— Четыре столовых прибора могут означать и трех его незримых друзей, приглашенных на полуночное застолье, — предположила Джейн. — Библейская тематика вас не убедила? — спросил Цукер. — Я понимаю, что все здесь указывает на сатанизм, — ответила Джейн. — Ну, скажем… круг, свечи. Зеркальное письмо, перевернутые кресты. Похоже, преступник и хотел, чтобы мы пришли к такому заключению. — Думаете, это инсценировка? — Может, он хотел скрыть настоящую причину убийства Лори-Энн Такер. — Тогда каковы же его мотивы? У нее были проблемы в личной жизни? — Она разведена, бывший муж живет в Нью-Мексико. И расстались они как будто мирно. В Бостон она перебралась только три месяца назад. Других мужчин у нее вроде бы не было. — А работа была? — Я беседовала с ее начальником в Музее науки, — снова заговорила Ева Кассовиц. — Лори-Энн работала в сувенирной лавке. Ни с кем не ссорилась. Вела себя тихо-смирно. — Мы это точно знаем? — переспросил Цукер. Свой вопрос он адресовал Джейн, а не Кассовиц, выказав тем самым свое пренебрежение, отчего та вся зарделась. Еще один удар по ее и так уже уязвленному самолюбию. — Детектив Кассовиц, кажется, только что сказала вам, что именно мы знаем, — ответила Джейн, поддерживая члена своей команды. — Ладно, — сказал Цукер. — Тогда почему убили эту женщину? Зачем было обставлять все как бы под сатанинский обряд, если все иначе? — Чтобы было интересней. И привлекало внимание. Цукер усмехнулся. — Как будто бы мы могли не обратить внимания! — Не мы. Расчет был на того, кто имеет вес для преступника. — Вы имеете в виду доктора О'Доннелл, верно? — Как известно, убийца звонил О'Доннелл, хотя она уверяет, что ее тогда не было дома. — Вы что же, ей не верите? — Мы не можем это доказать, потому что она стерла все телефонные сообщения. А нам сказала — звонок-де был ошибочный. — С чего вы взяли, что это неправда? — Вы же знаете ее, так ведь? Он молча посмотрел на Риццоли. — Знаю, что у вас с ней были трения. И ее дружба с Уорреном Хойтом не дает вам покоя. — Речь не о моих взаимоотношениях с О'Доннелл… — Да нет, о них самых. Она поддерживает дружбу с человеком, который вас чуть не убил. И который спит и видит, как бы довести дело до конца. Джейн подалась вперед, напрягшись всем телом. — Оставьте это, доктор Цукер, — спокойно проговорила она. Взглянув на нее, психиатр увидел в ее глазах нечто такое, что вынудило его пойти на попятную. — Стало быть, вы подозреваете О'Доннелл? — уточнил он. — Я ей не доверяю. Она телохранительница для преступников. Пообещайте ей кругленькую сумму, и она будет до хрипоты защищать в суде любого убийцу. Заявит, что у него, мол, наличествуют неврологические нарушения и он не может отвечать за свои поступки. Что его надо лечить, а не сажать. — Блюстители правопорядка ее недолюбливают, доктор Цукер. Что ни говори, — добавил Маркетт. — Послушайте, даже если б мы любили ее, — заметила Джейн, — вопросов у нас все равно не стало бы меньше. Зачем убийца звонил ей с места преступления? Почему ее не было дома? И почему она не признается, где была? — Потому что знает: вы уже заранее настроены к ней враждебно. «Она даже не подозревает, до какой степени враждебности она может меня довести». — Детектив Риццоли, вы что, намекаете, будто доктор О'Доннелл как-то связана с этим преступлением? — Нет. Но она способна играть на этом. Питаться этим. Так или иначе, а она вдохновительница. — Как это? — Знаете, кошка иногда убивает мышку и приносит ее хозяину домой в качестве своеобразного жертвоприношения. В знак привязанности. — Так вы полагаете, наш убийца пытается произвести впечатление на О'Доннелл? — Поэтому он и позвонил ей. Поэтому и обставил убийство так изощренно — чтобы привлечь ее внимание. А потом, чтобы его работу точно заметили, позвонил по девять-один-один. Ну а еще через пару-тройку часов, пока мы торчали на кухне, он позвонил в дом жертвы из телефона-автомата, чтобы проверить, там мы или нет. Этот тип всех нас приманил. Стражей порядка. И О'Доннелл. — Неужели ей невдомек, в какой она опасности? — удивился Маркетт. — Надо же, привлечь к себе внимание убийцы! — Похоже, ее это нисколько не пугает. — Что же тогда может напутать такую дамочку? — Маленький знак привязанности, который он, возможно, ей пришлет. Что-нибудь вроде дохлой мышки. — Джейн задумалась. — Не будем забывать. Кисть руки Лоры-Энн Такер мы так и не нашли. 10 Джейн думала об этой кисти руки даже на кухне, нарезая курицу для позднего ужина. Она поставила еду на стол, где уже как обычно сидел ее безукоризненно выглядящий муж, с засученными рукавами и с детской слюной на воротничке. Что может быть привлекательней, чем мужчина, терпеливо поглаживающий по спине свою отрыгивающую дочурку? Реджина громко рыгнула, и Габриэль рассмеялся. Как же это прекрасно! Когда все они вместе, в целости и сохранности. Потом Джейн взглянула на порезанную курицу и вспомнила то, что лежало на другом блюде, на обеденном столе у другой женщины. И отодвинула тарелку в сторону. «Мы все состоим из мяса. Как этот цыпленок. Как говядина». — А я думал, ты голодна, — сказал Габриэль. — Расхотелось чего-то. Она перестала мне казаться аппетитной. — Все из-за того дела? — Хотела бы я перестать о нем думать. — Я видел папки, которые ты сегодня принесла. Не удержался и просмотрел. Мне бы это тоже не давало покоя. Джейн покачала головой. — У тебя же, по-моему, отпуск. Зачем тебе разглядывать фотографии со вскрытия? — Они лежали прямо здесь, на кухонном столе. — Он пересадил Реджину на детский стульчик. — Хочешь поговорить? Так выкладывай все, что думаешь, если хочется. Если считаешь, это поможет. Она посмотрела на Реджину, внимательно наблюдавшую за ними, и вдруг рассмеялась. — Странно, когда она подрастет и будет все понимать, вот уж действительно интересные у нас могут получиться семейные разговоры. Ну что, дорогая, сколько обезглавленных трупов ты видела сегодня? — Она еще ничего не понимает. Так что рассказывай. Джейн встала и направилась к холодильнику. Достала бутылку светлого пива и хлопнула пробкой. — Джейн! — Тебе действительно хочется знать подробности? — Я хочу знать, что тебя так беспокоит. — Ты же видел фотографии. И знаешь, что меня беспокоит. — Джейн снова села и глотнула пива. — Иногда, — спокойно продолжала она, глядя на запотевшую бутылку, — я думаю, какое безрассудство заводить детей. Любить их, воспитывать. А потом смотреть, как они вступают в мир, где их ждут страдания. И встречаются такие типы, как…