— Вы давно здесь торчите? Взгляд скользнул дальше, кот лежал на камнях и признаков жизни не подавал. — Животное! — Простите? — Вы! — Я, размахнувшись, ударила его подзорной трубой в плечо. — Гадкий жестокий человек! Живодер! Бедный котик… Я бросила в суконную грудь свое оружие и подбежала к страдальцу. Кровь стекала по камням, впитываясь в сухую землю. — И что вы теперь изволите с ним сделать, господин охотник? Набьете соломой? Выставите чучело в зале трофеев в своем Муходрыщинске? — В каком Муходрыщинске? Отвечать я не собиралась, присела на корточки, потрогала кончиками пальцев мягкую шерсть у мордочки покойного создания. Однако… Бок явно драли зубами, это не ножевой удар. Подняв взгляд, я убедилась, что на губах муходрыщенского помещика нет крови, затем посмотрела на его руки, в них не было ножа. — Это самка, — растерянно сказал мужик. — И, уверяю, в ее смерти я вовсе не повинен. — А это нам еще предстоит выяснить, — не желая смягчаться, ответила я. — Пол этого создания? — Степень вашей вины. Мужик ума явно был невеликого, за моими словами не поспевал. — Уверяю вас… — Он приблизился и присел рядом со мной. — Она бросилась на меня, но, кажется, промахнулась. Я ощутил лишь толчок, а когда обернулся, кошка уже билась в конвульсиях на земле, видимо, последний прыжок стоил ей остатков сил. — И какова же причина столь странного поведения? — Особенности местного воздуха, самым невероятным образом действующего на дамские организмы. Вы-то, сами, барышня, что именно сейчас исполняли? — Закончили муходрыщенские курсы сарказма? — перебила я его. — С отличием? Помогите уж, охотничек. Я стала собирать ближайшие ко мне камешки, сооружая над покойницей то-то вроде кургана. — Наверное, — он тоже положил пару камней, — мне следует представиться? — Не трудитесь. — Я распрямилась, отряхивая запыленный подол. — Ваше имя мне нисколько не интересно, а мое вам без надобности. — И узнать его я смогу без труда, выяснив отличницу курсов беспардонности? — А вы, сударь, невежа. — А вы, сударыня… — Он запнулся, потом махнул рукой и пробормотал: — Спишем вашу резкость на нервное перевозбуждение и попытаемся начать знакомство с самого начала. Иван Иванович Зорин, прибыл из Мокошь-града с целью поправления здоровья. Чего ему еще поправлять? Я хмыкнула, придирчиво осматривая собеседника от носков сапог до белесой макушки, сейчас обнаженной по случаю вежливого поклона. Еще чуть-чуть здоровья, и Иван Иванович треснет под напором оного, как переспелый плод. Из столицы? Значит, не помещик, служака, чиновник не из высоких, может, отставной военный, вон как плечи держит, будто на плацу. Отставной майор от инфантерии? Либо от интендантства? Здоровье! Как же. Небось от майорши своей сбежал в надежде на скоротечный курортный романчик. Только вот со мною тебе, мил-человек, не обломится. Гризетку какую-нибудь поищи и на нее глазищами своими васильковыми зыркай. У меня, между прочим, целый князь практически в кармане, тоже с глазами и даже с усиками. Однако мое разглядывание уже можно было счесть за кокетство. — Серафима Карповна Абызова, — с теми же простоватыми интонациями, что и собеседник, сказала я без поклона. — Прибыла из Загорской губернии просто так, без особой цели. Решив, что долг вежливости исполнен мною полностью, я вернулась к своим вещам и потянула за уголок мехового палантина. Морской ветер пробирал до костей. — Вы же меня проводите, Иван Иванович? — сахарно спросила я майора. — Хрупкой барышне одной эту поклажу до «Чайки» не дотащить. «А от тебя хоть какая-то польза будет», — уже не сказала, а подумала, затягивая волосы и надевая поверх пучка строгую серую шляпку. — Всенепременно, — засуетился новый знакомый. — «Чайка»? Да мы с вами, Серафима Карповна, соседи. Я в этот же отель вечером определился. Ну надо же! Недешевое местечко, не для всякого мелкого чиновника доступное. Я побросала в кофр вещи, застегнула его. — Вечером поселились, а с утра променад решили совершить? И не по набережной, для променадов предназначенной? — И не прогадал! — широко улыбнулся он, выразив простецким своим лицом восхищение. — Я же, когда разглядел вас на этом утесе, грешным делом, подумал, что помощь вам нужна, подумал, в беде барышня, а потом, когда вы подзорную трубу приладили, тут и растерялся. А вы, стало быть, прибывающих разглядывать уединились? — Уединилась. А вы, стало быть, все время, пока пароходик у берега маневрировал, за моим плечом простояли? Он кивнул с простодушной гордостью. Я мысленно застонала. Болван! Святые угодники, какой болван! Представляю, какое впечатление наша парочка на князя произвела! Да он, наверное, палубы покинуть от удивления не решался, так и прирос к доскам подошвами сапог. — Высокий чин на Руян прибыл, — продолжал Болван Иванович. — Вы когда в реверанс опустились, я тоже, знаете ли, не оплошал, вытянулся во фрунт, со всем почтением. «Лучше бы я над тобою сейчас курган из камешков возвела, а не над кошкой невинной», — подумала я зло, лицом раздражения никак не выказывая, лишь улыбнулась покровительственно. — Экий вы хитроумный, Иван Иванович. — Я кивнула на кофр. — Теперь мы можем отправляться к месту нашего поселения. — Слушаюсь! — по-военному щелкнул он каблуками и схватился за ручки. — Я потом и сам сюда вернуться смогу. — С какой целью? Мы уже взбирались по тропинке, поэтому спрашивала я через плечо. — Да любопытно мне выяснить, откуда камышовая кошка появилась. Она же чуяла, что сдохнет скоро, но к людям пошла. Я остановилась настолько резко, что столкнулась со спутником. — Она хотела наше внимание привлечь? — Похоже. — Бросьте, — велела я Зорину, — оставьте этот злосчастный кофр, мы потом за ним вернемся или не вернемся… Не важно. Лежбище должно быть где-то неподалеку. Вы же охотник, майор? Ну конечно, как любой берендийский мужчина. Следы читать умеете? Я быстро сбежала по тропинке к кургану. Раз уж моя первая встреча с князем обернулась таким досадным фиаско, от осознания сего прискорбного факта следовало отвлечься. — А вы, стало быть, как любая берендийская женщина, — топал следом за мною послушный вояка, — котиков обожаете? — Избитый штамп! — фыркнула я, рассматривая камешки у кустов. — Если уж выбирать между кошкой и собакой, предпочту вторую. Это же кровь? Вот здесь, где корни наружу торчат? Он присел на корточки и потрогал пятно пальцем, поднес руку к лицу, рассмотрел, понюхал: — Кровь. Кошка не сверху пришла, а наоборот. — Зорин отодвинул колючую ветку. — Кажется, за кустами начинается еще один уступ. Без веревки не спуститься. — Руку дайте! — Я подоткнула юбку и, схватив спутника за запястье, заставила его сомкнуть пальцы на моем. — Это называется «замок», и не вздумайте его размыкать да держитесь свободной рукой за что-нибудь надежное, не за ветку! Вот хороший крепкий корень! И когда Иван Иванович исполнил указание, я ступила с берега в пустоту. — Опускайте! Я осторожно болтала ногами в воздухе, рассматривая открывающуюся картину. — У вас немалый опыт в скалолазании? — уважительно прозвучало сверху. — Загорская губерния гориста, — ответила я вежливо. — Вершка на четыре вниз можете опустить? Он покряхтел, затем пробормотал: — А я говорил, без веревки… — Поднимайте! — перебила я и, когда он вздернул меня к себе и поставил осторожно на твердую землю, радостно сообщила: — Уступ довольно широкий, на нем… Я замолчала, сквозь рокот волн до нашего слуха отчетливо донеслось мяуканье. — Значит вот что она хотела нам сказать, — протянул Зорин. — Забота о потомстве ее к людям толкала. Что ж, Серафима Карповна, тайна раскрыта, и мы с вами теперь можем следовать в отель. — А котята? Он пожал плечищами: — Работники с необходимым снаряжением… — Вы хотите сказать, что наймете для спасения людей? — Именно это я и хочу сказать. — В тоне Ивана Ивановича послышались мне какие-то стальные нотки, которые в другой ситуации просто так ему бы с рук не сошли, но сейчас мне было не до пустословия. — А если котята не выживут? До отеля идти не меньше часа, затем некоторое время у нас займет инструктаж и подготовка, пусть еще час, потом дорога обратно. — Что вы предлагаете, Серафима Карповна?