На мгновение наступила пауза, которую Бритт прервала ударом по барной стойке. – Черт возьми! – сказала она. – Я мечтала стать никогда не стареющей заботливой мамой, воспитывающей гениальных детей, жить в доме, в котором пахнет органическими чистящими средствами, и иметь успешного мужа, который находит меня самой обворожительной женщиной на свете. А что у меня есть на самом деле? Папа Дэстини, гостиная, в которой воняет скунсами, близнецы, которые стесняются поцеловать меня на улице, работа по впариванию недвижимости и лобковые волосы в мусорном ведре. Народ, это все. Это моя жизнь. – Она кивнула на трех женщин, сидевших прямо напротив них. – Посмотрите на этих кляч. Мы станем такими же через десять лет. Дальше что? Эм Джей положила ей руку на плечо: – Это зеркало. – А? – Ты смотришь на наше отражение в зеркале. Бритт наклонилась вперед и прищурилась: – Твою мать… Глава двадцатая Перл-Бич, Калифорния. Понедельник, 25 июля. Убывающая луна – Судебное заседание считаю открытым, – сказала Эм Джей, представляя, что родители наблюдают за ней и осуждают увлечение, которое сама она считала полноценной альтернативой кардиотренировкам. Потому что каждый раз, когда она открывала ссылку на очередную статью, посвященную бывшей начальнице, или троллила кого-нибудь в социальных сетях, ее сердце начинало биться с удвоенной скорость. Найдет ли она еще одну фотографию Гейл с корпоратива? Прочитает ли о чудовищной аварии или, может быть, о скандале, который вынудит ее уйти в отставку? С каждым щелчком мышки она все ближе подбиралась к ответу на вопрос, почему Гейл уже четвертый день не подтверждает заключение контракта. Примерно после третьей чашки кофе Интернет стал работать невыносимо медленно. – Пассивно-агрессивно, – обратилась она к своим родителям. – Если вы действительно хотите, чтобы я остановилась, заставьте Гейл мне позвонить. – Она выключила модем и принялась считать до тридцати. Знак, а точнее, громкий крик раздался со стороны дома Голденов. – Ты в порядке? – спросила Эм Джей подружку Дэвида Ханну, когда она открыла дверь. На этот раз она была одета: белые джинсы, темно-синяя футболка и кожаные сандалии. Сейчас она выглядела как типичная жительница Верхнего Ист-Сайда на Манхэттене: юная неприступная красотка с гладкими волосами. В игре «Убей, трахни, женись» она бы всегда доходила до алтаря. – Я была в порядке, пока Интернет не упал, – сказала она. – Ты не могла бы перезагрузить модем? Эм Джей ничего не поняла. – Специалист придет только завтра, поэтому я подключилась к вам, – объяснила Ханна, по-соседски улыбнувшись. – Прошу прощения, но у меня дедлайн, а у вас нет пароля… – Ты графический дизайнер, верно? Ханна смущенно кивнула и почему-то покраснела. – Что сейчас делаешь? – Детские книги. – Серьезно? – Нет, – хихикнула Ханна. – Ты не очень религиозна? – Я атеист, а что? Ханна пригласила ее зайти внутрь. Оставшаяся от Глории мебель и старомодные сувениры резко выделялись на фоне раскуроченных чемоданов и разбросанных коробок с играми для Xbox. – Переезд – отстой. Я права или права-права? – Права-права. – Кстати, это мой кабинет, – объявила она, распахнув дверь в зимний сад, который сильно изменился со дня похорон Лео. Вместо стола, ломившегося от тарелок с лазаньей и запеканкой, появились эргономичная офисная мебель и несколько мониторов. Широкие окна, когда-то пропускавшие естественный свет, были завешаны рисунками с азиатскими девушками, у которых были огромные груди, тонкие талии, невероятно круглые задницы и разноцветные волосы. Многие из них выглядели сильно избитыми, у некоторых между ног торчали мужские головы, а кто-то занимался любовью одновременно с двумя мужчинами. – Ого, когда ты сказала про графический… – Я имела в виду просто графику, – сказала Ханна. – Это японское аниме-порно. Лучшая в мире работа. – Она кивнула в сторону кухни: – Чай будешь? Они расселись так же, как Эм Джей с Глорией несколькими неделями ранее, и разговорились, ожидая, когда закипит чайник. Ханна рассказала о своей жизни в Сан-Диего, о том, как познакомилась с Дэвидом на фестивале Comic-Con, о том, как они общались на расстоянии после его возвращения в Колорадо, и, наконец, о том, как она уволилась с должности графического дизайнера в газете «San Diego Union-Tribune» и переехала к нему. – Ну ты поняла – чтобы иметь общий почтовый индекс. – Ты никогда не думала, что совершила ошибку? Я хочу сказать, у тебя была стабильная работа и… Чайник засвистел. Ханна непринужденно сняла его с плиты с видом хладнокровного человека, никогда не теряющего рассудок в трудных ситуациях. – Так, куда подевались чайные пакетики? – Она начала передвигать банки со спортивным питанием и витаминами, пока наконец не увидела чай. – Мятный сойдет? Эм Джей кивнула, хотя и не любила его. Этот запах напоминал ей о тщетных попытках отца скрыть запах табака с помощью мятных леденцов. Когда-то она ненавидела их аромат, а теперь скучала по ним. – Что, если у тебя ничего не выйдет с Дэвидом? – Уеду. – Она сложила губы в трубочку и подула на чай. – Лучше пожалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Я бы очень пожалела, если бы не решила попробовать завязать серьезные отношения с Дэйви. – Попробовать? – У нас долго были открытые отношения на расстоянии, но сейчас мы по-настоящему вместе. С того дня, как я переехала. Слова Ханны согрели и успокоили ее лучше мятного чая – Дэвид не предатель. Пусть это не отменяло тот факт, что Бритт беременна, а бойфренд Ханны, возможно, является отцом ребенка, однако из этого следовало, что Дэвид не был самовлюбленным засранцем. Значит, можно рассчитывать на его адекватное поведение, в чем бы оно ни заключалось. – Ну а ты как? – спросила Ханна. – Чем занимаешься? – Я? – Эм Джей сделала небольшой глоток. Внезапно в одной из спален распахнулось окно. Затем послышались тихие шаги. Скрипнула кровать. – Он дома? – Нет, – шепнула Ханна. – Кто-то влез в дом. Эм Джей достала из раковины видавшую виды деревянную лопаточку, а Ханна начала лихорадочно искать телефон. – Я вызываю полицию! – закричала она на весь дом. – Ты кто вообще такая? – спросила злоумышленница. Ее голос показался до боли знакомым. – Отбой, – сказала Ханне Эм Джей. – Я знаю ее. Ориентируясь по звукам, Эм Джей дошла до спальни Дэвида, стены которой были увешаны вырезками из газет и фотографиями знаменитых спортсменов, а полки из вишневого дерева заставлены спортивными трофеями. На абажур лампы было наброшено платье, слишком красное, чтобы принадлежать Ханне. – Адди, это я, – обратилась Эм Джей к подруге, спрятавшейся под голубым одеялом Дэвида. – Это Адди? – удивилась Ханна. Затем насмешливо уточнила: – Сумасбродная сестра Дэйви? Я права или очень-очень права? Он много о тебе рассказывал. Одеяло зашевелилось, и из-под него показалась Адди с таким выражением лица, словно она залпом выпила стакан кислого молока. – Дэйви? – Она метнула на Эм Джей возмущенный взгляд. Ханна равнодушно протянула правую руку и представилась. – Я переехала в пятницу. – Прошу прощения за вторжение, – сказала Адди с облегчением. – Я думала, тут живет Дэвид. – Он здесь и живет, – ответила Ханна. – С работы уходит в 16 часов. Адди перевернулась на спину, и теперь одеяло напоминало не холм, а провисший мост, соединяющий бретельки лифчика и согнутые колени. – Дэвид нашел работу? Так быстро?