миксовирус, — ответила сестра, наполняя шприц.—Тип А. — Секвенировали? — Нет еще. — Сестра вставила носик шприца в катетер и надавила плунжер. Где-то снаружи зазвонил телефон. Врач застегнула пижаму Бадри, уложила его обратно и небрежно накинула на ноги одеяло. — Приготовьте мне краситель по Грамму, — велела она напоследок. Телефон все еще звонил.