– Пока просто будь рядом. Ты что-нибудь почувствовала? – Мне… – я запнулась, думая, как лучше сказать, – мне кажется, мы не нравимся этому лесу. – Тебе не кажется. Ему не нравится все, что ему не принадлежит, – тихо ответил Яблонев. Мы вышли на небольшую поляну, где можно было увидеть все составляющие классического выезда компании на природу. Мангал, складные стулья, бревна, застеленные пледами, магнитофон, заставленный закуской и выпивкой стол – складная доска с клеенкой, большой полупустой таз с жареным мясом… И все брошенное, недоеденное, недопитое и, в общем-то, забытое. Пройдясь взглядом по присутствующим, я мысленно их сосчитала. Шесть мужчин-гостей и восемь полицейских обступили Максима Николаевича. Пять женщин сгруппировались возле одной, сидевшей на пластиковом стуле и плачущей навзрыд. Трое из них прижимали к себе перепуганных детей, двух девочек и еще одного мальчика. Перешептывания, недоверчивые взгляды на нас с Владом, громкие всхлипы, причитания… Понятно, что значит «фонят». Слишком много сильных негативных эмоций засоряют пространство и мешают Яблоневу уловить единственно важное. Из шепота недовольство быстро переросло в басовитый крик коренастого краснощекого мужчины в черных резиновых сапогах и куртке, похожей на часть экипировки солдат. – Какого черта ты его привел сюда? У меня сын пропал! Нужно больше людей и собак для прочесывания местности, а не шарлатан, твою мать! – Дим, дыши носом. Он не шарлатан, дай парню попробовать найти Сережку. – Дима, хватит! – крикнула женщина. – Мы и так уже все прочесали! Он бы даже так далеко зайти не смог, где мы были! Если Макс ему верит, значит, пусть попробует, хуже не будет! – По-твоему, какой-то чернокнижник сможет его найти? Не болтай ерунду, совсем от страха одурела! Следить за ребенком нужно было, а не с подружками фотографироваться! Влад кашлянул, каким-то образом попав точно в паузу, пронизанную ожиданием бурного скандала. Все снова посмотрели на нас, и дог во мне вздыбил шерсть, угрожающе скалясь. За исключением Максима Николаевича и пары полицейских, моего практикующего окатывали скепсисом, подозрением и чуть ли не обвиняли в том, что он вообще здесь лишний. Словно не замечая реакции окружающих, Яблонев спокойно стянул с плеча рюкзак, присел на корточки и принялся в нем рыться, поочередно протягивая мне пучок какой-то травы, три тонкие зеленые свечки, спички и круглое зеркало в резной серебристой рамке на такой же ручке. – Какого хрена он делает? Я не давал своего разрешения на этот цирк! – снова вскинулся отец ребенка. Единственный, кто здесь устраивал цирк, так это он сам. Сын пропал, самое время принять любую помощь, но нет, главное показать всем вокруг, какой он крутой и не верит во все сверхъестественное! Идиот. Видя, как знакомо потемнели глаза ведьмака при взгляде на Дмитрия, я подобралась, готовая следовать любому плану Яблонева. Даже если он состоял в том, чтобы отправить разъяренного скептика в нокаут. – Не вижу смысла тратить время на споры, когда мне и так очевидно, чем все закончится, – тихо проговорил практикующий. – Я передам вам слова вашей покойной матери, прямо сейчас стоящей справа от вас. Вы побледнеете, начнете отрицать, после вспомните, что именно так она и говорила, поймете, что я не мог этого знать раньше, перекреститесь и будете надеяться, что в мои навыки входит не только общение с миром мертвых. – И что же говорит моя покойная мать, якобы стоящая справа? – Дмитрий демонстративно посмотрел направо и помотал в воздухе рукой. Похоже, алкоголь не до конца отпустил его со своего крючка. – «Не студи гланды криком и завязывай хлестать, не то закончишь, как Сашка». Никогда не видела, чтобы человек так быстро бледнел. Вся агрессивная самоуверенность слетела, как шелуха. Мужчина отступил на шаг, приоткрыв рот, вокруг зашептались и забормотали что-то о том, что Сашка – двоюродный брат Димы, умерший молодым от перепоя. – Помогите нам, пожалуйста, – то ли простонала, то ли прорыдала Светлана, жена Дмитрия, скрыв лицо в ладонях. – Тихо, – гаркнул Максим Николаевич на остальных друзей пары, принявшихся обсуждать послание. Кивнув ему, Влад зажег свечи, удивительным образом не загасшие на открытом воздухе, и от них поджег пучок травы, опуская его нам под ноги. Сладковато-горький запах дыма, несомненно, станет еще одним вопросом от мамы, когда она учует его на моей одежде. Сложно упустить такое, но о своем очередном вранье подумаю позже. Яблонев выставил ладонь к лесу по левую сторону от нас и закрыл глаза. Не задумываясь, я шагнула вперед, загораживая его от давящих надеждой, любопытством и испугом взглядов присутствующих. Став препятствием для них, я пошла дальше, представляя себя стеной между ведьмаком и всем остальным. Высокой, толстой, неприступной и скользкой, чтобы уцепиться за что-то и перелезть не было ни единой возможности. Влад стал ощущаться спокойнее, значит, у меня получилось избавить его от необходимости закрываться и тратить силы еще и на это. Пламя свечей в его руке затрещало, резко став выше. Достаточно повертевшись на приемах Влада, я знала, что ничего хорошего в этом нет и причина вовсе не в погодных условиях. Сережа точно пропал по сверхъестественной причине, и тут что-то есть. Наверняка столь же враждебное, как и сам лес. Если не он сам – Яблонев неспроста часто рассуждал о местности как о живом организме со своими привычками, задачами и ценностями. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем темный открыл глаза, но, заглянув в них, я поежилась. Буря разразится с минуты на минуту, штормовые тучи уже появились. Жестом велев мне уйти с дороги, Влад подошел к мангалу с тлеющими углями, ковырнул их пустым шампуром и буркнул что-то нелицеприятное себе под нос, после чего протянул мне руку. Держась за руки, мы стали обходить поляну большим кругом по часовой стрелке. Влад смотрел сквозь пламя, я же пыталась уловить что-нибудь странное с помощью слуха и обоняния, доверяя им больше, чем зрению. Пройдя больше половины, мы одновременно передумали делать следующий шаг, переглянувшись. – Тут воздух еще холоднее, и в нем какая-то гниль и сырость, – пояснила я в ответ на его молчаливый вопрос. – Похоже на… не знаю, когда грибы собираешь, так потом пальцы пахнут. – Это казалось самым близким к тому, что на самом деле улавливал мой нос. – Я понял. Подержи. Яблонев передал мне свечи, повернулся к нашим наблюдателям, быстрым шагом пересек поляну и остановился перед островком мам и детей. Пропустив пяток вопросов паникующей Светланы, растирающей по щекам слезы и тушь, ведьмак опустился на корточки перед курносой девочкой в очках. – Привет. Меня зовут Влад, а тебя? – Софья, – смущенно ответила она после одобрительного кивка матери, сжимающей ее плечи. – Очень приятно, Софья, – очаровательно улыбнулся Яблонев, чем, по-моему, расслабил не только малышку, но и ее маму, бессовестно пользуясь своим воздействием. – Я знаю, вы играли вместе с Сережей и перед тем, как он пропал, ты кое-что видела… – Софа! – возмущенно протянула ее мама. – Свет, прости, она просто… – Ребенок, которому, скажи он правду, большие и умные взрослые не поверили бы, – отчеканил Влад, строго посмотрев на обеих женщин, прежде чем вернуть внимание испуганно съежившейся Софье. – А я поверю. Тебе даже не обязательно говорить вслух, просто подумай о том, что ты видела, помоги найти твоего друга. – Яблонев осторожно взял девочку за руки, попросив смотреть ему в глаза и сказав ее матери, что никакого вреда ее дочери это не принесет. Неприятное скользкое ощущение отвлекло меня от контакта Влада с девочкой. Как будто капля холодного дождя попала за шиворот и стекала вдоль позвоночника, или кожи коснулось что-то мерзко-липкое, наподобие пиявки или еще какой склизкой твари. Сцепив зубы, я обернулась, чувствуя, как дог внутри повторно вздыбливает шерсть, принюхиваясь. Здесь что-то было. Прямо сейчас подбиралось ко мне, изучало, становясь сильнее по мере того, как темнело. Ночью в этот лес заходить не стоит. Даже практикующим, что я понимала так же ясно, как сигнал SOS. Набравшись решимости за один короткий вздох, я подняла свечи на уровень глаз, глядя перед собой сквозь пламя. Лучше видеть, что тут вьется, чем придумывать лишнее. Понадобилось время, чтобы привыкнуть смотреть на пламя так близко и воспринимать не только его цвета, но и то, что они закрывают. Глаза заслезились, я терпеливо смаргивала, ожидая, когда сквозь реальное проступит истинное, как называл это Влад. Слава богам, никакой паукообразной сущности не наблюдалось, а значит, билет в ночной кошмар меня миновал, но зато здесь было нечто другое. Над землей тянулось… что-то, похожее на сеть, в которой все мы стояли. Она уходила дальше в лес, обвивая стволы деревьев, цепляясь за ветви и кустарники и светясь сквозь снег. Нет, не сеть, скорее паутина, никак не реагирующая на физическое движение. – Агата? – Что это такое? – Я обернулась к Владу, возвращая ему свечи, успешно противостоявшие еще одному порыву ветра. Похоже, и впрямь заколдованные. – Ну что? – поддержал меня Максим Николаевич. Влад качнул мне головой, тут же обращаясь к остальным: – Уходите все отсюда к дороге и машинам, оставьте еду и питье. Чтобы ни у кого в кармане ни крошки не было. Детей убрать первыми, лучше сразу с ними отсюда уехать. – Где Сережа? – Все еще здесь, не думаю, что далеко, но лес не хочет его возвращать мирно, поэтому мне придется применить силу. Еще раз говорю: всем уйти к дороге и оставить еду и питье, остальное забрать, – терпеливо повторил Влад. – Почему не хочет? – не понял Дмитрий. – Как лес вообще может чего-то хотеть или не хотеть? – Так же, как природа может создавать и разрушать, – ответил Яблонев, покосившись на меня. – Лес забрал и прячет вашего сына, чтобы наказать вас за неуважение и воровство. – Ведьмак прошелся взглядом по всей компании, и я отметила, что многие тревожно завозились, потихоньку начиная сборы, но достаточно тихо, чтобы слышать темного. – Когда вы приходите в чужой дом в гости, вы же не начинаете крушить в нем мебель, бросать мусор и заниматься прочими… делами? – Серые глаза красноречиво задержались на какой-то семейной парочке без детей, и по тому, как покраснела женщина, стало ясно, на какое дело намекает Яблонев. Вот правда, места другого не нашли, что ли? – Лес – это тоже дом, в нем свои законы, и у него есть свой хозяин. Дрова на костер брали не с земли? – Тишина. – Вас спрашиваю! Стоило немного повысить голос, и сборы пошли активнее. Взрослые вроде бы, а ведут себя как школьники, боящиеся, что их вот-вот вызовут к доске. Может, человек и вправду никогда не взрослеет, а просто стареет? – Нарубили из подлеска, они… посуше были, – сглотнул Дмитрий, испуганно глядя на Влада. – То есть вы навредили лесу, порубив молодняк, а потом еще и костер разожгли, который, в общем-то, был вам без надобности. Сейчас в магазинах уголь продается, – подвел черту Влад. – В процессе намусорили упаковками, крышками и прочим пластиком. Далее осквернили еще и плотски, и я сейчас не только о сексе, но и о банальном опустошении организма. Все вместе переполнило чашу терпения этого далеко не простого места, старше нас всех с тремя коленами вместе взятых, и оно среагировало. – Но вы же… Вы сможете нам помочь? Вернуть Сережу? – не прекращала всхлипывать Светлана. – Чем скорее вы отсюда уйдете, тем быстрее мы с Агатой приступим к… переговорам. Сомневаюсь, что они будут вербальными. Скрестив руки на груди, я смотрела, как Максим Николаевич руководит «отходом», по-военному четко указывая, кому что брать, кто в какой машине сядет, и напоминая, чтобы все проверили карманы на наличие еды. Двое парней потащили мангал, женщины с хныкающими и уставшими детьми пошли следом за ними, мужчины похватали сумки со всем несъедобным, но ценным, и вместе с полицейскими замкнули все это гудящее и шепчущее шествие, переполненное страхом, волнением и недоверием. – Вы точно справитесь? – задержался Максим Николаевич, с трудом вытолкав отсюда Светлану с Дмитрием, порывавшихся помочь хоть чем-нибудь. Можно подумать, от их присутствия что-то кардинально изменилось бы. – Я сделаю все, что в моих силах, – не стал конкретизировать Яблонев. – Уходите и ждите. Не давайте никому вернуться в лес. Это может все усложнить. Кивнув, мужчина покинул поляну, и вскоре его очертания растворились в окутавшем лес сумраке. – Что нужно делать? – Тащи сюда всю еду и питье, что они оставили. – Влад снова присел возле своего рюкзака. – С чем мы столкнулись? – Я прекрасно поняла, что остальным, непосвященным, Яблонев рассказал лишь часть правды, не выдавая того, что им знать не полагалось. – Если совсем просто, то с лесным сторожем, духом, который здесь с самого начала. В фольклоре таких называют лешими. – Леший? Серьезно? – поперхнулась я, ставя рядом с ним таз с остатками мяса, рыбы и прочими бутербродами и закусками. – А водяной с русалками тоже существуют? – Народные сказки любых народов строилась на реальных событиях, со временем обрастая разными придумками. У каждого древнего места с памятью есть свой страж, тот, чья смерть первой коснулась его. Водяные и русалки – это утопленники, наказанные вечным служением и обязанностью охранять природу за осквернение ее храмов своей смертью. Рассказывая, Влад расстелил на земле черную ткань, установил в центре блюдце со все еще горевшими свечами и положил перед собой зеркало, которое все это время таскал в кармане куртки. – А храм – это… – …любое место, где сочетаются несколько стихий, подальше от людей. В данном случае земля, воздух и вода. – Я кое-что увидела через пламя, – поставив полупустые бутылки с водой, соком и алкоголем возле таза, я присела рядом с ними. – Тут везде какие-то переплетения, напоминающие паутину. – Это энергопотоки, помогающие лесному сторожу передвигаться по лесу и служащие чем-то вроде сигнализации, сообщающей о посторонних. Софья видела, как он схватил мальчика за плечо, испугалась и убедила себя, что ей все показалось. Самое главное, она слышала, как сначала их кто-то звал, будто издалека, – Влад со смыслом посмотрел на меня. – У тебя никогда такого не было? Идешь по лесу, а тебя будто кто-то зовет, голос знакомый, но кто именно, вспомнить не можешь? – Нет, но я слышала такие истории, – нахмурилась я. – Запомни раз и навсегда: оборачиваться нельзя. Сережа обернулся первым, и вот результат. – Как в мифе про Орфея у греков? – Да. Принцип тот же.