— Я ни на чью сторону не переходила. Просто, по-моему, вам пора отдохнуть друг от друга. Пожить какое-то время отдельно. Уходи, ладно? — Я не хочу уходить. Пока мы не разберемся до конца. — Ты не имеешь права ни в чем ее упрекать. Сам знаешь. — Она моя жена. — А что скажет на это твоя подружка? — Не называй ее так. — И как же прикажешь ее называть? Подстилка? — Ты же ничего не понимаешь. — Я знаю только, что мама хочет немножко развлечься. Ей этого не хватает. Он махнул рукой в сторону гостиной, откуда доносилась музыка. — И ты называешь это развлечением? Да там же настоящая оргия! — А как назвать то, чем занимаешься ты? Фрэнк тяжело вздохнул, опустился на стул. И уронил голову на руки. — Беда-то какая! Вот уж жуткая ебаная ошибка! Джейн посмотрела на него, потрясенная тем, что он употребил слово на букву «е», а вовсе не сожалением, прозвучавшим в его голосе. — Ума не приложу, что теперь делать, — проговорил он. — А чего ты хочешь, папа? Отец вскинул голову и посмотрел глазами, полными боли. — Не могу решить. — Отлично. Мама очень обрадуется, услышав такое. — Я ее не узнаю! Она словно инопланетянка со вздыбленными сиськами. И эти парни наверняка смотрят ей под платье. — Вдруг он вскочил. — Точно. Я все-таки добьюсь своего. — Нет, не надо. Лучше уходи. Прямо сейчас. — Нет, только вместе с ней. — Ты только сделаешь хуже. — Джейн взяла отца за руку и вывела из кухни. — Теперь уходи, папа. Когда они проходили через гостиную, он посмотрел на Анжелу — она стояла с бокалом в руке, и в ярких мигающих лучах света, отражавшихся от шара, платье на ней вспыхивало разноцветными бликами. — Ты должна быть дома к одиннадцати! — крикнул он жене. И вышел из дома, громко хлопнув дверью. — Ха! — усмехнулась Анжела. — Еще чего! * * * Джейн сидела на кухне перед разложенными на столе бумагами и поглядывала на часы: минутная стрелка уже показывала без десяти одиннадцать. — Ты же не можешь тащить ее домой силком, — сказал Габриэль. — Она человек взрослый. И если хочет провести там всю ночь, что ж, ее воля. — Не смей даже заикаться об этом. — Джейн стиснула пальцами виски, силясь подавить мысль о том, что ее мать может остаться ночевать у Корсака. Но Габриэль уже раскрыл шлюзы, и навязчивые образы хлынули на нее неудержимым потоком. — Сейчас же поеду туда, а то как бы чего не вышло. Как бы чего… — А чего? Боишься, что она слишком хорошо проведет время? Габриэль подошел к ней сзади, положил руки ей на плечи и начал растирать напрягшиеся мышцы. — Брось, милая, не бери в голову. Да и что ты можешь поделать — ввести комендантский час? — Я уже думаю об этом. Тут из детской донесся громкий плач Реджины. — Что-то все мои дамы сегодня не в настроении, — вздохнул Габриэль и вышел из кухни. Джейн еще раз посмотрела на часы. Ровно одиннадцать. Корсак обещал посадить Анжелу в такси в целости и сохранности. Может, уже посадил. «Может, лучше позвонить и узнать, уехала она или нет?» Однако вместо этого она переключила внимание на бумаги, разложенные на столе. Дело неуловимого Доминика Соула. Всего лишь обрывочные сведения о юноше, который двенадцать лет назад просто взял и исчез, точно растворился в тумане. Она снова и снова всматривалась в школьную фотографию мальчика, в его поистине ангельской красоты лицо. Золотистые волосы, ярко-голубые глаза, орлиный нос. «Падший ангел». Затем Джейн перевела взгляд на письмо от Маргарет, матери мальчика, в котором сообщалось о том, что она забирает сына из Путнэмской академии. «Доминик не сможет продолжать учебу в следующем учебном году. Он уезжает вместе со мной в Каир…» И с тех пор они словно в воду канули. В Интерполе не обнаружили ни одной регистрационной записи об их въезде в страну, да и вообще никаких сведений о том, что Маргарет и Доминик Соул когда-либо появлялись в Египте. Джейн потерла глаза, уставшие от долгого чтения бумаг, потом принялась собирать их и складывать обратно в папку. Дотронувшись до блокнота, она вдруг остановилась, обратив внимание на первую страницу. Перед ней была цитата из Откровения, записанная рукой Лили Соул: «И десять рогов, которые ты видел на звере, сии возненавидят блудницу, и разорят ее, и обнажат, и плоть ее съедят, и сожгут ее в огне». Но не слова привлекли внимание Джейн, заставив ее сердце учащенно забиться. А почерк. Она порылась в папке и в очередной раз достала письмо Маргарет Соул, в котором та сообщала, что забирает сына из Путнэмской академии. Джейн положила письмо рядом с блокнотом. Сравнила обе записи — фразу из Библии и текст письма Маргарет Соул. Вскочила на ноги. И крикнула: — Габриэль! Мне нужно ехать. Он вышел из детской с Реджиной на руках. — Ты ведь знаешь, ей это вряд ли понравится. Почему бы не дать ей повеселиться лишний часок? — Да не о маме речь. — Джейн прошла в гостиную. И Габриэль заметил, как она открыла шкаф и достала оттуда пистолет в кобуре. — А о Лили Соул. — Ну а с ней-то что не так? — Она солгала. Она прекрасно знает, где скрывается ее двоюродный брат. 34 — Я сообщила все, что знаю, — заверила Лили. Джейн стояла в столовой дома Сансоне, где со стола еще не успели убрать тарелки с десертами. Джереми тихо поставил на стол перед Джейн чашку кофе, но та к ней даже не притронулась. Риццоли не стала смотреть на гостей за столом, ее взгляд был сосредоточен только на Лили. — Почему бы нам с вами, Лили, не пройти в другую комнату? И не поговорить с глазу на глаз? — Мне больше нечего добавить. — А по-моему, есть, и много чего. — Тогда задавайте свои вопросы прямо здесь, детектив, — предложила Эдвина Фелуэй. — Нам всем тоже очень хотелось бы их услышать. Джейн обвела взглядом стол и сидевших за ним Сансоне и его гостей. Так называемый Клуб Мефисто. Даже Маура, хотя она в нем не состояла, была там, в их кругу. Эти люди, наверное, думают, будто знают, что такое зло, а на самом деле они его даже не замечают, им невдомек, что оно здесь — сидит с ними за одним столом. Затем взгляд Джейн снова обратился на Лили Соул — она так и сидела, не шелохнувшись, точно прилипнув к стулу, и вовсе не думала вставать. «Ладно, — решила Джейн. — Значит, тебе хочется поиграть со мной? Что ж, давай поиграем — при свидетелях». Джейн раскрыла папку с делом, которую принесла с собой, достала нужную бумагу и выложила ее перед Лили на стол, прихлопнув сверху ладонью, да так, что зазвенели хрусталь и фарфор. Лили взглянула на написанное от руки письмо. — Это писала не мать Доминика, — заявила Джейн.