Высокий холл особняка поражал своей запущенностью. В тусклых лучах света, которые с трудом пробивались сквозь узкие щели между гардинами, плясали золотые искорки пыли. Свисающие с потолка хрустальные люстры, некогда отбрасывающие на роскошные обои снопы алмазных искр, были закутаны в коконы паутины. Мебель, спрятанная под серыми чехлами, казалась стадом выползших из морских волн чудовищ, которые заплутали в лабиринте огромного дома и так и окаменели от своей неизбывной тоски по зеленым глубинам. Тонкая дорожка следов, протоптанная в пыли, указывала на одинокую жизнь, которую вел в пустом особняке верный слуга. - А почему вы отсюда не уехали? – с сочувствием поинтересовалась Люсицьена. – Ведь виконт оставил вам щедрое содержание. - Нисс Оттенпорт был весьма добр как ко мне, так и к другим слугам, - пояснил мужчина, зажигая лампу, чтобы вести гостей по темным залам и переходам. – Однако я посчитал себя обязанным дождаться наследника или наследницы. - А вдруг таких бы не оказалось? – спросил Армант. - Это невозможно, - спокойно возразил слуга. – Род Цинантус-Рамскриб-Оттенпортов несколько раз менял фамилию, поскольку не всегда были наследники мужского пола, способные передать свое имя, но эта кровь никогда не прервется. - Вот как? – улыбнулась Люсицьена. – Отчего же? - Я не могу назвать точную причину. Я слышал только легенду о каком-то магическом пари, выигранном вашим предком. Или о каком-то загаданном желании. Достоверные знания затерялись в прошлом, ниссима… - Креймер, - подсказала Люсицьена. – А это мой муж Армант. - Рад служить, - поклонился слуга. Армант подал руку Люсицьене, помогая ей подниматься по лестнице вслед за слугой на второй этаж. - Здесь вы можете лицезреть своих предков, ниссима Креймер, - сказал слуга, поднося светильник к портретам, висящим в галерее. – Вы удивились, что я вас сразу узнал? Тогда взгляните на этот портрет! - Боже правый, Люсицьена! – вскричал Армант. – Да это же твоя копия! - Матушка покойного виконта Оттенпорта, - пояснил слуга и повел гостей дальше по галерее. – Это Вильямут Оттенпорт. Уехал в Итраю в поисках мифической горной страны, да так и не вернулся. Состояние перешло к его племяннику. Он приходился дедушкой почившего виконта Оттенпорта… Это портрет Гризельды Рамскриб. - Какая красавица! - О да! Считается, что она была любовницей короля, и, согласно легенде, королева подарила своей сопернице на день Летнего Коловорота зачарованные перчатки, которые удушили ее во сне. - Какой ужас! А это кто? – с любопытством спросила Люсицьена, глядя на узкое нервное лицо блондинки в средневековой одежде, с которого яркими изумрудами горели глаза, заглядывающие, казалось, в самую душу зрителей. - О! Это Леддис Цинантус! – уважительно сказал слуга. - Какое необычное и живое лицо! – заметил Армант. - Да, и сама Леддис была необычной женщиной. Талантливая поэтесса, душа светских салонов, она была прекрасно образована. Отличалась крайней свободой взглядов. И… - слуга деликатно кашлянул, - свободой нравов тоже. Видите портрет слева от нее? – и слуга указал на странного мрачного мужчину, глядящего на зрителей из-под коричневого капюшона. - Это тоже один из моих предков? – содрогнулась Люсицьена. - Возможно, - замялся слуга. - Это Черный Руджен. - Тот самый Черный Руджен? – ахнула Люсицьена. - Увы. Ходили слухи, что он был очень близок с ниссимой Цинантус и даже поспособствовал тому, чтобы ее муж смог предстать перед всевышним раньше срока. Дабы супруг не омрачал жизнь ее милости своей ревностью. Говорят, что Черный Руджен подарил своей любовнице немало артефактов. Довольно любопытных и редких. Ходили слухи, что большую часть состояния Цинантус-Рамскриб-Оттенпорты заработали, тайно продавая эти артефакты. Армант и Люсицьена переглянулись, но слуга повел озадаченных супругов дальше по коридору. Спальня бывшего владельца особняка встретила гостей тишиной. Тюльпаны на обоях дремотно клевали своими безвольно поникшими головками. Фарфоровые пастушки и пастухи, укутанные паутиной и пылью, кинули с каминной доски сонный взгляд на посетителей, нарушивших их покой. - Здесь почил ваш батюшка, - шепотом сказал слуга и с почтением склонил голову перед задернутым балдахином ложем. - Надеюсь, его призрак не бродит где-нибудь здесь поблизости? – тоже шепотом осведомилась Люсицьена. - Не думаю, - покачал головой слуга. – Виконт в молодости был очень непоседлив и терпеть не мог долго оставаться на одном месте. Свою немощь его милость воспринял как наказание за грехи и сам заключил себя в тюрьму в этой комнате. Полагаю, что, освободившись, он поспешил наверстать упущенное и побежал наносить визиты всем своим бывшим друзьям и знакомым. - Я полагаю, что большинство из этих друзей женщины, - улыбнулась Люсицьена. - Скорее всего, - ответно улыбнулся слуга. - Хотелось бы мне, чтобы виконт встретился на том свете с матушкой, - вздохнула Люсицьена, - и они уладили недоразумение, случившееся много лет назад. - Я тоже на это уповаю. Виконт был ужасным шалопаем, но несправедливость, допущенная им по отношению к вашей матери, ниссима Креймер, очень угнетала его милость. - Я не держу на отца зла, - сказала Люсицьена, – и мне жаль, что у меня не было возможности сказать ему об этом, но надеюсь, что виконт все же не встанет из могилы, чтобы получить прощение лично из моих рук… Тут она вздрогнула, потому что лиловый балдахин зашевелился, но на пол спрыгнула всего лишь кошка арглийской породы, и, с облегчением выдохнув, Люсицьена наклонилась, чтобы погладить бархатистую шкурку. - Однако я привел вас сюда не для грустных воспоминаний, а чтобы выполнить распоряжение нисса Оттенпорта и передать вам в руки шкатулку, - сказал слуга. – Его милость доверил мне ее перед смертью, и вот я вручаю шкатулку вам. Люсицьена открыла крышку и осторожно покопалась в шкатулке. - Какие великолепные старинные украшения! Но что это? - она достала из шкатулки пригоршню монет и с любопытством повертела в руке потускневшие от времени сирейли с отчеканенным на них профилем короля Лескруба III. – Зачем мой отец хранил эти монеты вместе с бриллиантами и изумрудами? - Не могу знать, - поклонился слуга. – Эту тайну виконт унес с собой в могилу. Могу лишь сказать, что эти монеты были очень ему дороги, достались от предков и передавались из поколения в поколение. Но в чем заключается их ценность и каково их предназначение, мне неведомо. - Тогда я тоже пока не буду их трогать, - задумчиво сказала Люсицьена, закрывая шкатулку. - Очень правильное решение, - сказал Армант и обнял любимую жену, которая солнечно улыбнулась ему в ответ. ГЛАВА 74. Старик Кларисса отломила десертной вилочкой кусочек торта и едва не замурлыкала. Торт «Облачный Вайтбург» с кремом из взбитых сливок и белого шоколада, посыпанный засахаренными орешками, таял во рту быстрей, чем облако, полностью оправдывая свое название. И цена на него была просто заоблочная. Еще месяц назад Кларисса и представить себе не могла, что будет сидеть на открытой веранде самой фешенебельной кондитерской города и наслаждаться жасминовым чаем и изысканными десертами. Девушка лениво проводила взглядом двухэтажный омнибус, который влекла по улице пара крепеньких лошадок, и поймала завистливый взгляд девушки, сидящей на нижней площадке экипажа. Кларисса улыбнулась и подивилась иронии судьбы: разве она сама не ходила мимо этой кондитерской еще месяца полтора назад, разинув рот и пытаясь лишь в воображении представить неземной вкус здешних сладостей? - Счет, пожалуйста, - с ленивой грацией уронила Кларисса подошедшей официантке, расплатилась и вышла из кафе. До встречи с Риком, назначенной на полдень, у нее была уйма времени, и девушка решила прогуляться по уютным улочкам центра столицы. Витрины магазинов отражали высокую ниссу, которая была одета в сшитые по моде этого сезона светлую блузку и пышную юбку. Кларисса бросила взгляд на свою шляпку и не смогла удержаться от улыбки удовлетворения. Нет, что ни говори, но шляпка была просто убийственная. Каскад разноцветных перьев падал ей на плечи, а на тулье шляпки были кружевные лилии, украшенные стразами. Встречные мужчины с большим интересом оборачивались на Клариссу, а один нисс даже имел наглость поклониться, но Кларисса надменно поджала губы и отвернулась в сторону. Вот что делают деньги! Бесцветная моль, да? Ха-ха! Видела бы сейчас Клариссу та дама-распорядительница из бюро по найму, которая считала, что девушка не может быть интересна ни одному из работодателей. В душе Клариссы заворочалось искушение пойти в то бюро и показать себя во всем блеске. Но нет, это мелко, фу! Кларисса усмехнулась, увидев перед собой знакомый трехэтажный дом. Вот странность: только вспомнила то бюро по найму, и тут же ноги неведомым образом занесли ее в этот район. На площади, как и прежде, несло жареными пирожками и сосисками в тесте. Однако теперь этот запах вызвал у Клариссы не повышенное слюноотделение, а чувство ностальгии. Каким же зыбким и туманным было тогда ее будущее! Как одиноко и страшно ей тогда было! Кларисса снисходительно улыбнулась воспоминаниям о себе прежней: бедной глупой девочке, которая еще не знала, какая удивительная метаморфоза с ней произойдет буквально через несколько часов. Знакомый бульвар все так же закруглялся, давая редким в этот жаркий час прохожим спасительную тень под липовыми кронами. Анютины глазки на клумбах наивно раскрывали чашечки цветов и мелко дрожали под струями шланга, из которого их поливал садовник. Кларисса дошла до конца сквера и оказалась все на той же уютной маленькой площади. Островерхие крыши, облепленные одуревшими от жары голубями, отбрасывали на брусчатку треугольные зазубренные тени. Капли воды из фонтана, разбрызгиваемые легким ветерком, радужно сверкали на солнце. Кларисса подошла поближе и вгляделась в лица парочки, держащей кувшин с льющейся водой. Лицо одного ангела было по-прежнему невозмутимо, казалось, что его мысли парили где-то далеко в ярко-голубом июльском небе, а второй смотрел на Клариссу с затаенной злобой, не отрывая от нее своих слепых глаз. - Хотите купить еще один билетик? – услышала Кларисса голос, вздрогнула и перевела взгляд на старика, сидящего на бортике фонтана. В этот раз на столике перед ним не было пестрых лотерейных билетиков, да и самого старика со столиком – Кларисса могла бы в этом поклясться! – еще секунду назад здесь не было. И в этот раз старик не спал, а смотрел на девушку внимательно, кроша в руке кусок хлеба. - Опять пошлете меня в какое-нибудь место с непроизносимым названием? – улыбнулась Кларисса мужчине, но ее губы задрожали от волнения. - Жалеете? – спросил старик, пытливо глядя на Клариссу. - Нет. Ничуть! – хмыкнула Кларисса. – Напротив! Я вам очень благодарна. - Совсем-совсем не жалеете? – усмехнулся старик и кивнул головой на руку Клариссы, где под высокими, до локтя, кружевными перчатками скрывались почти зажившие шрамы. - На следующей неделе мне все удалят в клинике магической косметологии, - пожала плечами Кларисса. – А если вы про риск, то… Нет, тоже не жалею! Напротив, никогда не чувствовала себя такой… такой живой, такой нужной… и такой неодинокой… - Понимаю, - сказал старик. Он раскрошил хлеб и поднял руку над мостовой. Кларисса смотрела, как крошки сыплются между пальцами старика. Один голубь с крыши уже узрел нежданное богатство и лениво взмахнул крыльями, готовясь слететь на площадь. - Сегодня ровно месяц с того дня, как вы загадали желание, Кларисса, - заметил старик, отряхнув ладони. – Если говорить точно, месяц без одного часа. Время почти вышло. Вам надо принять решение: подписываете вы магический контракт или Монета вас отпускает. - Кто вы? – выдохнула Кларисса. Старик усмехнулся. Его лицо неуловимо изменилось. Он накинул на голову плащ, и серые глаза мрачно сверкнули из-под капюшона. Кларисса ахнула. - Но зачем?.. Почему вы?.. – спросила она. – Нет, зачем вы их сделали? Неужели вы не понимали, какую чудовищную угрозу вы принесли в мир? - Я сделал немало опасных, смертельно опасных вещей, Кларисса, - холодно сказал старик. – А Монеты… Это был подарок. Подарок одному дорогому мне человеку, просьбе которого я не смог отказать. - И вы не пожалели? - Я пожалел почти сразу же. Но было поздно. Я попытался их уничтожить, но не мог. Магия, усиленная чувством любви, чары, наложенные в миг наивысшего проявления моей силы… Что я мог противопоставить этому? Жалкое раскаянье? Сожаление об ошибке? Да и большей части монет у меня уже не было. Они оказались в чужих руках. Чтобы на долгие века стать источником обогащения одной семьи, ее возвышения и благоденствия.