Дела у Кельта, судя по тому, как лукаво горели глаза и вилял хвост, были лучше всех. Уделив внимание не только шее, но и ушам с подбородком и груди, я все же сумела оторваться от него и зайти на кухню. Влад сидел за барной стойкой, вычерчивая что-то карандашом на обыкновенном тетрадном листке в клеточку. – Миссия выполнена? – с легкой улыбкой поинтересовался парень, отрываясь от своего занятия и убирая рисунок в карман джинсов прежде, чем я смогла его увидеть. – Да. Даже почти без потерь, – поделилась я, оглядываясь. – Помнится, кто-то обещал мясо на косточке? – В холодильнике. Бери все, что приглянется, – указал себе за спину ведьмак. – Мне нужно немного поработать на чердаке, кое-что проверить. Выглядел Влад едва ли лучше, чем когда вышел из машины Березина. Какова бы ни была причина этой отчужденности, понятно, что мое временное отсутствие только поспособствовало ее укоренению. – Справишься с готовкой? В незнакомой кухне чужого дома, понятия не имея, что и где лежит? Да запросто! – Ну не тебе же ее доверять, мистер «Пригоревшие сосиски», – съехидничала я. – Меня радует твой инстинкт самосохранения, – усмехнулся темный, выходя из комнаты в компании Кельта. Впрочем, пес вернулся на кухню почти сразу, наверняка решив, что наблюдать за моим квестом по готовке куда забавнее, чем сторожить лестницу на чердак и ждать хозяина. Открыв дверцу холодильника, я вытаращилась на забитые до отказа полки. У Влада что, полк маленьких невидимых слуг, следящих за тем, чтобы ни одного сантиметра не оставалось свободным? Или же запасливая мама, знающая, что ее сын далек от кулинарии, как и она сама, судя по упаковкам еды быстрого приготовления и пластиковым контейнерам с салатами, продающимися в супермаркетах? Взяв ради интереса один, я приоткрыла его крышку и повела носом, тут же сморщившись. Судя по запаху, количество майонеза в нем несовместимо с жизнью. Поставив эту убийственную смесь крупно нарубленных овощей на место, я вернулась к поискам мяса, вскоре обнаруживая его на третьей полке. После продуктов настало время экспедиции за посудой. Чувствуя себя слегка не в своей тарелке, то и дело косясь на рабочую зону матери Влада, я поочередно открывала все дверцы, находя то миксер с мультиваркой, то пустые банки, то полмешка картошки и мусорное ведро. Сковородки и кастрюли оказались в самом крайнем от меня отсеке, составленные в аккуратную стопку и посверкивающие стеклянными крышками. Не удивлюсь, если в них ни разу не готовили. Постепенно осваиваясь с непривычной техникой и месторасположением всего, вскоре я начала наслаждаться простором кухни. Разговаривая с Кельтом, точнее, рассказывая псу все, что делаю (сама не знаю зачем), я отправила две отбивные на сковороду, хорошенько искупав их в яйце. Трель телефона застала меня за нарезкой салата, и, осторожно положив нож, чтобы он не упал и не дай бог задел растянувшегося у моих ног Кельта, я вышла в прихожую. Эсэмэска была не от Ирки, как я ожидала, а от Самойловой. «Привет. Будешь завтра на физкультуре?» Быстро набрав ответ, что завтра пропускаю учебу, я нахмурилась, удивляясь такому вниманию от Ярославы за последнее время. Конечно, мы и раньше общались, но никогда за пределами универа. Вернувшись на кухню, я перебирала моменты, когда Самойлова первой начинала разговор. Догнала меня на улице и рассказала про странное поведение Ирки на следующий же день после первой встречи с Яблоневым. Кстати, нужно бы кое-что спросить у Влада, все время забываю… Потом она писала мне после нападения Алены. Смутно что-то подозревая, я так и не поняла, что меня смущает. Может быть, я накручиваю себя из-за практикующих и фамильярства, свалившихся мне на голову, и теперь везде ищу то, чего нет. Понятно же, что Ярослава очень одинокий человек, а друг нужен даже самому ярому затворнику. Протяжный стон от двери вывел меня из задумчивости, и, обернувшись, я увидела Влада, прислонившегося к косяку. – Что? – Так вкусно в этом доме еще не пахло, – улыбнулся парень. – Вижу, твое настроение улучшилось? – Оно и было нормальным. – О да, – покивала я, отворачиваясь к плите. – То-то ты молчал всю дорогу. – Говорю же, я думал. – Мой Князь, Князь тишины… – запела я, размахивая лопаточкой. – И горе мне, если впал я в безмолвие… – Или уставился на лик луны, – допел Влад. – Да-да, дни полнолуния… Так сказать, «эти» дни практикующих, – прыснула я, проигрывая в голове известную рекламу предмета женской гигиены. – Все перенесешь, если фамильяра с собой возьмешь… – сымпровизировала я на мотив рекламной песенки, ставя тарелки с картошкой и отбивными на стойку. – Чего сидишь? Мешай салат. Яблонев расхохотался, покорно берясь за ложку и салатницу. Пока я отправляла в раковину пострадавшую в процессе готовки посуду и заливала сковородку водой, ведьмак достал из холодильника бутылку газировки, кетчуп и пакет с уже нарезанным хлебом из верхнего шкафчика. – Я хотела кое-что спросить, – начала я, наконец-то запрыгнув на барный стул и набрав себе в тарелку всего и побольше. Есть хотелось жутко, тем более когда рядом такие ароматные отбивные… Еле переборола искушение отрезать и пожевать кусочек сырого мяса. – Вообще не удивила, – хмыкнул Влад. – Но сначала я поем, – показала я язык, тут же забивая рот картошкой. – Слава богам, – возвел парень глаза к потолку. – Так мы поняли, что поесть для тебя важнее, чем что-то узнать. – Я пихнула его локтем в бок, радуясь, что газировка не пошла носом. – Кстати, между едой и сном ты бы что выбрала? – Ничего. Ты назвал правильную последовательность, – помотала я вилкой, прежде чем наколоть на нее следующий кусочек мяса. – А если бы все-таки нужно было выбирать? – Тогда сон, – решила я, чуть подумав. – Без еды прожить можно больше, чем без сна. – Логично, – покивал Влад. – А к чему был вопрос? – Проверяю, насколько сильны у тебя собачьи инстинкты, – подмигнул Яблонев, прежде чем прыснуть. – Влад! – Ты кушай-кушай и практикующего слушай, – напутствовал ведьмак, все еще посмеиваясь. Недовольно сузив глаза, одним взглядом передавая, какие инстинкты и куда он может себе засунуть, я, вспомнив о косточке, до которой как раз добралась, сосредоточила все внимание на ней. Только через пару минут обгрызания и обсасывания до меня дошло, как это смотрится со стороны. Позабыв о вилке, девушка, крепко держа уже обглоданный кончик, ездит зубами по косточке, выискивая последние жилки. Вот ведь… Засада. Обычно я позволяю себе такое удовольствие только дома, вдали от посторонних глаз, чтобы никто не видел этого дикого варварства. Теперь же мой блестящий жиром рот и лязгающие зубы, не говоря уже о выражении лица, наверняка чем-то средним между хищностью и самозабвенной дебильностью, засветились Яблоневу. То есть перед тем, кто был бы самым последним в очереди на такое представление. Какой позор! – Очаровательно, – отметил Влад, когда, застыв, я медленно повернулась к нему. – Знаешь, если бы сейчас проводилось соревнование между тобой и Кельтом, кто быстрее отполирует кость зубами, ты победила бы с завидным преимуществом. – Не смейся, мне и так стыдно, – промямлила я, потянувшись за салфетками. – Это… это неконтролируемый процесс. Не могу удержаться, и все. – Тут нечего стыдиться, и точно не передо мной. Мы не на приеме у английской королевы и не под взглядами общественности, а наедине, – серьезно проговорил ведьмак. – Запомни: в моем доме тебе никогда не нужно сдерживаться и казаться нормальной, согласно сомнительным стандартам, навязанным серой массой посредственностей. Будь собой и не смей за это извиняться. Пробормотав, что мне нужно в ванную, я вышла из кухни, мысленно разгоняясь и встречаясь лбом со стеной. Наваждение какое-то! В компании Влада я начисто забываю о сдерживающих факторах и в результате почти всегда чувствую себя идиоткой! То снег ртом ловлю, то кость грызу, то ведусь на почесывание за ухом! Не говоря уже о реакции на укусы… Сполоснув лицо холодной водой, я посмотрелась в зеркало над раковиной. В карих глазах заметно проступали янтарные крапинки. Последнее время они появлялись слишком часто. Или вовсе никуда не пропадали? Вернувшись на кухню, я обнаружила Влада за мытьем посуды, и это походило на восьмое чудо света. Почему-то я не могла представить Яблонева в роли посудомойки, и то, что я видела сейчас, не особо помогало. Все равно смотрелось нелепо. Примерно так же, как балерина в угольной шахте. – Ты умеешь мыть посуду? – глупо спросила я, не сумев сдержать удивления. – Агата, – я знала, что он закатил глаза. – Я могу снимать двенадцатиколенные родовые проклятья. Ты правда считаешь, что это легче, чем помыть пару тарелок? – «Родовое проклятье» – звучит ужасно, – поежилась я, наливая себе еще газировки. – Выглядит не лучше. Любая его разновидность. – А их много? – Столько же, сколько фантазий у человека. Есть проклятья конкретно на мужчин рода через разные рычаги воздействия, например, через стихии, некротического толка, психологического и так далее. Есть на женщин, направленные на смерть, разрушение личных отношений, быстрое старение, ухудшение физического и эмоционального здоровья… Все проклятья объединяет определенная цикличность и завязка на конкретных числах. Как правило, суть проклятья напрямую связана с его причиной. – Влад протер столешницу и бросил мне сухое полотенце, убирая посуду по местам. – Например, если женщина разрушила чужой брак и пострадавшая сторона отважилась на проклятье, то, скорее всего, дело закончится невозможностью создания крепкой семьи у всей женской линии разлучницы. – Чем больше колен завязано, тем сложнее его снять? – Да. Иногда это невозможно, и приходится разрывать связь человека с родом на ментальном уровне, чтобы дальше не пошло. У Праховой был такой случай. – Что за связь с родом? – насторожилась я, возвращая полотенце на крючок. – У каждого рода существует своя программа. Силы предыдущих поколений переходят младшим. Почившие родственники приглядывают за живущими, передают послания или предупреждения о какой-либо опасности через сновидения. Это защита рода, проявления которой можно перечислять до утра. Отсечь человека от его рода – значит лишить его этой защиты, оставить одного во всех смыслах. Даже если позже он найдет любовь всей своей жизни, это не заполнит пустоты. – Жуть, – покачала я головой. – А как же, допустим, сироты? – У них все равно есть родители, а значит, и род. – Нет, это понятно, а если родители живы и добровольно отказались от ребенка, отдав его в детдом? – Тут нужно рассматривать каждый конкретный случай, все очень индивидуально. Агата. – Влад протянул мне руку. – Я знаю, о чем ты думаешь. Может, стоит радоваться тому, что есть? Вот так обтекаемо и вежливо Яблонев советовал выбросить из головы мысли об отце. В самом деле, ну какое мне дело до человека, ушедшего еще до моего рождения? У меня есть мама, и отличная мама, а это уже намного больше, чем у многих. – Ты прав, – признала я. – Просто иногда становится особо обидно. В детстве я даже смотреть не могла, как с другими детьми возятся их папы. – Пойдем, проветримся, – сгладил паузу ведьмак, коснувшись моего запястья. – Кельт, гулять пойдем? Пес вскочил как по тревоге, бешено замахав хвостом и приплясывая вокруг Влада, то и дело лукаво посматривая на меня. Гулять мы не то что пойдем, а побежим, выражал весь его вид, и я засмеялась. Пока мы обувались в холле, Кельт притащил откуда-то свой поводок, положив его возле ног хозяина. – Это какая была команда? – Никакая. Он сам знает, что нужно принести, чтобы пойти гулять. – А тапочки приносит? – Разве что разгрызенные, когда наиграется, – хмыкнул темный.