Невидимый вихрь сбил колдуна с ног, протащил седым затылком по каменным плитам и вынудил вытереть собою брусчатку, обернув тёмный плащ белым. Таша не сразу заметила, что вокруг воцарилась тишина. Другие колдуны забыли о тренировке, отойдя от места поединка подальше. Даже возня сражавшихся по соседству оборотней притихла. Кое-как приподнявшись, Картер коснулся своего лица. Посмотрел на кончики пальцев, обагрённые кровью из рассечённой губы. – Кто-то вроде тебя, – тихо сказал Алексас, – тронет её только через мой труп. Когда Картер встал на ноги, разогнув сухощавое длиннорукое тело, и скупыми движениями отряхнул плащ, из неприятной его улыбка сделалась страшной. – Значит, через труп, – произнёс он, прежде чем снова запеть. Пламя, вспыхнувшее почти под Ташиными ногами, едва не опалило ей лицо. За пару мгновений вокруг них с Алексасом замкнулось огненное кольцо; миг спустя разбившееся о щит заклятие хлестнуло девушку по щекам пепельным ветром, едва не сбив с ног. Вокруг Картера взвился хоровод сухих листьев – видимо, ответный удар Алексаса. За огненным кругом тут же завертелся сноп белых и алых искр. – Сдайся, мальчишка. – Взгляд Картера становился всё более сумасшедшим. Невесть откуда взявшийся ветер дул Таше в спину. – Лучше сейчас. По-хорошему. Пока я не ударил вас обоих чем-то слишком неприятным. Таша оглянулась: Алексас раскинул руки, словно удерживая нечто чудовищно тяжёлое на своих плечах, вскинув бесстрастное лицо к тёмному небу, неслышно шевеля сухими губами. Вихрь кружащего вокруг пепла окрашивал его волосы серым. Что же делать?! Перекинуться? Но ей не выйти за границы колдовского щита, не атаковать колдуна – тут же попадёт под заклятие… А остановит ли Картера её боль? Сочтёт ли он это достаточной местью за заклеймённую дочь?.. – Сдайся! Ярость, прорвавшаяся в голосе колдуна, хлестнула Ташу пронизывающим холодом. Колдовской ветер уже пробирал до самых ноющих костей. Алексас не отвечал – едва ли у него были силы на ответ. Сил хватало лишь на то, чтобы не прерывать песню-заклятие, чтобы удерживать поднятыми судорожно дрожащие руки; держать их, держать щит – и чудовищную тяжесть, продавливавшую его, как горный валун сминает сталь. Делая шаг вперёд, Таша едва чувствовала замёрзшие ноги. …может, её боль Картера и не удовлетворит. Но иных вариантов помочь Алексасу она не видела. – Сдавайся, щенок! – Картер. Знакомый голос прозвучал за миг до того, как ветер стих, бесследно растворившись в зимнем холоде, и огненное кольцо исчезло, словно на него обрушили ушат ледяной воды. Колени Алексаса подкосились. Юноша рухнул наземь – лицо бледнее мела, лишь кровавая дорожка течёт от носа по подбородку, заляпывая куртку, плащ, припорошенный снегом камень. Невесть откуда взявшийся Андукар беспристрастно смотрел на Картера, корчившегося в судорогах у его ног. – Ты знаешь, что будет, если с ними что-то случится, – сказал эйрдаль. – И, какие бы чувства тобой ни двигали, подумай, хочешь ли ты навлечь на себя ещё и гнев Госпожи. Мой ты уже навлёк. – Перевёл взгляд на колдунов, опасливо следивших за разворачивающимся действом. – Новичков – в комнату. Оказать помощь. …что было дальше, Таша помнила отрывочно. Вот Алексас без сознания плывёт в замок на парящих в воздухе носилках. Вот она сама перебирает ногами, оставляя позади одну звёздную ступеньку за другой, пока кто-то из колдунов поддерживает её под локоть. Вот они уже в комнате, и Алексаса укладывают в постель, а на тумбочке появляются две склянки, синяя и зелёная, и большая серебряная ложка. – Ещё три раза за сегодня влить в него по ложке из обоих пузырьков, – распоряжался один колдун, пока другой пичкал Алексаса колдовским лекарством. – Последний – перед сном. – Что с ним? Таша едва могла шевелить губами. Происходящее казалось нелепым, нереальным, будто она всё ещё спит – с ночи. А может, и правда спит? Это объяснило бы всё: и бред зеркальной тени, и внезапный поединок, который едва не стоил им жизней – в момент, когда они едва ли ждали подвоха. Вот бы вся её жизнь с момента покушения на Шейлиреара оказалась сном… – Полное истощение ментальных и почти полное – физических сил. – Мужчина взглянул на неё с мягкостью, которой трудно было ожидать от обитателя этого замка. – Не волнуйтесь. Состояние стабильное, а нужды дальше истощать резерв у него нет. От этого не умирают. Когда за ним закрылась дверь, Таша смочила в тазу носовой платок. Присев на край кровати, бережно стёрла кровь с мальчишеского лица – во сне оно казалось совсем юным, беззащитным. Джеминым. Только когда кожа мальчишки стала чистой, а Таша кинула изгвазданный клочок ткани в камин, к ней в полной мере пришло облегчение. Настолько, насколько она сейчас могла в принципе испытывать облегчение. Их не прикончил магистр, желавший отомстить за дочь; но, когда ты противостоишь двум амадэям, желающие тебя прикончить выстраиваются в очередь. Расслабиться только потому, что один претендент из неё выбыл, может стать роковой ошибкой. Коснувшись кончиками пальцев тёмных кудрей, Таша тихо погладила своего рыцаря по встрёпанным волосам. …и ведь у него нашлись силы противостоять магистру. Чтобы не дать её в обиду. Чтобы не позволить причинить ей боль. Возможно, лучше бы они никогда не встречались. Был бы целее. Под крылом у Герланда, в Венце, без всяких причин лезть в самое пекло назревающей войны… Скрип двери заставил Ташу вздрогнуть – и, обернувшись, не привстать лишь потому, что сил для этого не было. – Тётя Таша! – внучка Тальрин Ингран в тёплом платье на меху, со светлой косичкой, болтавшейся мышиным хвостиком, радостно подскочила к кровати. – И дядя Джеми здесь? А когда он проснётся? Я скучала! – Тише, Кира, – сказала сама Тальрин Ингран, прикрывая за собой дверь. – Джеми нехорошо, как видишь. Мы не должны его будить. Кира послушно кивнула; за полгода, минувшие с их последней встречи, она заметно вытянулась. А ещё у неё прорезались коренные зубы, и речь Киры обогатилась раскатистым «р». Зато наивность голубых глазёнок осталась неизменной. При виде девчушки, ещё летом живо напоминавшей ей Лив, у Таши защемило сердце. – Я сказала Кире, что вы здесь. Она захотела вас повидать, – негромко добавила женщина, опускаясь на край кровати. Алексас даже не шевельнулся во сне. – Здесь у неё мало сверстников. И, естественно, никого из знакомых по Пвиллу. Приятно увидеть хоть какой-то привет из Долины. – Я думала, мы поиграем, – сказала девочка театральным шёпотом, – но раз дядя Джеми спит, приду в другой раз. Да, буся? – Обязательно. Сейчас мы с Ташей обсудим кое-что и пойдём. – Ласково чмокнув девочку за ухом, Тальрин обратила взгляд незабудочных глаз на Ташу: – Видела, как Картер с вами обошёлся. Из окна. Не зная, что отвечать и к чему всё идёт, девушка только кивнула. – И с чего он на вас так взъелся? У Картера свои причуды, конечно, но обычно он жесток скорее к тем, кто этого заслуживает. – Понятия не имею. Где-то за окном послышался гулкий зов охотничьего рога, раскатившийся в темноте, заставив Ташу снова вздрогнуть. Охота… – Знаешь, я сильно удивилась, когда узнала, что бывшая герцогиня Броселианская – дочь Картера. Что в Пвилл её привело задание Рассвета. – Тальрин отстранённо следила, как Кира с любопытством бродит по комнате, точно кошка, изучающая незнакомую территорию. – Прежде чем мы с Кирой сбежали, по городу пополз слух, что Орек остался без герцогини. Только никто, кроме меня и моей семьи, не знал, что Норманы приглашали Арона в свой особняк. А потом я увидела Кэйрмиль здесь – и поняла, почему она могла так внезапно перестать быть герцогиней. Вы же помешали ей, верно? Довести задание до конца, каким бы оно ни было? – Буся, там в лесу огоньки! – воскликнула Кира, добравшаяся до окна и прижавшаяся к стеклу маленьким носом. – Там кто-то колдует? – Да, солнышко. Колдует. – Печаль в голосе Тальрин была почти незаметной. – Зажми ушки, пожалуйста, и считай огоньки. Взрослым надо пошептаться о своём. И не подслушивай. …смутное чувство тревоги оставило Ташу ради чувства явного. Девочка послушно прижала ладони к ушам: насколько было видно Таше, и правда достаточно плотно, чтобы это заглушило их с Тальрин голоса. – Я знаю, Арон не допустил бы, чтобы вы попали сюда, – продолжила женщина тише прежнего. – Не как большая часть обитателей этого замка, во всяком случае. И после того как летом вы столкнулись с Кэйрмиль, вы вряд ли могли попасть сюда случайно. Скорее вы пришли сюда по её следам, и пришли сюда с какой-то целью, и я подозреваю, что эта цель – уничтожить Рассвет. А для этого вам нужно разузнать как можно больше о замке и его обитателях. Так? Таша молчала: не собираясь ни соглашаться с тем, в чём собеседница была права, ни переубеждать в том, в чём она ошибалась. Кира увлечённо считала шёпотом вспышки заклятий в лесу; за окнами снова протрубил рог, и Таша порадовалась хотя бы тому, что отсюда не слышит крики загоняемых жертв. – Уж не знаю, как вам удалось провести Андукара. Уж точно не тем, что ты сменила причёску, – не дождавшись ответа, Тальрин несколько насмешливо коснулась её крашеных чёрных волос. – Но скоро, уверена, вас здесь не будет. Потому и Арона здесь нет: он готовит для вас пути отхода. И я хочу, чтобы вы забрали Киру с собой, когда будете уходить. – Женщина вновь посмотрела на внучку: так пристально, так тоскливо, так нежно, что Таше захотелось плакать. – Я не жалею, что сбежала вместе с ней. Я не знаю, что сделали бы с ней родственники людей, которых я убила, защищаясь. Но я не хочу, чтобы Кира росла здесь. Она человек. Она не в ответе за мои грехи и мои преступления. У неё есть шанс на простую, счастливую жизнь. Там, в Долине, но не в этом замке. – Даже если вы правы, – сглотнув ком в горле, наконец хрипло выдавила Таша, – мы не можем просто… – Ты в долгу передо мной. – В синих глазах напротив загорелся нехороший огонь. – Ты должна мне жизнь. Я прошу лишь вернуть долг… другой жизнью. – Тальрин поднялась на ноги. – И ради Киры, которая ничем не заслужила подобной участи, ты вернёшь его. – Лёгким неслышным шагом подойдя к окну, она тронула внучку за плечо; та дёрнулась, ясно выдав, что прикосновение стало для неё неожиданностью. – Идём, солнышко. Мы закончили. Не будем больше мешать дяде Джеми спать. Помахав Таше рукой, Кира, старательно и уморительно прокравшись к двери на цыпочках, вместе с бабушкой выскользнула на лестницу. Таша долго сидела на кровати. Даже когда за ними закрылась дверь. Даже когда в комнату с замороженной улыбкой вошла служанка и, оставив на столе два глиняных горшка с мясным рагу, удалилась. Есть не хотелось. Особенно при мысли, чьё мясо может быть в этом рагу. Прошло немало времени, прежде чем Таша снова услышала стук в дверь. – Пришёл, как только смог, – ввалившись внутрь, пожаловался Найдж. На скуле его всё ещё виднелся бледный порез: след одного из проклятий Картера, которых тот сегодня для него не пожалел. – Эта сволочь утром здорово меня потрепала. Пришлось отлёживаться… Алексасу, смотрю, тоже досталось? – Да, – бесцветным голосом сказала Таша. Она решила не расстраивать колдуна новостью, что он едва не лишился даже оставшегося из братьев Сэмперов. – Досталось. Тот подошёл ближе и, облокотившись на столбик кровати, пытливо склонился над ней. – Что стряслось? На тебе лица нет. Арон, думала Таша, глядя, как пламя заставляет тени плясать в углу. Арон, почему ты так далеко? Я больше не могу без тебя. Не могу решать всё сама. Не могу справляться с проблемами, которых становится всё больше, не могу защитить себя – и всех, кого стоит защищать. …но Арон был и оставался далеко. И Таша должна решить всё сама. Должна превратить «не могу» в «могу». Даже то, что было бы невозможным для людей куда сильнее и взрослее неё. – Я должна была Тальрин Ингран свою жизнь, – сказала Таша, прикрывая глаза. Будто темнота перед закрытыми веками могла подсказать ей, что делать дальше. – И она нашла самое неудачное время и самое неудачное место для того, чтобы заставить меня отдать долг. * * * – Мы точно туда идём? – шёпотом уточнила Лив у Кеса, восседая на драконьей спине, пока тот неторопливо и осторожно продвигался по очередной тёмной пещере, скалившейся сталактитами. Промозглая подземная сырость щекотала кожу и ноздри; мрак развеивали колдовские огоньки, парившие над головами у каждого из Мастеров, и зелёный мох на стенах, светившийся, как гнилушки.