Князь Олег Святославич Дом Комнина, как говорится, производил впечатление. Фасад с колоннами, четыре этажа. Причем, учитывая высокие потолки, само здание получалось с шестиэтажный дом. На пороге очередь из просителей. Авторитет и значимость владельца дома и по совместительству главы рода за последние годы выросли на порядок. И уж тем более после подавления двух мятежей кряду против превосходящих сил бунтовщиков. Если и дальше так пойдет, глядишь, Алексей еще и на царьградский трон замахнется. Он может. Амбиций ему не занимать. Как, впрочем, и ума вкупе с влиянием. Но пока он позиционирует себя как верного слугу престола и восседающего на нем Никифора. А может, так и останется верноподданным басилевса. Восточную Римскую империю то и дело сотрясают перевороты и смены династий. Взять хотя бы сегодняшнего императора, который взошел на престол в результате одного из таких. Правда, сын прежнего императора все еще значится престолонаследником. Зато самого Михаила насильно постригли в монахи. Хотя это еще по-божески. Сам-то он со своим предшественником поступил куда жестче, для начала ослепив и только потом в монахи. Словом, нет в Византии ничего вечного и непоколебимого. Очень сильно напоминает пошедшее трещинами здание. Вроде и выглядит монументально и простоит еще долго. Обитатели живут весело, шумно, с гулянками, скачут как кузнечики. Другие прорубают новые окна и двери, двигают перегородки и, не стесняясь, ковыряются в несущих стенах. Дом же стоически выносит все эти издевательства. Вот только держится на честном слове. И в какой момент рухнет, никому не известно. Михаил встал в очередь просителей. Вообще-то стоит только предстать пред ясны очи служителя, как его тут же проведут в приемную. А там и к господину, едва только тот отпустит очередного посетителя. Имеется относительно Романова соответствующее распоряжение. И в то же время особых привилегий вроде как нет. Стой на ступенях в очереди с остальными просителями. Как по его мнению, так глупость несусветная. Ясно же, что пограничники на особом контроле у Алексея. Но влиятельный аристократ, похоже, считает, что не помешает лишний раз указать их кентарху на его место. Возле ступеней остановилась золоченая повозка. Ворота в арке сбоку от здания начали открываться. Однако дверца распахнулась, и на ступени ступила высокая стройная девушка. Богато изукрашенный и наверняка тяжелый плащ, под которым не уступающее ему платье в пол. На голове диадема, перехватывающая каштановые волосы. В Византии, находящейся на стыке Европы и Азии, преобладает восточный стиль. И это отчетливо просматривается в облике девушки. – Михаил, привет. Отчего ты стоишь в общей очереди? Мне казалось, брат благоволит тебе. Ирина, младшая сестра Алексея, была настолько красива, что одного взгляда Романову было достаточно, чтобы настроение сразу же улучшилось. Вот только взглянет, и тут же на его лице глупая улыбка. Мягкий овал лица, правильные черты, чувственные губы, бездонные голубые глаза. Приветливая и всегда живая. Нет, он в нее не влюбился и даже не имел в отношении нее плотских желаний. В смысле отдавал должное ее привлекательности и красоте, но относился как к другу. Не сказать, что они так уж много общались. Скорее редко. Но при каждой встрече она засыпала его множеством вопросов. Очень уж ей хотелось быть в курсе событий на границе с турками. Ну и блеснуть этим перед своими товарками в Большом дворце. А то как же! В свою очередь, по его просьбе, она устраивала ему экскурсии по различным мастерским. Где он мог наблюдать своими глазами достижения ромеев. Словом, каждый из них получал свое. Ну и общение само по себе. Бывает такое, когда тебе просто приятно беседовать с человеком. Ни о чем. Просто так. К примеру, она чуть не каждый раз обсуждала с ним своих ухажеров, расписывая их достоинства и недостатки. Порой знакомила их, непременно делая ударение на том, что Михаил самый прославленный командир на неспокойной границе с турками, а потом спрашивала его мнение о собеседнике. – Здравия тебе, Ирина. Брат твой мне, может, и благоволит, только, похоже, об этом ничего не известно служителям вашего дома. – Узнаю братца. Каждый должен быть на своем месте, – обернувшись в сторону экипажа и делая знак, чтобы он заезжал в открывшиеся ворота, произнесла она. – Я не ропщу, – пожав плечами и делая шаг в продвинувшейся очереди, ответил он. – Вот еще, – хватая его за руку и увлекая за собой, двинулась она вверх по ступеням. Михаил противиться не стал. Только обернулся к просителям и нарочито виновато пожал плечами. Мол, не обессудьте, люди добрые, я тут ни при чем. Народ и не подумал возмущаться или роптать. Наоборот, проводили их добродушными улыбками, двое так еще и подмигнули, словно желая удачи. – Ты сегодня задержишься в городе? – когда они переступили порог дома, погружаясь в умиротворяющую прохладу, поинтересовалась она. – Сейчас доложусь твоему брату. Если у него не будет дополнительных распоряжений, проведаю моих ребят, что на обучении у лекарей и ремесленников, да вернусь. Ребят Михаил отбирал лично на протяжении нескольких месяцев, чтобы в принципе исключить не желающих учиться, ленивых и неспособных. После чего определил на учебу к разным мастерам. Причем не просто отдал в обучение, а за каждого положил щедрое вознаграждение, чтобы учеников не шпыняли с мелкими поручениями, а крепко учили непосредственно ремеслу. Разумеется, оставлять это дело без контроля он не собирался и при каждом своем посещении столицы проводил инспекцию. – А к чему тебе столько лекарей? Одного ведь достаточно и на ваше село, и на фермы окрест. Да и ремесленники. К чему это поселению воинов? – По моей задумке, лекарь должен быть в каждом селе пограничников. Чтобы и на месте лечил больных, и центурия в походе имела своего хирурга. Сейчас-то в этом качестве я, но мне ведь не разорваться. – Хирург в каждой центурии? Не перебор? – В самый раз. Пограничники, они ведь на особицу получаются. – А ремесленники? – Мы не просто воины, стерегущие границу. Но одновременно с этим и крестьяне. Нужно же чем-то занять людей в зимнюю пору. Вот и будет у них дополнительный промысел. Оттого и казне прибыток. Кстати, как тебе мой подарок? – Арбалет просто чудо. Готовься. Мои подруги будут тебя атаковать с требованиями одарить и их. – Ты серьезно? – Испугался? – Конечно, испугался. Одно дело ты. Мы с тобой друзья. Твоих же подруг я едва знаю. Венецианский купец за один арбалет платит тридцать номисм. – Фи на тебя. Ты такой мелочный. – Ну, знаешь ли, я не столь богат, как представители твоего круга общения. И да, я в него совершенно не стремлюсь. – А вот мои знакомые хотят тебя заполучить. Ты постепенно становишься известной личностью. Да успокойся. Речь идет всего лишь о заказе арбалетов. Правда, они заметили мне, что строгость и аскетизм, присущие твоему изделию, им не импонируют. – Его задача убивать врагов, а не служить украшением. Пожелают инкрустировать, пусть сами этим и занимаются. Надеюсь на твою помощь. – Даже не сомневайся. Я буду тебя оберегать от нападок этих фурий. Как выйдешь от брата, не убегай. Отправь слугу за мной, – доведя его до места, потребовала она. – Хорошо. Приемная большая и из-за отсутствия мебели просторная. Об удобствах посетителей тут никто и не думает. Ибо это просители, а коли так, то и постоят, не развалятся. Михаилу секретарь также велел обождать. После чего вернулся к письму за секретером. Романов отошел в сторонку и подпер плечом одну из колонн, настроившись на долгое ожидание. Впрочем, сегодня был явно его день. Не прошло и минуты, как из рабочего кабинета Алексея появился довольный и раскрасневшийся мужчина в восточном одеянии. Похоже, купец. Как уже говорилось, византийская аристократия вовсе не чурается организации производства и торговых операций. Некоторые даже ростовщичеством занимаются. Секретарь тут же скользнул в дверь, а вскоре появился и сделал Романову приглашающий жест. Тот сразу же отлип от колонны и направился к двери. При этом стараясь не выказывать ни излишней поспешности, ни неуважительной медлительности. Эдак тютелька в тютельку посредине. – Приветствую тебя, Михаил, – поднимаясь из-за стола, произнес Алексей. Помурыжил малость, вернее, подумал, что помурыжил, а теперь можно и уважение выказать. Эдакое неоднозначное отношение. И Михаил до сих пор не поймет, чем это вызвано. И впрямь так заботится об интересах империи и нерушимости ее границ? Сомнительно. Потому как взваливать на себя ношу императора, не являясь таковым, глупо. Опять же, для этого не стоит так-то обихаживать Романова. А внимание на него он обратил еще задолго до решения создать пограничников. Хотя, может, и имеет виды на них как на личную гвардию? Это, пожалуй, ближе к телу. Начал-то обхаживать потенциально перспективного паренька, так, на всякий случай. Тем более что ему это и не стоило ничего. Решил посмотреть, куда кривая выведет. Это уж потом особое отношение. Своеобразное такое. Но все же выделяющее на общем фоне. – Слышал, ты опять проказничаешь, прикрываясь моим именем. Крепко же ведут Романова шпионы Комнина. Ведь он сегодня бравировал именем патрона только лишь на берегу реки, впадающей в Золотой Рог. То есть у черта на куличках. Но ему уже успели доложить. Впрочем, без разницы. Михаил против Алексея или императора не умышляет. – Что делать, господин. Пограничники по неопытности своей несут большие потери. Нужно их восполнять. – И ты решил делать это с помощью моего золота, но без моего ведома? – Ежегодный платеж пограничников по долгу уже превышен втрое, господин. Так что тратим мы свое золото. – Все ваши излишки принадлежат мне. – Это не так, господин. Я намеренно оговорил с тобой вопрос о ежегодной выплате. Если отдавать все, то поселок не выстоит. Толк же от нас уже есть. Ни одного прорыва за минувшие два месяца на нашем участке. У соседей прибрали отряд в полсотни воинов, едва перешедших границу. На другом отбили полонян. Так что делаем мы уже больше, чем должны. – Значит, решил восполнить потери за свой счет. Еще и женишь их. Так выходит? Ага. И в поселке у него есть свои соглядатаи. Впрочем, они были всегда. Управляющий Зосима, который еще ведает и лавкой. В походе тоже кто-то есть. Может, из его прежнего десятка, а может, кто и из русичей. Не важно. Ожидать иного попросту глупо. – И женю. И к пашне приставлю. И слово свое сдержу. – Похвально. Только уговор наш нужно будет пересмотреть, – усаживаясь на стул и беря в руки бумагу, деловито произнес Комнин. – Это как же? – У тебя в поселке десять увечных. Воины из них никакие. Пахари тоже так себе. Я их заберу. Пристрою куда-нибудь. Ты же получишь у моего казначея еще золота и докупишь недостающих невольников из воинов, ну и переженишь их. – Господин? – не скрывая своего удивления, произнес Михаил. – Я что, непонятно говорю? – нахмурившись, произнес Комнин. – Говоришь ты понятно, господин. Но я этого делать не стану. – Что? – Я этого делать не стану, – твердо возразил Михаил. – Они были и остаются кормильцами и главами семейств, родителями и воспитателями своих детей. Все, что они должны, это золото тебе и службу империи. Граница охраняется крепко. А уж один воин стережет ее или сотня, это мы будем решать сами. Именно на таких условиях ты ставил мне задачу. И я не вижу причин, отчего тебе сейчас нарушать данные обещания. – Дерзишь. – Нет. Просто напоминаю о крепости твоего слова, о чем твои советчики, похоже, позабыли. Алексей выдержал паузу, глядя прямо в глаза Михаилу. Тот спокойно смотрел в ответ как человек, верящий в собственную правоту. Правда, в его взгляде не было и капли дерзости. К чему обострять? Оно ему и даром не надо. Для себя он уже решил, что если станет совсем уж туго, то просто снимется вместе с людьми и уведет их на Русь. Дойдут. Никуда не денутся. И казна общая на этот случай припрятана. Чтобы можно было обустроиться на новом месте. Небольшая, но уж какая есть. Князья будут только рады появлению сильного поселения. А с турками там рубиться или с половцами, разница невелика. – Хорошо. Но с этого дня они начинают платить налоги, – наконец произнес Комнин. – Они платят налоги службой и своей кровью. Именно такие условия были выставлены тобой. А твое слово крепко, – и не подумал уступать Михаил. – Мое слово крепко. Но ведь они не могут служить. – А это не важно. Не могут служить они, отслужат другие. А там и их дети войдут в возраст, которых сегодня учат воинскому ремеслу, и учат крепко. Граница заперта. Все условия соблюдены. Нет ни единой причины, чтобы такой человек, как ты, изменил свое решение. – Все же дерзишь, – вздохнул Алексей.