– Произошло недоразумение, – уверила ее Эм Джей, сидя на качелях с дневником в руках. – Я хотела отправить контракт, но список ресторанов, видимо, лежал рядом и… – Что мне ожидать в следующий раз? Инструкцию к микроволновке? Рекламу местных магазинов? – передразнила ее Гейл. Эм Джей от души рассмеялась. Электронные письма и голосовые сообщения сделали свое дело: она прощена. – Так я увижу когда-нибудь подписанный контракт или нет? – Я хотела тебе предложить кое-что получше. Резкий выдох. – Поверь мне. В сентябре я прилетаю в Нью-Йорк, чтобы проверить квартиру. Мы можем с тобой пообедать? – Можно как-то поподробнее? Обещаю, что в любом случае пообедаю с тобой в сентябре. – Мне надо подготовиться, – ответила Эм Джей, пользуясь своим преимуществом. – Даже не намекнешь? – надавила Гейл. – Послушай, я ведь могу зажевать удила и взбрыкнуть. Скажи хоть что-то. – Закусить, а не зажевать. – Что? – Закусить – это значит вцепиться зубами. Так делают встревоженные лошади. Зажевать – это значит пережевывать, есть. Лошади не едят удила. Гейл улыбнулась: – Как же я по тебе соскучилась! – Хочешь сказать, что ждешь моего возвращения? – У меня есть выбор? – Нет. – Тогда да. Увидимся в сентябре. – Гейл щелкнула зубами. – Слышишь? Закусила. Глава двадцать первая Перл-Бич, Калифорния. Четверг, 18 августа. Полнолуние Если бы Эм Джей сейчас работала в «City», вечно загнанная в угол дедлайнами и заваленная непрочитанной почтой, то она, безусловно, пришла бы в восторг от полученного сообщения. Когда-то она втайне радовалась любому сорванному не по ее вине мероприятию. Но сегодня вечером, когда в океане отражалась серебряная полная луна, а Дэн лежал рядом на диване и стриг ногти под звуки работающего телевизора, не могло быть и речи о переносе встречи. Что с того, что дети Бритт вернулись из летнего лагеря и устроили дома кавардак? Это не повод для отмены планового заседания Клуба. У них есть определенные традиции, ритуалы и три недели на подготовку. Поэтому Эм Джей рискнула и предложила собраться у нее дома. – Как настроение? – спросила Эм Джей во время рекламной паузы. Он взглянул на нее, держа ножницы над большим пальцем ноги: – А что? – Не возражаешь, если девочки из городского пляжного клуба сегодня придут ко мне в гости? Конечно, я могла бы им отказать… – Конечно, пусть приходят. Я в это время могу поиграть на Xbox у Дэвида, – утвердительно, как и ожидала Эм Джей, ответил Дэн. Он был в восторге от того, что Эм Джей снова начала писать, более-менее освоилась в Перл-Бич, а их отношения наладились после его возвращения домой. Но Дэн не успокоится, пока она не заведет друзей. Он делал для этого все, что от него зависело, и даже подвез Эм Джей до винного магазина. Она и не зашла настолько далеко, чтобы воссоздавать в доме атмосферу книги «Генри и Джун» (прости, Джулс), однако позаботилась о том, чтобы в комнате горели свечки, закуски были разложены по тарелкам, играла тихая музыка, а сама книга, в которой были тщательно выделены наиболее интересные места, лежала на столе. Взволнованная хозяйка ожидала гостей. Когда они появятся, настанет время дружеских объятий, смеха и бесконечных, переходящих из одного в другой разговоров. Слишком много времени прошло, и им было о чем поговорить. * * * – Это лягушки или цикады? – спросила Эм Джей, с тоской прислушиваясь к отдаленному, ни на минуту не прекращающемуся стрекоту, в то время как их собственная болтовня слишком затянулась и зашла в тупик. – Лягушки, – ответила Джулс одновременно с Бритт, сказавшей: – Цикады. Эм Джей проверила телефон: – От Адди по-прежнему нет новостей? Все отрицательно замотали головой. – Пора есть. Опустившись на колени перед журнальным столиком, она начала освобождать контейнеры с едой от упаковочной фольги и раздавать тарелки. – Ты снова приготовила свой знаменитый хлеб с чесноком, – пошутила Бритт. Затем с ностальгической улыбкой продолжила: – Удивительно. Когда мы познакомились, ты показалась мне снобом. Все эти разговоры про Нью-Йорк и о том, что там никто не носит спортивную одежду… – В Нью-Йорке нет спортивной одежды? – спросила Джулс. – Есть, но люди носят ее только в фитнес-клубах, а не… – Эм Джей остановилась на полуслове, посмотрев на лосины для занятий йогой и толстовку Бритт, и покраснела. – Точнее, я так раньше ошибочно считала. – Нет, думаю, ты была права. – Бритт вилкой подцепила дольку помидора и отправила ее в рот. – По правде говоря, я никогда не была в Нью-Йорке. – Я думала, ты выросла в Бруклине. – В Хантингтон-Бич. – Она улыбнулась и уточнила: – Я наврала. – Аналогично, – сказала Эм Джей. – Я сказала, что мне тридцать два, а на самом деле тридцать четыре. – Я тоже слукавила, – радостно вмешалась в разговор Джулс. – Моя фамилия не Валентайн, но я так всегда представляюсь. Не в обиду Брендону будет сказано, но фамилия Бабакок не очень звучная. – Она вообще не звучная, – сказала Бритт. Джулс, как обычно, простодушно хихикнула: – А теперь признавайтесь, кто о чем еще врал! Бритт стиснула зубы. – Странный вопрос. – Просто спросила. – На этом Джулс перекинула сумочку через плечо и, извинившись, удалилась в туалет. Когда дверь закрылась, Бритт резко повернулась к Эм Джей и спросила: – Думаешь, она знает «сама знаешь о ком»? «Ты имеешь в виду Бразильца Бабакока?» – хотела сказать Эм Джей, представив себе редкую экзотическую птичку с пенисообразным клювом. Глаза Бритт бегали из стороны в сторону, ей явно было не до смеха. – Откуда она могла узнать? – успокоила ее Эм Джей. – Ты же не думаешь, что Брендон ей сам все рассказал? – О чем шепчетесь? – спросила Джулс, успевшая за время своего отсутствия подкрасить ресницы. – Об Истоне, – быстро нашлась Эм Джей. – Ты нам не сказала, что зависала с ним в тот день, когда потеряла сознание. Джулс пренебрежительно всплеснула руками: – Я питаю слабость к мужскому хоровому пению, и он меня пригласил на выступление. – Внезапно зардевшись, Джулс уселась на стул. – А что? Почему вы на меня так смотрите? – Как? – спросила Эм Джей. – Так, словно я положила на кого-то глаз, хотя это не так. Истон – мой друг. Только и всего. Я дорожу своим браком. Я не такая.