Легко, совсем коротко коснуться губами сухих мальчишеских губ. Держать бы его, держать и никогда не отпускать: до последнего мига, до последнего вздоха… – Я люблю тебя, – не отстраняясь, выдохнула она. Он не ответил на поцелуй. Ответом ей был один лишь странный обречённый выдох. И когда, вновь коснувшись земли полной стопой, Таша увидела его лицо, на губах его расцвела пугающе безрадостная улыбка. – Я люблю тебя, – эхом отозвался он, коснувшись ладонью её щеки. Обнял её за плечи, прижал к себе, утыкая лицом в холодную ткань его рубашки, заставляя закрыть глаза… …как раз в тот момент, когда Таша осознала, что руки его должны быть скованы. Удивлённые крики нечисти обратились в дикие вопли в миг, когда волна ровного не обжигающего жара окатила Ташу с головы до ног, а темнота перед глазами сделалась зелёной. Щёлочками разомкнув веки, она повернула голову. Изумрудное пламя, ласкавшее их с Алексасом прикосновениями нежными, точно тёплый шёлк, не растопило снег, не коснулось стволов замёрзших деревьев, – но отслаивало плоть от костей, сжигало тела людей и зверей, в предсмертной агонии крючившихся на земле. Уже безмолвно. Остался лишь один не-человек, стоявший в огне невредимым, – и этот не-человек смотрел на них с изумлённым ужасом. – Не может быть, – выдохнула Зельда. – Вижу, ты меня не ждала, – откликнулся Алексас насмешливо. Таша недоумённо, непонимающе смотрела на его лицо. Такое близкое и родное… …и одновременно другое… …и неуловимо знакомое холодным сарказмом лёгкой улыбки… – Я говорил, что стоит называть меня Алексасом, но не утверждал, что таково моё имя, – сказал человек, которому она только что призналась в любви. – Что с тобой, девочка моя? Ты будто чудовище увидела… Он разжал руки одновременно с тем, как она отшатнулась, чтобы выдохнуть единственное слово, полное недоверчивого ужаса: – Лиар?! * * * – Меня утешает только то, что кеары слишком уважают Шестерых, чтобы называть нас идиотами вслух, – не сводя взгляд с леса, сказала Мечница, протирая клинок. Лезвие и так сверкало почти зеркальным блеском, но больше делать было всё равно нечего. – Потому что сейчас именно так я себя и чувствую. Особенно как представлю, что мы бесцельно просидим тут до утра, а потом вернёмся в Адамант несолоно хлебавши. Они сидели в пустынной долине уже несколько часов, ожидая незнамо чего. Если враг и был рядом, ни увидеть, ни почувствовать его они не могли. Единственный плюс – он их тоже. – Спокойно, – произнёс Арон. – До конца дня ещё далеко. – А даже если мы сидим не бесцельно, то всё равно в итоге окажемся марионетками в чужих руках. – Зато нам отвели лестную роль могущественных спасителей. – Ирония пробивалась в голосе амадэя, словно цветы сквозь снег. – Ввели в представление, чтобы зрители могли счастливо поаплодировать в финале и покинуть театр, зная, что с героями всё хорошо. – А все лавры достанутся драматургу. – О нет. Драматург предпочтёт молча наблюдать за празднеством актёров из-за кулис. – Если не знать некоторых вещей, вашего брата можно счесть отличным скромным парнем, – хмыкнул Иллюзионист за миг до того, как Странница открыла глаза, чтобы произнести: – У нас гость. Волшебники успели встать прежде, чем за границей купола обрисовался из ниоткуда тёмный силуэт. Голос, явно привыкший приказывать, но не просить, молвил: – Если вы здесь, покажитесь. Я явился открыть проход. Переглянувшись с коллегами, Заклинатель выплюнул одно певучее слово – и глаза пришельца, слегка фосфоресцирующие во тьме, воззрились на волшебников: – Прибыли без опоздания. В словах читалось поощрение, но даже так тон его казался холоднее воздуха вокруг. – Твою мать, – выдохнула Мечница недоверчиво, когда тьма за спиной незнакомца сгустилась, соткав в ночной дали за лесом чёрные башни и огоньки живых окон. Не теряя времени, вынула из кармана многостороннее зеркало, давно ждавшее, когда настанет момент звать кеаров. – Оно всё-таки существует. – Зельду выманили из замка. Найдёте её на лесной опушке… как и ту, кого вы явились спасти. И нет, можете даже не пытаться, – добавил гость, когда вокруг него, отразившись от незримого щита, рассыпались огненные искры. – Меня защищают чары двух амадэев разом. Да и сам я в колдовстве неплох… в том, что доступно подобным мне. Блеск отражённого заклятия наконец позволил Мастерам увидеть его лицо. Сиявшее холодной красотой мраморной статуи, с чёрными звёздами в светлых глазах. – Эйрдаль, – констатировал Заклинатель с налётом отвращения. – Старейший из ныне живущих, – спокойно подтвердил Андукар, прежде чем раствориться в ночи. * * * – Какой холодный приём, – подняв ладонь на уровень глаз, сказал Лиар, когда в мане перед лицом Таши проявились из ниоткуда и тут же рассыпались ледяные кристаллы. – А мы так давно не виделись. Я скучал, представь себе. – Обмен телами? Это всё время был ты? – Зельда взирала на брата, не пытаясь скрыть потрясение. – Нет, ты не… Я не могла не ощутить твоё присутствие! – Я сильнее тебя, – просто ответил амадэй. – В моих силах сделать так, чтобы никто меня не узнал… не считая Арона, конечно. Всего-то и потребовалось что пару раз пустить себе носом кровь. Да ещё капелька актёрского мастерства. За всё время, что я провёл в этом теле, мне даже лгать почти не пришлось. – Не может быть, чтобы альв тебя не почувствовал! Их мутит от тьмы, а от тебя за версту разит! При встрече… – А ты правда думала, что Венец послал двух детей спасать мир? В компании всего-то не самого сильного колдуна? – Лиар мягко улыбнулся. – Дети мир не спасают, сестра. Даже мы уже не были детьми. Таша стояла между двумя амадэями в языках пламени, не причинявшего ей вреда. Стояла, глядя на своего врага, пока её трясло, словно зимний холод пробрался под кожу и дополз до самого сердца. …всё время с мнимого окончания Двоедушия. Всё время, которое она убеждала себя, что оно – причина всему. Всё время, которое она думала: Алексас просто не хочет говорить о случившемся, Алексас ожесточился, скорбит, повзрослел… Ей хотелось закрыть уши руками, зажмуриться и завопить. Без слов, сорвав уже сорванный голос, выплеснув всё запоздалое понимание, боль, отчаяние, ненависть: к самой себе – в первую очередь. За веру. За наивность. За глупость. За всё, что думала последние дни, и особенно – за то, что чувствовала. …«я люблю тебя», сказала она – ему… – Девчонка должна была рассказать обо всём на суде. – Зельда крадучись шагнула вбок. – И ты бы так просто её отпустила? – Лиар последовал её примеру, только его шаг был в другую сторону. – Нет, сестра. Естественно, альв знал. И только поэтому позволил надежде Венца отправиться прямиком в твоё логово с сомнительным планом, шитым белыми нитками. – Зачем всё это? – Ты развеиваешь скуку тем, что пытаешься уничтожить мир. Должен же и я как-то развлекаться. Зелёный огонь погас, будто не было его, оставив после себя лишь тёмный пепел на нерастаявшей белизне да омерзительный запах горелого мяса. Амадэи медленно кружили по чёрному снегу – вокруг Таши, глядя друг на друга: боком, по идеальной окружности, сохраняя разделявшее их почтительное расстояние. …Герланд, осознала Таша крохотной частичкой разума, что оставило ей предыдущее откровение. Герланд… знал? Как? Почему… – Значит, пришёл исполнить свой долг, – сказала Зельда. – Убить меня. Убить очередное чудовище, которых ты не привык щадить, даже если это твоя сестра. – Я оттягивал твою казнь непозволительно долго. Даже когда узнал, где ты прячешься. Потому, что ты моя сестра, – голос Лиара звучал печально. – Но когда я узнал ещё и про Врата… – Откуда? Как ты меня нашёл? Кто… – Прости, любовь моя, – показавшись из-за елового ствола в стороне, сказал живой и невредимый Андукар. – Но всё же злоупотреблять моим гостеприимством в течение шести сотен лет тебе не стоило. Лицо Зельды окаменело – на тот миг, пока снег вокруг эйрдаля не осыпало градом огненных капель, в которые Лиар обратил очередное её заклятие. – Мы познакомились в один из визитов Андукара в Долину. Когда он уверил тебя в своей преданности достаточно, чтобы ты начала его выпускать. Не хочу давить на больное, но выбирать мужчин ты никогда не умела. – Лиар взирал на сестру с сочувствием, казавшимся вполне искренним. – Ты сделал то, о чём я просил? – Кэй и Инграны заперты в комнате, которую отвели вам с девчонкой. Спят. Картеру до них не добраться, – эйрдаль ответил не со смиренностью слуги, но с аристократической ленцой. – Порталы я уничтожил. По крайней мере, большинству обитателей замка теперь не сбежать. И туда уже нагрянули кеары. Едва разминулся с одной милой девушкой, которая решила сыграть моим сообщникам на флейте… Не думаю, что они засыпали от того, что слушать это так скучно. – Прекрасно. Можешь идти. Обычно предателей я не жалую, – продолжил Лиар, дождавшись, пока Андукар растворится в воздухе, – но месть – благородное дело. Да и преданным тебе он никогда не был. – Так ты решил спасать это мясо. Мясо, обречённое сгнить за какую-то сотню лет. – Тени на лице Зельды залегли глубже, разом состарив её лицо на десяток лет. – Свергшее нас. Отказавшееся от нас. – Не без причин. А причины возникли не без твоей помощи.