— Обстоятельства изменились. — Но полученные вами приказы были подтверждены верховным командованием итальянской группы войск, — вскричал Кессельринг. — А вы что сказали в ответ на это? Поблагодарили за «совет» и пригласили Бастико отобедать с вами в Каире! Ничто так не раздражало Роммеля, как приказы от итальянцев. — Итальянцы ничего не сделали в этой войне! — мстительно буркнул он. — Это не имеет отношения к делу. Сейчас от вас требуется помощь при наступлении на Мальту. После того как мы возьмем Мальту, вы сможете продвигаться в Египте. — Вы так ничему и не научились! — вскричал Роммель, но тут же сделал над собой усилие и понизил голос: — Пока мы тут копаемся, враг не спит. Если бы я играл в ваши игры, я бы до сих пор топтался на месте. Кто так воюет — продвинулись на сантиметр, закрепились, продвинулись еще на полмиллиметра? Когда меня атакуют, я уворачиваюсь; когда враг обороняется, я иду в обход; но когда противник бежит, я его преследую. Так вот сейчас англичане улепетывают, так что самое время брать Египет. Кессельринг сохранял спокойствие. — У меня есть копия вашего обращения к Муссолини. — Он вынул из кармана бумагу и прочел: — «Нынешнее положение и моральное состояние войск, материальные ресурсы, пополненные благодаря захваченным полевым складам, а также ослабленное состояние сил противника позволяют нам преследовать его в глубь египетской территории». — Он сложил бумагу и повернулся к фон Меллентину. — Сколько германских танков и солдат у нас имеется? Роммель подавил желание приказать фон Меллентину не отвечать на заданный вопрос: Кессельринг знал, куда бить. — Шестьдесят танков, фельдмаршал, и две тысячи пятьсот человек. — А у итальянцев? — Шесть тысяч человек и четырнадцать танков. Кессельринг повернулся к Роммелю. — И вы собираетесь захватить Египет с помощью семидесяти четырех танков? Фон Меллентин, каковы ваши сведения о силах врага? — Союзники приблизительно в три раза превосходят нас по численности, но… — Вот так. Фон Меллентин продолжил: — …но мы полностью обеспечены провиантом, обмундированием, грузовиками, бронемашинами и горючим; и люди находятся в прекрасном боевом настроении. — Фон Меллентин, сходите к связистам и посмотрите, что у них там нового… Фон Меллентин нахмурился, но, поскольку других объяснений Роммель не предоставил, ему пришлось уйти. — Войска союзников перегруппируются при Мерса-Матрух. Они ожидают, что мы двинемся на их южный фланг… Мы же вместо этого ударим прямо в середину, в их слабое место… — Откуда у вас такие сведения? — перебил Кессельринг. — Наши разведчики… — На чем основаны данные разведывательного управления? — В первую очередь на донесениях агента в Каире… — О господи! — Кессельринг даже повысил голос. — У вас нет танков, зато у вас есть ваш любимый шпион! — В прошлый раз он не подвел. Вернулся фон Меллентин. — Это не меняет дела. Я здесь для того, чтобы подтвердить приказ фюрера: вы не должны двигаться с места. Роммель улыбнулся: — Я послал собственное обращение к фюреру. — Вы? — Я фельдмаршал, и у меня прямой доступ к Гитлеру. — Да, конечно. — Я думаю, фон Меллентин как раз принес нам ответ фюрера. — Так точно, — подтвердил фон Меллентин и зачитал вслух пару строк, написанных на листе бумаги: — «Богиня победы улыбается лишь однажды. Вперед, на Каир! Адольф Гитлер». Повисло молчание. Кессельринг вышел. 19 Придя утром в свой кабинет, Вандам первым делом узнал, что накануне вечером войска Роммеля продвинулись на шестьдесят миль от Александрии. Неужели его невозможно остановить? Оборонительная линия при Мерса-Матрух сломалась пополам, как спичка. На юге 13-й корпус в панике отступил, а на севере крепость Мерса-Матрух капитулировала. Союзники еще раз отступили — и этот раз мог стать последним. Если новая линия, занимающая промежуток в тридцать миль между морем и непроходимой впадиной Каттара, падет, Египет окажется в руках Роммеля. Однако даже столь неутешительные новости не смогли окончательно испортить Вандаму настроение. Прошло уже больше суток с того момента, как он проснулся на рассвете в своей гостиной, держа в объятиях Елену. С тех пор он пребывал в состоянии ликования и возбуждения. Он постоянно вспоминал мельчайшие подробности прошедшей ночи: какими соблазнительно коричневыми оказались ее соски, какой сладкой была ее кожа на вкус, как впивались в его спину ее острые ноготки. В офисе Вандам вел себя немного странно и сам это понимал. Он вернул своей машинистке письмо со словами: «В нем семь ошибок, лучше перепечатайте его», и лучезарно улыбнулся. Она чуть не упала со стула. Думая о Елене, он спрашивал себя: «А почему нет? Почему, черт возьми, нет?» И не находил ответа. Рано утром к нему пришел офицер из отдела по специальным связям. Каждый, кто хоть чуть-чуть был в курсе того, как устроен генштаб, знал, что это отделение обладает особыми, ультрасекретными источниками информации. Мнения о том, насколько хороши эти разведданные, разделялись, адекватной оценке мешала засекреченность источников. Браун, который носил капитанские погоны, но был, очевидно, совершенно не военным человеком, склонился к столу Вандама и спросил, не вынимая изо рта трубки: — Вы эвакуируетесь, Вандам? Эти ребята жили в своем собственном мире, и не было смысла напоминать им, что капитан должен говорить майору «сэр». — Что? Эвакуация? Зачем? — Мы отправляем в Иерусалим всех, кто слишком много знает. Подальше от вражеских рук. — Начальство, значит, занервничало… Впрочем, это логично, раз Роммель теперь делает по шестьдесят миль в день… — На вокзале вот-вот начнется ажиотаж… одна половина Каира пытается смыться, а другая половина ждет свободы. Ха! — Но вы же не болтаете направо и налево о своем отъезде? — Нет, нет. Я зашел сказать вам кое-что определенное. Мы все знаем, что у Роммеля в Каире шпион. — Откуда вам это известно? — В Лондоне тоже не дремлют, старина. В общем, этого парня раскрыли. Я цитирую: «Главное действующее лицо в деле Рашида Али». Вам это о чем-нибудь говорит? Вандама как молнией поразило. — Еще как! — выдавил он. — Ну вот такие дела. Браун встал. — Минутку, — спохватился Вандам. — И это все? — Боюсь, что да. — Но откуда вы знаете, это расшифровка перехваченных данных или донесение агента? — Источник надежный — все, что я могу сказать. — Вы всегда так говорите. — Да. Ну, возможно, мы теперь не скоро увидимся. Удачи. — Спасибо, — растерянно пробормотал Вандам. Браун удалился, выпуская изо рта клубы дыма. Главное действующее лицо в деле Рашида Али. Просто не верится, что именно Вульф — тот самый человек, который обвел Вандама вокруг пальца в Стамбуле. Впрочем, почему и нет? Недаром Вандама преследовало это странное чувство — как будто почерк Вульфа ему знаком. Женщине, которую Вандам отправил раскрывать тайну загадочного незнакомца, перерезали горло. А теперь Вандам посылает Елену на свидания к этому же человеку.