Вот так успокоил. – А я… я могу увидеть это? Или оно доступно только тебе? – Зависит от сущности. Восприятие фамильяра опережает ощущения практикующего, но, в отличие от нас, вы видите только общую картину и поверхностно. Скажем, ты услышишь мелодию, а я на слух определю все ее составляющие. Втянув носом, я покивала, доставая из сумки ключи. В подъезде, теперь уже совершенно неудивительно, было темно. Забросив в квартиру сумку, я повела Влада наверх, к Виталине Андреевне. То ли так повлияли слова Яблонева, то ли полнолуние или собственная вера в фамильярство, но с каждой ступенькой шагнуть на следующую становилось все тяжелее. Полумрак подъезда давил на спину и затылок, и я не выдержала, обернувшись на ведьмака: – Ты тоже это чувствуешь? Даже шепот казался слишком громким и совсем неуместным. Как на кладбище, честное слово. Поежившись на это сравнение, я остановилась на лестничной площадке пятого этажа. – Это из-за некротической волны. Чем ближе мы к ее истоку, тем больше хочется сбежать особо восприимчивым, как мы, или тем, у кого обострен инстинкт самосохранения. Без какой-либо подсказки с моей стороны Влад остановился точно у нужной двери и нажал на звонок. – А если ее нет дома? – Есть. Из-за двери послышалось осторожное «кто там?», и Яблонев кивнул мне. – Виталина Андреевна, это Агата, ваша соседка с первого, – представилась я, встав точно перед глазком. Дверь приоткрылась, и хозяйка выжидающе посмотрела на меня, подозрительно покосившись на Влада. Раньше я никогда не заговаривала с Виталиной Андреевной, ограничиваясь соседским приветствием, если встречала у подъезда или почтовых ящиков. Даже имя ее мне как-то ненароком сказала баба Катя с третьего. В какой-то мере, сейчас я, как и Яблонев, видела ее впервые. Маленькая худенькая женщина в длинной черной юбке, водолазке грязно-желтого цвета и коричневой толстой вязаной жилетке до бедра на блестящих пуговицах почему-то напоминала пчелу. Короткие каштановые волосы с проглядывающей сединой и глубоко посаженные карие глаза лишь усиливали сходство. Усталая, высушенная пчелка, застрявшая между стеклами оконной рамы. – Что стряслось? – Вы сами знаете, – вступил Влад. – По ночам шаги, падают вещи, умирают цветы, свет мигает… И сны такие тяжелые, как будто подушкой кто-то душит, а запах знакомый, верно? Такой знакомый и родной, что терпите. Вам нужна помощь, и я готов ее предоставить. – Я не понимаю, о чем вы говорите, – побледнела женщина. – Уходите! Ничего себе, разобрался на месте! – От вашей квартиры пахнет могилой, – поставил Влад ногу на порог, не дав ей закрыть дверь. – И вы хороните себя в ней заживо. Посмотрите мне в глаза и скажите: я в порядке. Сможете – мы уйдем. По спине побежали мурашки, спокойный вкрадчивый голос практикующего завораживал, невозможно было не прислушаться и не подчиниться. Если бы до сих пор я сомневалась в способностях Влада, принимая его за шарлатана, то сейчас бы уверовала. Его дар, энергетика, что бы это ни было, чувствовались в воздухе густой, пробирающей до костей и электризующей пространство силой, игнорировать которую не получалось. – Я… – слабо начала Виталина Андреевна, стиснув края жилетки. Женщина смотрела Владу в глаза, похоже, затянутая в их серость грозовых туч. По себе зная, как непросто находиться под таким «рентгеном», я почти не удивилась, когда она отступила, так и не сумев произнести «в порядке». – У меня нет денег. – Я предложил помощь, а не работу, требующую оплаты, – уточнил Яблонев. – То, что в вашей квартире, начинает набирать мощь и влиять на других жителей дома, питаясь их энергией. – Проходите, – устало пригласила Виталина Андреевна. – Вы… экстрасенс? – Не совсем, – не стал вдаваться в подробности Влад, заходя в квартиру. Разувшись и сложив верхнюю одежду на небольшую полку для обуви в тускло освещенной прихожей, мы прошли в зал. В квартире у Виталины Андреевны было чисто и просто: старая мебель (стенка еще годов 60-х), основательно продавленный диван, застеленный толстым ковром, кружевные салфетки на столе, два затертых кресла, телевизор на тумбочке в углу и книжные полки. На стене тоже висел узорчатый ковер, а пространство над диваном облепили старые черно-белые фотографии. Нервно поглядывая на нас обоих, Виталина Андреевна присела на краешек кресла, сцепив руки. Похоже, она сама не понимала, почему впустила нас. Влад обошел комнату по кругу, ненадолго задерживаясь возле каждой стены, пока не остановился напротив фотографий. – Стена смерти, – констатировал ведьмак, простояв напротив нее несколько минут. – Ваш покойный муж, – он указал подбородком на портретное фото мужчины с коротким ежиком волос и квадратной челюстью, – и сын, – стройный молодой мужчина в очках и с красивой улыбкой, – а это ваша старшая сестра? Кровная связь по роду идет, и смерть… не более двух лет назад. – Да, – каркнула женщина. – Наталье поздно диагностировали рак… – Может быть, вам принести воды? – участливо спросила я, опасаясь, что она вот-вот упадет в обморок. – Нет, не нужно, пожалуй, молодой человек выбрал правильное название, – растерянно пробормотала соседка. – Меня зовут Влад, и так, – он снова указал на стену, – делать совершенно нельзя. Оставляя мертвых на виду, ежедневно их поминая, плача по ним, разговаривая с фотографиями, то есть отпечатками души, вы привязываете их к себе, не даете душе продолжать ее путь. Это нарушает определенные законы, и то, что происходит сейчас в вашей квартире и с вами – последствия этого нарушения. Все фотографии немедленно убрать, старые вещи покойных, – ведьмак кивнул на шкаф, – в церковь. После того как я закончу, в течение недели обязательно заведите трехцветную кошку. Она тут должна быть, отогреет вам грудь и ноги. Последняя рекомендация поставила меня в тупик, но Виталина Андреевна, казалось, что-то поняла. – Мне позавчера сестра так во сне сказала, – ошарашенно проговорила она. – Велела завести кошку с черными лапками и назвать Нюрой. – В честь старшей, оберегающей ваш род по материнской линии, – пояснил Влад как ни в чем не бывало. – Дополнительная защита дому и вам. Она пытается вам помочь и защитить от беды, накликанной вашими стараниями. Только я хотела намекнуть своему практикующему сбавить обороты и не говорить на грани с грубостью (даже если он прав) с несчастной женщиной, как случилось кое-что еще. Спины коснулось нечто ледяное, вдоль позвоночника к голове стрельнуло таким холодом, что сразу заныли зубы. Шарахнувшись в сторону, я обернулась, видя перед собой только край книжных полок и кресло. Зная, что ничего мне не померещилось, я попятилась к Владу. – Мне только что ткнули в спину какой-то ледышкой. – Это была рука, и она тебя не коснулась. – Ведьмак присел на корточки, расстегивая рюкзак. – Ты предугадала это за несколько мгновений, чему я рад. Сущность почуяла и высунулась на твою энергетику. Виталина Андреевна, не могли бы вы пока побыть на кухне? Рука? Поежившись, я обняла себя, недоверчиво осматриваясь вокруг. Представив, как такие же прикосновения дни напролет переносит хозяйка, я передернулась, испытав что-то похожее на то мерзкое чувство, когда слышится, как кто-то водит лезвием по стеклу. – Это мой муж? – шепотом спросила Виталина Андреевна, прижав руку ко рту. – Это то, что хочет, чтобы вы так думали. – Ведьмак зажег черную тонкую свечу. – Уцепилось за ваше горе, откормилось на нем и отправилось разнообразить меню. Хотя и другие духи тут есть, просто они редко проявляются. Не желают вам вреда, но и уйти не могут, – темный снова указал на фотографии. – В любом случае их всех нужно отправлять отсюда туда, где им место. Мертвому место в могиле, живому – в квартире. Цвет глаз Яблонева поменялся, став темнее на несколько тонов, что-то среднее между мокрым асфальтом и чернилами, в жизни не видела такого. Подобного быть не могло, но преобразилось и лицо ведьмака: черты как будто заострились и утончились, выпустив наружу больше птичьего. Эта поразительная метаморфоза совершенно не портила парня, напротив, делала еще таинственнее и опаснее. Она пропускала наружу какую-то дикость, что-то настоящее и первобытное, без шкурки условностей, приличий и современности. Интересно, когда у меня в глазах появляется желтизна, я тоже становлюсь привлекательней? Виталина Андреевна покинула комнату, я слышала, как закрылась дверь на кухне и из крана потекла вода. Похоже, она решила взяться за готовку или мытье посуды. Я бы тоже на ее месте, скорее всего, попыталась успокоить себя чем-то привычным и нормальным. Все лучше, чем плакать или трястись от страха. – Что тут происходит? – Иди сюда. – Влад прижал меня спиной к своей груди, обняв за плечи, и вытянул вперед руку со свечой. Пламя прыгало и дрожало, вспышками отражаясь в металле его колец. – Посмотри на это кресло сквозь пламя и скажи, что видишь или чувствуешь. Сделав, как он велел, я глубоко вздохнула вместе с ним, сосредотачиваясь на том, что видела перед собой. Желтый огонек с оранжевой сердцевиной раздвоился перед заслезившимися глазами, и где-то на границе между светом и пеленой слез появилось нечто темное, висевшее прямо в воздухе и испускающее ледяной холод. О господи боже, оно реально существовало. – Что это такое? – пробормотала я. – Темное, холодное… и жуткое? – И видишь, и чувствуешь? Прекрасно, – отметил Влад. – Перед тобой воронка, создающая некротическую волну, от которой нам здесь не по себе. Все равно что дверь в мир мертвых, распахнутая настежь. И в этой квартире день открытых дверей объявлен давно, с 31 октября, как я подозреваю. – Хэллоуин – это правда? – опешила я. – В эту ночь духи действительно ходят среди живых? – Самайн, – поправил Влад. – Нет ни одного языческого праздника, не имеющего под собой серьезного основания. Древние были куда умнее своих потомков, ставили во главу угла правильные вещи, знали, чего бояться, и сначала прислушивались к тому, что их окружает, а не к себе. – И каков наш план? – Выгнать в воронку твоего поклонника и закрыть ее, после чего отправить растревоженных мужа и сына на покой. – Мне что делать? – Быть рядом со мной и держать эту свечу. Она поможет тебе видеть на другом плане, если понадобится. Из рюкзака ведьмака на свет появились пучок какой-то сушеной травы, черная ткань, чаша, красный пузырек, серебряная цепочка и еще одна свеча – близнец моей. Влад засучил рукава рубашки до локтей, показывая надежно скрытые напульсниками запястья. Поднеся траву к пламени свечи, он поджег ее и тут же замахал справа налево, оставляя тлеть и пускать густой, горький и вонючий дым. – Полынь, – пояснил Яблонев, окуривая квартиру по часовой стрелке. Я следовала за ним хвостом, не собираясь отходить далеко. Продиктовано это было вовсе не страхом или волнением, даже не пожеланием самого Князя. Я просто знала, что так правильно. Быть на шаг позади практикующего, смотреть вокруг и ждать подвоха. Откуда пришло это знание – другой вопрос, ответ на который не так уж и важен. Интуиция. Опустив остатки травы в чашу, Яблонев поставил в нее свечу, покапав воском, и окропил цепочку какой-то прозрачной жидкостью из пузырька. Ведьмак быстро зашептал на незнакомом языке, остановившись в центре комнаты, и я словно оказалась ногами в холодном течении. Взгляд «сквозь» огонь стал ошибкой. Вскрикнув, я дернула Влада за руку, отталкивая от того, что тянулось к нам. Серое, без лица и вообще чего-то человеческого, оно выползало из-под дивана, словно просачиваясь в узкую щель между ним и полом, направляясь ко мне. Тонкие руки с растопыренными пальцами, неестественно согнутые ноги, рот-рубец, и не от уха до уха (ушей не было), а от края до края. Сердце забилось в горле, волосы на макушке встали дыбом, я сморгнула выступившую слезу, и тварь исчезла. До тех пор, пока я снова не посмотрела через пламя. Я не знала ни одной молитвы, но в этот момент мне захотелось знать их все, знать всё, что знает Яблонев, иметь в руке такую же цепочку и понимать, как правильно всем этим воспользоваться. Удивляясь самой себе, я вдруг поняла, что не думаю о том, как сбежать или как перестать бояться. Единственное, что меня заботило: как защитить Влада и защититься самой. Однако Яблонев прекрасно справлялся сам. Выбравшись из-под дивана до конца, серое нечто сменило курс, по-паучьи двинувшись к ведьмаку. Слыша практикующего, я поняла, что сущность тоже что-то говорит ему, но звука не было. Ведьмак рассек пространство перед нами цепочкой по диагонали, свистящий звук словно пролетел сквозь уши, и захватчик рванул назад, испугавшись. Не глядя, Влад протянул мне руку, и я крепко сжала его пальцы, интуитивно понимая, что ему нужна моя поддержка. Темный повторил замах, и от ладони до локтя словно ток пустили. Сущность отбросило к стене, глаза щипало, я больше не могла смотреть сквозь пламя и опустила свечу. Заступив Яблоневу за спину, я обняла его со спины, следуя подсказке внутреннего голоса. Подбородок лег парню на плечо, губы прижались к теплой шее, ладонь застыла у самого сердца, и мы задышали вместе. Никаких сомнений, ничего, даже отдаленно на них похожего, только циркуляция уверенности от него ко мне и силы от меня к нему. Обычная, чуть мутная из-за дыма комната стала чувствоваться нормальной только после третьего замаха Влада. Ведьмак замолчал, накрыв рукой, держащей цепочку, мою, и какое-то время мы просто дышали. Я старалась осмыслить то, что только что увидела, он, должно быть, приходил в себя. Яркие картинки мелькали в голове по кругу, но все это больше походило на обдумывание фильма, пока идут титры. Ужастика, если точнее. И я всерьез хотела бороться с этим паукообразным? – Агата? Ты как? – Влад насильно усадил меня на диван и опустился на корточки напротив, задув наши свечи. – Пытаюсь понять, что только что произошло. Полынь… – …галлюцинаций не вызывает. Ты ее видела. – Да. Это… оно… уродливое, серое, без глаз и… – Я замолчала, вдыхая носом. – Ты встречала раньше что-то подобное?