– Вот план на ближайшие десять минут: я пойду пройдусь с Кельтом вокруг дома за участком, а ты выпьешь или чай с ромашкой и мятой (он в термосе), или воды и переоденешься, после чего опустишься вот сюда. – Он похлопал на кровать рядом с собой. – Без шансов и без вариантов. Узнав строку песни Земфиры, я кивнула, понимая, что это руководство к действию и Влад настаивает, а не спрашивает. В хаосе происходящего мне нужны были хоть какие-то инструкции, что-то простое хотя бы на ближайшие десять минут. Парень подхватил куртку, щелкнул пальцами Кельту, и они оставили меня в одиночестве. Сильно сомневаясь, что трава, кем бы она ни была сварена, может мне помочь, я остановилась на воде, осушив стакан в три глотка. Прошло меньше оговоренного, когда практикующий вернулся, застав меня ровно там, где указал, закрывая за собой дверь. Видимо, Кельт остался внизу с Тамарой. Не сводя с меня встревоженного взгляда, Влад бросил куртку на стул, забрался на кровать, натянул на нас одеяло и привлек к себе, сразу же стаскивая с волос резинку и зарываясь в них пальцами. – Я не хочу разговаривать, – тихо предостерегла я, не сомневаясь, что первое же слово о моих родителях или его провальном знакомстве с мамой откроет новый поток слез. – Я знаю, Агата, – мягко заверил ведьмак. – Засыпай, никто тебя не потревожит. Я рядом. Этого было достаточно. Тишина и Влад, осторожно переплетший наши руки в замок. Уютно устроившись у него под боком, я прикрыла уставшие глаза, сосредотачиваясь на его пальцах, нежно и почти невесомо перебирающих мои волосы. Похоже, я заснула, потому что, открыв глаза в следующий раз, увидела Влада, читающего в свете прикроватной лампы. Рука темного все еще служила мне подушкой, моя была переброшена ему через пояс. Почувствовав, что я проснулась, парень вопросительно посмотрел на меня поверх корешка. Не требовалось спрашивать, чтобы знать, что спокойным сном без последствий в виде головной боли и раздавленного состояния я обязана ему. Серые глаза не отпускали, вчитываясь в мои, и я точно знала, что он в них видит. Знала, потому что на этот раз не прятала и не сбегала, собираясь пуститься во все тяжкие. Нахмурившись, практикующий окончательно отложил книгу: – Ты этого не хочешь. – Мне лучше знать. – Агата… – Темный покачал головой. – Пожалуйста, – лихорадочно шепнула я. – Еще позавчера ты… – Позавчера никто не пытался нас разлучить, – перебила я, догадываясь, что ведьмак хочет сказать. Да, еще позавчера я свято верила, что избежать повторения возможно. Зарекалась, что больше ни за что не буду ночевать в доме Яблонева и не подставлю ему шею. Всего лишь два простых обещания, два чертовых личных табу, о которых я думаю, лежа с Владом у него дома в кровати ночью, в шаге от нарушения последнего, что осталось. «Никогда не говори “никогда”» никогда не чувствовалось настолько остро-верным утверждением, как в это мгновение. Яблонев тяжело вздохнул, открывая рот, чтобы сказать мне наверняка что-нибудь по-взрослому отрезвляющее, умное, аргументированное, наконец, мудрое, но любые его слова сейчас бы не достигли цели. Мой палец лег ведьмаку на губы быстрее, чем с них сорвался хотя бы звук. Горячее дыхание нежно поцеловало подушечку, серые глаза смотрели выжидающе. Если бы не напрягшаяся под моей шеей рука, подумала бы, что он абсолютно спокоен. Безумно, но из всего неудавшегося ужина больше всего меня разозлило не упоминание об отце, не то, что мама знала и разубеждала меня в том, кто я есть, не то, что существовала еще какая-то тайна, копаться в которой только предстоит. Все это было после основной причины пробуждения вулкана, каким я себя почувствовала. Мама указала Владу на дверь. Не глядя на меня, не желая понять, насколько мы важны друг другу, не видя, что мы по-настоящему связаны. Крепче и сильнее, чем сами можем осознать. Я не собиралась терять Яблонева и отказываться от связи по чужой прихоти, даже если это желание матери. И вовсе не потому, что Владу придется тяжело без фамильяра и он, возможно… не сможет протянуть долго, как боялись Прахова и Захарова. Все куда прозрачнее и эгоистичнее, мы, темные, умеем признаваться самим себе в слабостях, при этом скрывая их от посторонних. – Ты мне нужен, – хрипло призналась я. У правды есть удивительное свойство. Уничтожая жертв, оказавшихся у нее на прицеле, она дарит поразительную легкость тем, кто ее направляет. Если, разумеется, целящийся и раненый не одно и то же лицо. – Я не могу отказать тебе, даже если бы хотел, – низко проговорил парень, не отстраняясь. – А ты не хочешь, – тем же тоном утвердила я. Вместо ответа Влад прикусил мой палец, погружая комнату в темноту ночи, просачивающейся к нам через окно. Пальцы скользнули по гладкой щеке практикующего, зарылись в густые волосы на макушке, тело подалось навстречу, едва он навис надо мной. Никаких вопросов, запинок и полумер. Только жар, жажда, желание касаний. В голове промелькнуло еще одно недвусмысленное «ж», но исчезло так же быстро, как появилось. Поздно тормозить, когда шагнул вниз. Либо разбиваться, либо лететь. Влад, поддразнивая, прикусил мочку, я откинула голову, предоставляя ему право хозяйничать на моей шее. Когда его зубы резко сомкнулись там, где были больше всего нужны, разум окончательно уступил место водителя инстинктам, выключаясь. Я не контролировала себя, не хотела, даже не знала, возможно ли это, когда запах и руки ведьмака окружали со всех сторон. Ноги обвили его бедра, рука прошлась вдоль позвоночника, подстегивая, мы вжались друг в друга, и на теле не осталось ни единого участка, не охваченного огнем. Задыхаясь, я уткнулась носом в плечо практикующего, заблудившись пальцами в его волосах. Лбы соприкоснулись, дыхание сплелось в крохотном, едва заметном расстоянии между лицами, барабанный бой сердца отдавался в костях и резко обрывался. Плавное, словно взмах крыльев, скользящее вниз движение, волна мурашек проносится от шеи до пояса, перекидываясь на руки… Хлипкая дистанция тает, как первый снег. Влад захватывает нижнюю губу, тянет, прикусывает, вдыхает в себя мой стон, отпускает и снова ловит… Каждая следующая минута длиннее, горячее предыдущей, пока время вовсе не теряет значимости. Пальцы сплетаются в два замка, вжимаются в кровать выше головы, еще несколько укусов шеи, и я… ловлю губу Влада. После моего нежного укуса что-то кардинально меняется, на голове шевелятся волосы, когда густота пространства вокруг нас усиливается в несколько раз. Низкий горловой стон принадлежит не мне, но в одночасье становится моим любимым звуком. Влад Яблонев, потомственный темный ведьмак, стонет мне в рот, и в этот миг я знаю, что он – мой. Его сила, родная, знакомая, близкая, проносится по мне ветром, забираясь под одежду и будто бы под кожу, усиливая все происходящее в разы, сотрясая тело лихорадкой. Самой приятной, горячей, всеохватывающей и растворяющей меня в себе лихорадкой. – Я те… – Не надо, – хрипло оборвал Влад мое зарождающееся признание, резко отстраняясь, откатываясь и покидая кровать. Всего мгновение назад парень прижимался ко мне, а мне уже безумно не хватает его прикосновений, словно прошел год. – Я… вернусь позже. Я и рта не успела раскрыть, как за ним уже захлопнулась дверь. Князь… сбежал! Перевернувшись, я обняла подушку, скрывая в ней улыбку. Похоже, не все так однозначно, как Яблонев утверждает о себе. Случившееся только что – главное тому доказательство. Может объяснять это как угодно, я знаю правду. Влада тянет ко мне так же, как и меня к нему. И в этой тяге нет ничего дружеского, семейного или наставнического. Будет трудно одолеть его упрямство, но шанс есть. Значит, мне придется побороться за него, сколько бы времени это ни заняло, потому что… выхода нет. Верность дога принадлежит лишь одному, и сердце Агаты Вольской тоже. Глава 27 Влад вернулся в комнату, когда начало светать, в сопровождении Кельта, ароматов уличной прохлады, табака и почему-то железа. Сонно приподняв голову, я увернулась от холодного носа пса, весело крутящего хвостом, и посмотрела на его хозяина, вешающего на спинку стула толстовку. Почти бесшумно передвигаясь по комнате, Влад без скрипа открыл дверцу шкафа и скрылся за ней. Догадываясь, что ведьмаку требуется переодеться, я повернулась спиной к комнате, избегая, прежде всего, собственного смущения. Кровать позади прогнулась, одеяло чуть натянулось… – Я знаю, что ты не спишь, – прошептал Влад. – Не удивил, – фыркнула я, снова поворачиваясь к темному, устраивающемуся на подушке. – Не старался. Можно подумать, это когда-то ему требовалось. – Тебе и не нужно. Спасибо. За все. – Этот дом и все, что в нем есть, всегда в твоем распоряжении, Агата, – чуть помолчав, ответил Яблонев, протянув руку и пропустив между пальцев прядь моих волос. – Спи. Ничего другого не оставалось. Усталость давила стальным прессом, и возвращение Влада лишь усилило ее, лишив причины бодрствования. Разговаривать не тянуло ни о случившемся днем, ни тем более о ранее развернувшемся в этой кровати действе. Думаю, затрагивать последнее вообще не стоит, учитывая реакцию Влада. Пожелав ведьмаку спокойного утра, я улеглась на живот, пряча руки под подушку, страхуя себя от попадания «на сторону» практикующего. То ли страховка была так себе, то ли фамильярство пожизненно прописало меня на сторону Влада, в чем бы она ни заключалась, неважно, точка зрения или участок пространства, проснувшись, я обнаружила себя на и под руками Яблонева, почти касающейся носом его горла. Подбородок темного чуть задевал затылок, ладонь прижималась между лопаток, правая нога, согнутая в колене, лежала в капкане моих собственных. Глубоко вздохнув, наслаждаясь ароматом Влада, я осторожно перевернулась в его руках, потягиваясь. Что-то недовольно пробормотав, парень зарылся носом мне в волосы, крепче, по-собственнически прижимая к себе. Еще одно доказательство того, что усердно игнорирует и отрицает мой практикующий, находясь в сознании и спокойствии. Сестер и подруг так к себе не прижимают. За окном царило солнце, и, по-моему, в моей выспавшейся и пригретой ведьмаком душе в эту минуту тоже. Дотянувшись до телефона, я лениво разблокировала экран, не видя ни одного пропущенного звонка или сообщения. Что бы вчера ни сказал маме Влад, это подействовало достаточно, чтобы она не пыталась со мной связаться всеми доступными способами. Отложив технику, я слушала сопение Кельта и ровное дыхание Яблонева, заряжаясь теплотой, светом и кроватным уютом утра, начавшегося для меня в половине первого, как подсказывал телефон. Прикрыв глаза, сосредоточившись на доге, я обнаружила ее свернувшейся калачиком на границе между цветочных полей и темным лесом практикующего. Ворона видно не было, но то, что он совсем рядом, чувствовалось. Наверняка прятался в ветвях так же, как его хозяин за самоубеждением и собственными страхами. Вскоре я почувствовала, как руки вокруг меня напряглись, выдавая пробуждение Влада. Не давая ему времени отстраниться, я перевернулась и подтянулась выше, оказываясь с парнем лицом к лицу на одной подушке. – Доброе утро, которое день, – улыбнулась я медленно выплывающему из сна Яблоневу. – Доброе, – хрипло каркнул Влад, встречая мой взгляд своим мутно-серым. – Как ты? – Сложно, – чуть пожала я плечами. Это казалось самой правдивой характеристикой. Подозреваю, что не мечусь по комнате, дергая на себе волосы, только благодаря присутствию практикующего, действующего на меня, как ванна успокоительного. Слишком много вопросов и переживаний, но пока что все они успешно отрезаны дверью его комнаты. – Но я хотя бы выспалась, а это уже что-то, – добавила я, видя, как проясняется серость его глаз, начиная блестеть вопросами. – Осталось еще поесть, – хмыкнул Влад, убирая с моего лба прядку. Заметив что-то темное, торчащее из-под задравшегося короткого рукава его майки, я нахмурилась: – Что это? – Где? Протянув руку, я постучала по снова скрывшемуся под тканью участку, сомневаясь, что мне что-то показалось. Вместе с тем стало ясно, что я никогда не видела Яблонева без рубашки, и это… Я закусила губу, обрывая свой интерес хотя бы на время. – Татуировка, – пояснил Влад, тут же расслабившись. Не успев как следует уйти, интерес вернулся, хлопнув дверью и зазвонив на колокольне моего любопытства во все колокола. – У тебя есть татуировка? – вытаращилась я на парня, привстав на локте. – Почему ты не говорил? – Ты не спрашивала, а я не особо представляю, как это вставить в обычный разговор, – приподнял бровь Влад. – Хочешь посмотреть? Еще спрашивает! Хмыкнув, практикующий сел, стаскивая майку через голову и отвечая на все вопросы по этой теме разом. Разумеется, никакой повышенной волосатости, складок на животе или лишнего веса, что я и так чувствовала сквозь одежду каждый раз, как мы… прижимались друг к другу. Кожа обтягивала сухие мышцы, на грани плавности и четкого рельефа. Никогда не видела, чтобы Влад занимался какими-то физическими упражнениями, но, возможно, турник на заднем дворе вовсе не пережиток прошлого, как мне однажды подумалось. – Подтягивания? – предположила я раньше, чем прикусила язык. – Тридцать раз каждое утро с дополнительным весом перед прогулкой с Кельтом, пресс и отжимания, – кивнул Влад, заодно давая понять, где он был после моего очередного попрания собственных обещаний самой себе. Однако я уже смотрела выше, на левую сторону груди, где от острого стержня распускалось черное перо, превращаясь в стаю птиц, улетающих за надплечье через плечо. Неудивительно, что я никогда их не видела, татуировка была на таком месте, что насладиться ее видом мог только кто-то близкий Владу. Тем более что ведьмак не любил ходить по дому без майки или в распахнутой рубашке, как многие парни, напротив, предпочитая толстые свитера, длинные рукава и толстовки. Очередные ветки, скрывающие от взглядов посторонних. – Можно? – спросила я, уже потянувшись к чернилам на его коже. – Тебе – да, – тихо разрешил практикующий. Осторожно прикоснувшись к острому, словно заточенному, стержню, я повела вверх, вместо ожидаемой шероховатости чувствуя лишь гладкость и тепло. Чуть вздрогнув, Влад прикрыл глаза, и я приняла это за одобрение, как и мурашки, покрывшие его предплечья. Следуя всем изгибам и росчеркам тату, я улыбнулась, насчитав тринадцать ворон. Правда, мысль о том, кто еще мог так же пересчитывать стаю на теле практикующего, встала в горле ложкой горчицы с привкусом уксуса.