Позже Мэтью Хантон с некоторой долей юмора объяснил свое присутствие в Вэлфорде. Он начал подозревать семью Эллерби в причастности, когда узнал о том, что в Хардвике при загадочных обстоятельствах появилась некая мисс Доббинс. Мэтью отправился проверить, действительно ли эта мисс Доббинс — его сестра. Но оказалось, что она уже уехала в Лондон. — Я бы не оставил тебя одного в такой сложной ситуации, — сказал Джеймс Уолтеру. — Если бы я знал… — Но я неплохо справился, Джеймс. — Уолтер смущенно подмигнул своей сестре. — Я спас Элизабет и помешал злодеям сбежать. Неплохо для одного дня. Джеймс усмехнулся и кивнул. — Ты совершенно прав, Уолтер. Совсем не плохо. * * * Не для всех возвращение в Вэлфорд Миллз было приятным. Миссис Томпсон испытывала просто чрезвычайно неприятные чувства, потому что теперь ей приходилось не только мириться с позором из-за темных дел своего брата, но и с осознанием того, что все окружающие знают об этом. Гилберт Ренфрю был признан виновным в похищении людей и выслан в Австралию. После того как Джеймсу исполнился двадцать один год, он вместе с лордом Хантоном отправился в город, чтобы поспособствовать успешной отмене каперских лицензий. В скором времени легальному пиратству был положен конец. По возвращении из Лондона в Хардвике устроили небольшую вечеринку, чтобы отпраздновать это событие. Все присутствующие уютно расположились в салоне усадьбы. Ради Генри Томпсоны тоже были приглашены. Что касается Генри, он был только счастлив присоединиться ко всеобщему празднованию, а миссис Томпсон ответила отказом. Впрочем, остальная компания без потерь перенесла это событие. * * * Уолтер поприветствовал Генри в дверях, а затем провел его в салон. Мальчишки были одеты совсем не так, как привыкли одеваться в последнее время. Но сегодня был особенный день, и они позволили себе легкое пижонство: на них были те же жилетки и жакеты дикой расцветки, что и в день аварии. Джеймс встал и поприветствовал Генри, когда они вошли в комнату. Но едва Генри собрался присесть на диван, как увидел, что лорд Эллерби не отрываясь смотрит на его жилет. — Лорд Эллерби. — Генри нахмурил брови. Джеймс улыбнулся и потрогал одну из серебряных пуговиц на жилете Генри. — У тебя не хватает одной. — Он показал на последнюю петлю, которая была пуста. Затем, увидев, что Генри стало неловко, он похлопал его по плечу. — Она у меня. — Он засмеялся и радостно повернулся к Ребекке. — Я все время думал, что это может быть какой-то подсказкой. Ребекка наклонила голову и улыбнулась. Элизабет, которая сидела рядом на диване в платье абрикосового цвета с высоким горлом, прошептала что-то ей на ухо, что заставило Ребекку покраснеть, а затем тоже рассмеяться вместе со всеми. Ее смех был словно музыка для ушей Джеймса. Ему нравилось, как беззаботно она теперь смеется. Все тени исчезли. Они их прогнали и заменили детскими воспоминаниями. Даже ночные кошмары стали сниться ей реже. Может быть, совсем скоро они полностью исчезнут. Эта мысль его очень утешала. Тут все услышали, что кто-то покашлял, затем еще громче. Джеймс повернулся. В дверях салона стояла женщина, одетая по последней моде, с высоким страусиным пером, спрятанным в ее тюрбане. Она стояла, держа плечи прямо, высоко подняв голову, и источала удивление и восторг одновременно. — У нас гости? Это что, вечеринка? — спросила мадам, насмешливо оглядывая всех. Когда в комнате все стихло, она посмотрела по очереди на каждого из присутствующих. — Я что-то пропустила? Что-то важное? Кэролайн вышла вперед. — Нет, мама, ничего особенного. После слов Кэролайн в комнате все разразились смехом, и беседа возобновилась. Все отлично провели время и засиделись до поздней ночи. После На следующее утро Ребекка помчалась в гостиную и влетела туда без церемоний и объявлений. Она остановилась и огляделась, зная, что Джеймс ждет ее. Ей об этом сообщил дворецкий. Сначала она подумала, что тут никого нет, пока не увидела фигуру, неподвижно стоящую у стеклянных дверей, ведущих на террасу. — Джеймс, — позвала Ребекка, ее голос звучал радостно, оттого что она увидела его. Девушка подошла ближе, слегка покачиваясь, надеясь, что это выглядит достаточно привлекательно. Джеймс стоял и не двигался… как статуя. Как очень красивая статуя. Он был одет вполне официально: в жакет с жилетом в красную полоску и темно-серые брюки. Джеймс выглядел по-настоящему потрясающе и очень смущал ее. Было странно видеть его неуверенность. В одной руке у него был букет цветов, а в другой — маленький клочок бумаги. Наконец Джеймс пошевелился. Он помялся с одной ноги на другую и посмотрел ей в глаза. — Доброе утро, Ребекка, — сказал он официальным тоном, а затем поднял букет: — Это для тебя. — Они прекрасны, — сказала Ребекка, беря букет и нюхая цветы. — И пахнут божественно. Джеймс снова замер на месте. Нахмурившись, Ребекка аккуратно положила цветы на соседний стол и подошла к Джеймсу. — Все хорошо? — спросила она, стоя в нескольких шагах от него. — Да, — сказал он бесстрастно, а затем бросил взгляд на листок в руке. — Я хотел поговорить с тобой. — Да, — Ребекка улыбнулась, — я уже поняла. — Нам нужно обсудить что-то очень важное. — Он глубоко вздохнул и снова поднес к глазам листок, на этот раз читая с него: — Я знаю, что еще, возможно, слишком рано и что мы все едва успели оправиться от неприятностей прошлых дней… Нет-нет, это все звучит как-то неправильно. — Он покачал головой и поводил пальцем по бумаге. — Я долго репетировал, но все рано делаю что-то не то. — Что именно «не то» ты делаешь? — спросила Ребекка с подбадривающей улыбкой. — Предложение. — Он не обратил внимания на ее вздох и продолжил: — Но я не могу терпеть — нет, не могу сопротивляться… да, вот так звучит лучше. Я не могу больше терпеть. Я хочу, чтобы наша привязанность была оформлена официально. — Джеймс. — Так что я предлагаю… нет, я прошу. Вот так лучше, ты так не думаешь? — Он снова вздохнул и наконец посмотрел на нее. — Джеймс, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я никогда не скрывала своих чувств. Он моргнул и затем кивнул. — Да, но это могло вовсе не означать, что ты хотела бы провести остаток дней со мной и согласишься выйти за меня. — Да, это так. — Ребекка подошла ближе, выхватила листок и бросила его позади себя. — Теперь попробуй еще раз. — Но, но… мне нужны мои записи. Я написал все, что хочу сказать. Там все довольно красноречиво, если бы я просто смог правильно прочитать. — Тебе не нужно сейчас красноречие. Просто скажи мне, что ты чувствуешь. — Но… но ты уверена? У каждой леди должно быть идеальное предложение руки и сердца. Такое, которое запомнится на всю жизнь. — Мне не нужно совершенство, Джеймс, только ты. Но я не могу сказать «да», если ты не задашь вопрос. Со смешком самоуничижения Джеймс покачал головой и кивнул. Он облизнул губы, снова переместил равновесие с одной ноги на другую, открыл рот и выпалил это — самые красивые слова, которые запомнятся на всю жизнь: — Я люблю тебя, Ребекка. Ты в моих мыслях с момента, как я просыпаюсь, и до того, когда засыпаю. Я хочу быть с тобой вместе всю жизнь, в горе и в радости. Ты моя опора, и я хотел бы стать твоей. Ты выйдешь за меня замуж? Ребекка закрыла глаза и глубоко вздохнула: — Это было идеальное предложение руки и сердца. — На ее лице появилось мечтательное выражение, когда она снова открыла глаза. Обняв Джеймса за шею, Ребекка потянулась к нему, ожидая, что он поцелует ее. Но Джеймс медлил. — Джеймс, почему мы не целуемся? — Я думал, что сначала ты должна ответить. Его дыхание коснулось ее губ, и в позвоночнике у нее что-то закололо. — Конечно. — Ребекка засмеялась и встала на цыпочки, снова ожидая поцелуя. — Ты имеешь в виду «конечно» — что сначала нужен ответ? Или «конечно» — что ты выйдешь за меня?