– Играть в детектива может быть интересно, не правда ли, Деметра? – спросил он. – Ворона я сохранил как символ своего бессмертия. Использовать его было ни к чему, а разрушать – жалко. Уильям Далгарт был мне как отец, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Я нуждался только в зельях и рецептах для них. Благодаря им я стал магистром в девятнадцать лет. И повел магов на войну. Противоречия, накопленные к тому времени между темными и светлыми, стали настолько велики, что война была неизбежна. Все получилось просто, ведь волшебники ослабли от чар Черного Ворона. – Вы собрались пересказывать мне всю историю магического мира? – ухмыльнулась Деметра. – Окей, я готова послушать. Ее связанные руки уже начали затекать. – Я полагал, что ты хочешь знать правду. К тому же, пока я рассказываю – ты живешь. Предсмертное желание, – напомнил Ларивьер. Порывшись во внутреннем кармане, он достал трубку и запалил ее пламенем, возникшем на указательном пальце. Затянувшись и выдохнув дым, он продолжил: – Как Ортруна и Людвиг, я скоро сообразил, к чему все это привело. И начал искать решение. Я не собирался возвращать светлых на пьедестал, я хотел сделать темных еще сильнее. Но наш род начал вымирать, с каждым годом проклятие набирало силу. Ответ пришел ко мне из неожиданного источника. В своем кабинете – кабинете магистра – я нашел записи Антуанетты, моей предшественницы. Она писала о том, что обнаружила портал на Эйрин. И не только. Перед тем как инсценировать самоубийство, она неоднократно перемещалась сюда и написала о некоторых любопытных фактах. – Антуанетта была здесь несколько раз и никому об этом не сказала? – спросила Деметра, неприятно удивившись. – Вот именно. Великая светлая волшебница являлась еще и великой обманщицей. В ее записях я нашел подтверждение того, что на парящем острове проживали не только Тринадцать Первых, но и сотни других магов и волшебников, нашедших путь на Эйрин тем или иным способом. Все они звали себя «богами». К девятнадцатому веку каждый из них стал призраком. – Я не понимаю, – перебила Деми. – Как боги стали призраками? – Когда-то давно они уединились от людей, чтобы продолжать свои исследования и совершенствовать магию. Но они даже не предполагали, куда их это заведет. Впитывая все больше знаний, формул и чар, они отдалялись от своей физической оболочки с ее страстями, потребностями и желаниями. В конце концов настал день, когда они утратили материальность. – И потом им стало даже не нужно разговаривать друг с другом… – Все верно. Они начали общаться при помощи телепатии. Так остров богов превратился в остров призраков. И понятно, почему они перестали отвечать на молитвы в храмах. Но интереснее всего то, как именно «боги» переместили этот остров в другой мир. Я давно подозревал, что им помогло какое-то изобретение, способное изменять миры и открывать порталы. В заметках Антуанетты я обнаружил его описание. – И решили захватить другие миры? – Нет, – мягко возразил Ларивьер, выпуская новые клубы дыма. – Проклятие, как известно, имеет власть над темными лишь в нескольких мирах – в магических городах и на Земле. Но миров-то – миллиарды. Поэтому я обратился к Верховному Ковену с предложением открыть все порталы разом. Земля стала бы перекрестком. И когда грань между мирами разрушилась бы, проклятие бы исчезло. Даже у Антуанетты не хватило бы сил поддерживать его во всех мирах сразу. – И тогда Антуанетте ничего не оставалось бы, кроме как отменить чары, ведь иначе она бы умерла, растратив все свои магические силы разом, – задумчиво проговорила Деметра. – Черт, а ведь это умно. Это действительно умно! Но тогда вы бы фактически уничтожили Землю… – Нам пришлось бы принести такую жертву, – кивнул магистр. – Ради спокойной и безопасной жизни тысяч темных магов, ведьм и колдунов. – А разве не проще было убить Антуанетту? – Убить ту, которая находилась под защитой Тринадцати Первых? – усмехнулся Винсент. – Добраться до устройства и активировать его было куда легче. – Что ответил вам Ковен? – спросила Деми. – Он отказал мне, – хохотнул мужчина, словно до сих пор не веря в произошедшее. – Члены Ковена решили, что мой план выходит за рамки дозволенного. Более того, они наложили чары, скрывающие и блокирующие портал в Эйрин для всех, включая меня. От идеи снять проклятие пришлось на время отказаться. – Получается, вы ждали около ста лет, пока все члены Ковена не поменялись… – Благодаря зельям я старел очень медленно, – кивнул Ларивьер. – Зато я мог все детально продумать. Оказалось, гораздо разумнее было убить новичков, которые не могли рассказать всем о том, что я – главный подозреваемый. Но моему плану помешало одно маленькое обстоятельство. – Неужели я? – усомнилась Деметра. – Почти. Твоя мать. – Алана Бланшар… – протянула Деми и вздохнула. Все ниточки ее судьбы пешки тянулись от биологической матери, которую она так и не успела найти и увидеть. – Да, – в свою очередь вздохнул Винсент Ларивьер. – Когда Алана появилась в Эмайне под фальшивой личиной темной маркизы, в нее влюбились все. Она была так же очаровательна, как и хитроумна. Я желал ее, несмотря на то, что уже жил в то время с матерью Коула. И узнав о моем интересе, Алана ушла ко мне от Сэмюэля Вэлфорда, бросив свою новорожденную дочь. Мы наплевали на всех… Мы были счастливы… – До тех пор, пока вы не узнали, что на самом деле она светлая чародейка, – предположила Деметра. – И пока я не догадался, что ее любовь была ложью, – кивнул магистр. – Алана смогла предугадать мои действия и сбежала раньше, чем я смог ее убить. Прихватила с собой моего фамильяра и несколько весьма могущественных артефактов. Один из них, наиболее ценный – это амулет, принадлежащей самой богине Деметре. Она подарила амулет тебе, как и имя его первой владелицы. – Алана ушла от вас беременной, – сокрушенно сказала Деми. – Вы – мой отец? – К сожалению, да, – произнес Ларивьер. – Но здесь ты не из-за этого. – А из-за чего?! – крикнула Деми. Злость, обида и разочарование смешались в ее голосе. – Амулет богини Деметры содержит в себе концентрированную светлую магию в первозданном виде. Ирония заключается в том, что запустить устройство, открывающее порталы, может только чистая светлая и темная магия одновременно. В первый раз это сделали верховные боги – Абатис и Монтера. Алана Бланшар даже не подозревала о том, какую важную вещь она похитила… – Но вы все равно притащили меня сюда! – выкрикнула Деметра. – Коул мог бы просто забрать мой амулет на утесе, у него была такая возможность! – Коул… был единственным, кого я посвятил в свой план. И только он согласился мне помогать во благо всех темных, – тихо сказал Ларивьер. – Я приказал привести тебя сюда, поскольку от тебя стало слишком много проблем. Алана тоже должна заплатить за то, что устроила. – Ей наплевать, – с горечью выпалила Деметра. – Она бросила меня! – Здесь ты не права, Деметра, – сказал Ларивьер. – Алана всегда присматривала за тобой издалека. Она приказала двум фамильярам, своей ведьме Хелене и моему колдуну Колину, опекать тебя до конца жизни и, очевидно, из года в год продолжала их контролировать. До сих пор не могу понять, как она умудрилась разорвать контракт между мной и Колином… К счастью, это уже неважно. Мой сын от них избавился. – Мои опекуны – фамильяры? – выдохнула Деми и принялась дергать руками, стараясь ослабить путы. Ей хотелось зажать уши, чтобы больше не слышать ни единого слова магистра. Но он уже завершил свой рассказ, вытряхнул из трубки пепел и убрал ее обратно во внутренний карман. Призраки внесли в беседку Коула и положили его на пол у противоположной колонны. Его рана светилась мягким красным светом, а кровотечение прекратилось. Он был еще жив. – Почему они помогают вам?! – крикнула Деметра в спину магистру. Она надеялась отсрочить смерть еще хотя бы на миг. – Неужели они хотят, чтобы Землю уничтожили? – Они жаждут искать знания в других мирах, – указал Ларивьер на призраков, не оборачиваясь. – Не забывай, то столетие, пока мы не могли проникнуть в Эйрин, «боги» не имели возможности отсюда выйти. К счастью, теперь остальные никак не могут им помешать. Магистр подошел к причудливому кристальному цветку и положил амулет Деметры в его центр, представляющий из себя плоский мраморный круг. Затем вынул из рукава кинжал и полоснул им себя по запястью. Кровь сильнейшего темного мага пролилась на мрамор, и тот впитал его как губка. Кристаллы на устройстве ярко загорелись. Воздух наполнился гудением и пошел волнами. А затем послышался треск, какой бывает, когда разрываешь лист бумаги. Или когда ткань расходится по шву. Кожа Деметры покрылась мурашками. Что-то происходило. Что-то, пока не различимое человеческим глазом. Но вскоре рядом с кристаллами, прямо в воздухе, появились мельчайшие трещины. Проемы в межпространственной ткани. Мир рвался на части в буквальном смысле. – Когда проемы целиком поглотят эту беседку, Эйрин вновь опустится в море и переместится обратно в людской мир, – сказал Ларивьер. – Тогда и разрушатся границы между мирами. К сожалению, ты этого уже не увидишь. От тебя не останется даже молекулы. Он поднял чарами своего раненого сына и, вместе с парящим Коулом, направился к ступенькам. – Я обязательно передам твоей матери, как ты погибла, – сообщил магистр и чуть склонил голову в прощальном поклоне. – Мы с Коулом будем на площади, чтобы насладиться предстоящим зрелищем. Деметра задергала связанными руками еще сильнее. Сколько у нее времени? Пять минут? Три? Минута? Необходимо было избавиться от этого шарфа! Воздух становился то обжигающе горячим, как в печи, то морозно-холодным. Треск усиливался. – Маги просто психи, – прошипела Деми, не теряя надежды освободиться. – Создавать такие адские механизмы… Перетянутые запястья ныли, шелк никак не поддавался. Стиснув зубы, она растягивала ткань, не понимая, трещит ли это шарф или сам мир. Разрывы вокруг кристаллов увеличивались. Один из призраков неосторожно подлетел слишком близко к ним и, окутавшись сиянием, вдруг исчез. Другие поспешили покинуть беседку. Со своего места Деметре не было видно, выполнил ли Ларивьер свое обещание. Может, вместо того чтобы курить трубку на площади, он вместе с сыном уже возвращался к порталу на Землю. Неизвестно, где сейчас было безопаснее всего. Наверное, на Нью-Авалоне. К тому моменту, как Земля будет уничтожена, от самого Эйрина тоже вряд ли что-нибудь останется… Деметра закрыла глаза. – Мне жаль, – послышалось над самым ее ухом. Вскинув голову, она уставилась на источник звука. Рядом с ней парила Антуанетта Вайерд. В отличие от других, волшебница еще не утратила цвета, не была полноценным призраком. – Помоги мне, – взмолилась Деми, разглядывая печальное призрачное лицо. – Исправь свою ошибку. Иначе за нее будут расплачиваться не только маги, но и люди! Весь мой мир! – Что я могу сделать… когда я такая… – с грустью протянула волшебница, и по ее щеке скользнула слеза. – Я пришла лишь по зову Лили. Девочки… – Антуанетта! – отчаянно крикнула Деметра. – Ты должна! Несколько миров погибнут! Из-за тебя! Треск раздался совсем близко. Еще минута, и все будет кончено. – Я дам тебе несколько секунд, – наконец сказала волшебница. И рванулась к Деми, сливаясь с ней воедино. Деметра почувствовала сильнейшую боль и вдруг обнаружила, что находится вне своего тела. Она сама стала призраком. – Поторопись, – сказала ее физическая оболочка. Антуанетта поменялась с ней местами. Неужели это правда происходит наяву? Но раздумывать было некогда. Деми нырнула под одну из трещин и стала пробираться к сердцевине хрустального цветка. Она хотела забрать свой амулет обратно, чтобы все закончилось. Призрачные мышцы не испытывали напряжения и боли, но приходилось концентрироваться, чтобы лавировать между разрывами, словно муха, пробирающаяся сквозь паутину. Одно касание – и она умрет. Еще немного, всего пара шагов… Раздался оглушительный треск. Одна из трещин расширилась и замерла в нескольких миллиметрах от физического тела Деметры. Судорожно вдохнув, Деми отвернулась и перешагнула через очередной разрыв, пригнулась, пролезла, уклонилась. И оказалась рядом с механизмом. Протянула руку к амулету, дернула его на себя. И только потом поняла, что пальцы прошли сквозь него не касаясь. Выругалась. Сосредоточилась, вложила в это желание всю себя. Пальцы вновь зачерпнули пустоту. Нет, не может быть! Все не закончится так просто! Тьма не сможет победить. И тем не менее она побеждала.