— Надо выяснить, — сказала Маура. Джейн опять позвонила по сотовому — на сей раз по кембриджскому номеру. — Гудки… Так, там автоответчик… — Она вдруг осеклась и тут же перевела взгляд на Мауру: — Ты не поверишь, когда узнаешь, чей это номер. — Чей же? Джейн нажала на отбой и снова набрала номер. И протянула трубку Мауре. Маура услышала четыре гудка, потом пикнул автоответчик и послышался голос. Очень знакомый, до боли знакомый голос. «Вы позвонили доктору Джойс О'Доннелл. Поскольку мне хочется узнать, зачем вы звонили, пожалуйста, оставьте сообщение, и я вам перезвоню…» Маура нажала на отбой и с не меньшим удивлением воззрилась на Джейн. — Зачем убийце понадобилось звонить Джойс О'Доннелл? — Вы шутите, — не поверил Фрост. — Это что, правда ее номер? — А кто она такая? — поинтересовался один из криминалистов. Джейн повернулась к нему. — Джойс О'Доннелл — вампирша, — пояснила она. 4 Рождественское утро Джейн предпочла бы встретить где угодно, только не здесь. Они с Фростом сидели в ее «Субару», припаркованной на Брэттл-стрит, глядя на большое белое здание в колониальном стиле. Последний раз она была здесь летом, когда перед домом зеленел безупречно ухоженный сад. Сейчас же, в разгар зимы, Джейн лишний раз оценила изящество каждой его детали — от отделки из серого шифера до изысканных резных завитушек на парадной двери. Кованые чугунные ворота были украшены еловыми ветками и красными лентами, а в переднем окне виднелась сверкающая украшениями елка. «Надо же, — подумала Джейн, — кровопийцы и те справляют Рождество!» — Если не хочешь, — предложил Фрост, — я сам с ней поговорю. — Думаешь, не справлюсь? — Думаю, тебе придется нелегко. — Нелегко будет удержаться и не придушить ее. — Вот видишь! И я о том же. Твое отношение к ней — вот в чем проблема. Вас связывает прошлая история, она же определяет и все остальное. Ты не сможешь относиться к ней нейтрально. — Никто не сможет относиться к ней нейтрально, зная, кто она. Чем она занимается. — Риццоли, она просто делает то, за что ей платят. — Этим же занимаются шлюхи. «Только шлюхи не причиняют вреда», — подумала Джейн, глядя на дом Джойс О'Доннелл. Дом, оплаченный кровью невинно убиенных. Шлюхи не входят, пританцовывая, в зал суда в блестящих костюмах от «Сент-Джона» и не свидетельствуют в защиту безжалостных убийц. — Я просто хочу сказать — постарайся держать себя в руках, ладно? — сказал Фрост. — Мы не обязаны любить ее. Но и показывать свою ненависть нам нельзя. — По-твоему, это и есть мой план? — Погляди на себя. Коготки ты уже выпустила. — Исключительно в целях самообороны. — Джейн распахнула дверь автомобиля. — Потому что знаю: эта стерва постарается запустить в меня свои. Джейн вышла из машины и оказалась по икры в снегу — но почти не ощутила заползшего к ней в носки холода; ее озноб был не физического свойства. Она неотрывно смотрела на дом, думала о предстоящей встрече с женщиной, слишком хорошо знакомой с самыми сокровенными страхами Джейн. И лучше, чем кто бы то ни было, знавшей, как на них сыграть. Фрост распахнул настежь калитку, и они пошли к дому по очищенной от снега дорожке. Каменные плиты обледенели, и Джейн так старалась не поскользнуться, что у лестницы на крыльцо окончательно потеряла уверенность в себе и своей устойчивости. Не самое лучшее состояние для встречи с Джойс О'Доннелл. А тут еще передняя дверь распахнулась, и на пороге выросла сама хозяйка во всей своей красе: светлые волосы — коротко острижены и прекрасно уложены, розовая блузка с воротом на пуговицах и защитного цвета брюки — безупречно облегают спортивную фигуру. Джейн, в своем помятом черном костюме и брюках с промокшими от растаявшего снега отворотами, чувствовала себя жалкой побирушкой у ворот дома знатной сеньоры. «Именно такой она и мечтает меня видеть». О'Доннелл холодно кивнула. — Детективы. Она не сразу пригласила их в дом — какое-то время стояла молча в дверях, показывая всем своим видом, что она здесь полновластная хозяйка. — Можно войти? — наконец спросила Джейн, зная, что их все-таки пустят за порог. Что игра уже началась. О'Доннелл жестом пригласила их войти. — Не думала, что меня ждет такое Рождество, — сказала она. — Мы тоже не думали, — парировала Джейн. — А жертва и подавно. — Я же говорила, все записи на автоответчике стерты, — сказала О'Доннелл, провожая их в гостиную. — Можете все прослушать, правда, там уже ничего нет. С тех пор как Джейн была в этом доме в последний раз, здесь ничего не изменилось. На стенах — та же абстрактная живопись и те же цветастые восточные ковры. Единственной новинкой была рождественская елка. Елки из детства Джейн украшались абы как: ветки провисали под тяжестью плохо сочетавшихся игрушек, редко доживавших до конца Рождества. Те елки так и сверкали мишурой — целым ее ворохом. Елки из Лас-Вегаса — так их называла Джейн. На этой же не висело ни одной мишуринки. Не было в этом доме маленького Лас-Вегаса. Вместо мишуры с веток свисали хрустальные призмочки да серебристые слезинки, отбрасывавшие на стены свет зимнего солнца, который распадался на множество крохотных пляшущих зайчиков. «Даже ее чертова елка заставляет меня чувствовать себя неуютно». О'Доннелл прошла к автоответчику. — Вот все, что есть, — сказала она и нажала на воспроизведение. — Новых сообщений нет, — объявил электронный голос. Она посмотрела на детективов. — Боюсь, интересующая вас запись пропала. Вчера вечером я, как пришла, сразу прокрутила все сообщения. А когда уходила — все стерла. Когда я получила вашу просьбу ничего не стирать, было уже поздно. — Сколько всего было сообщений? — спросила Джейн. — Четыре. Ваше — последнее. — Интересующий нас звонок поступил где-то в двенадцать десять. — Ну да, и номер сохранился здесь, в журнале регистрации. — О'Доннелл нажала на просмотр и отыскала звонок, зарегистрированный в 00:10. — Только вот тот, кто звонил, не сказал ни слова. — Она посмотрела на Джейн. — И никакого сообщения не было, совсем. — Вы хоть что-нибудь слышали? — Говорю же — ни слова. — И никаких внешних шумов? Телевизора или уличного движения? — Даже ни единого тяжкого вздоха. Только тишина, короткая, потом щелчок — положили трубку. Поэтому я и стерла его. Чего там слушать! — Может, вам показался знакомым номер звонившего? — спросил Фрост. — А должен был? — Это мы у вас спрашиваем, — откровенно съязвила Джейн. О'Доннелл посмотрела ей прямо в глаза, и в этом взгляде Джейн заметила искру презрения. «Как будто я даже мизинца ее не стою». — Нет, незнаком, — ответила О'Доннелл. — А имя Лори-Энн Такер? — Нет. Кто это? — Прошлой ночью была убита у себя дома. И звонили вам с ее телефона. О'Доннелл помолчала. Потом заметила вполне резонно: — Может, ошиблись номером. — Не думаю, доктор О'Доннелл. Звонок, похоже, предназначался вам. — Зачем же было звонить и молчать в трубку? Не исключено, она услышала мой автоответчик, решила, что ошиблась номером, и просто положила трубку. — Думаю, вам звонила не жертва.