Свершилось, подумала Таша, стараясь не ощущать себя мышкой, по доброй воле явившейся к кошке на ужин при свечах. Ещё бы этот дурацкий разговор с Кэйрмиль не привёл её в смятение, сейчас совершенно лишнее… – Полагаю, вначале мне лучше ответить на ваши вопросы, – произнесла девушка хрипло, не решаясь прокашляться. – Они же у вас наверняка есть. – Ты ведь не надеялась провести Рассвет этим дешёвым маскарадом? – Нет, я… – Говори правду. – Бесцветные глаза всматривались в её зрачки, словно в колодец. – Я всё равно узнаю, если вздумаешь солгать. Он был совсем близко: положи Таша ладонь на ручку своего кресла, и их локти соприкоснутся. От эйрдаля пьяно и тошнотворно пахло гниющими лилиями; Таша уже привыкла не замечать запах тлеющих цветов, постоянно витавший в воздухе, но этот бил в нос, словно к ней подвинули ведро нюхательной соли. Фарфоровая кожа почти светилась в полумраке, тонкая острая красота черт завораживала, околдовывала. Светлые волосы, светлые глаза, светлая кожа – он казался выбеленным, прекрасным порождением властвовавшей за окном зимы. И кажется, что ты вот-вот упадёшь во тьму, чёрными звёздами светившуюся в его глазах, и ничто тебя не защитит: эти глаза видят всю тебя, всю, до самого дна… Янтарная подвеска обожгла кожу во впадинке между ключицами. В краткий миг болезненного просветления Таша нашла в себе силы опустить взгляд. …дура! Как она могла забыть про очарование эйрдалей? Смотреть ему в глаза? Или, быть может, ей… – Венец не знал, зачем я пойду к вам, – облизав пересохшие губы, проговорила девушка. – Просто… у них нет никакой другой нечисти. У них не было выбора. – И они действительно надеялись утаить, что к нам явилась Ищущая господ Норманов собственной персоной? – Они думали, что… даже если вы узнаете, вы не причините мне вреда. Они ведь нужны вам. Не в ваших интересах портить отношения… – Они не в том положении, чтобы строить из себя гордецов, если мы случайно прикончим одного маленького оборотня. – Эйрдаль подпёр подбородок рукой, склонившись ещё ближе; Таша не могла слышать его движений, не могла видеть их, но чувствовала всё острее, чем когда-либо. – Дай-ка угадаю. Венец отчаянно не хочет марать свои благородные ручки, присоединяясь к нам подобным, и заслал тебя, дабы сделать своего двойного агента уже тройным? Ты ведь потому и вышла из тени, потерянная наследница рода Морли? Надеялась стать любимицей короля и ещё одним шпионом Венца при дворе? Таша не ответила. …хоть в чём-то он ошибался. – А когда произошло покушение, они послали тебя сюда, дабы после убрать нас руками короля. Хороший план, ничего не могу сказать. – От запаха тлеющей лилии её начинало мутить. – Даже если тебя уберут, ничего страшного, так ведь? Что им какой-то маленький оборотень. Если дело не выгорит и им придётся присоединиться к нам, шпионы при дворе им уже не понадобятся – у нас… – Нет. – Только бы сердце так не колотилось: это и человек-то, наверное, услышит, не то что эйрдаль… – Я приказала отправить меня сюда. Венец не смеет не подчиниться мне. – И что же в тебе такого особенного, девочка? …время пришло. Таша расправила плечи – и, руша мосты, посмотрела ему в глаза. – Я дочь Тариша Морли и Ленмариэль Бьорк, которая чудом спаслась в Кровеснежную ночь. Я – законная наследница престола Аллиграна. И, чтобы сместить с трона убийцу моего отца, мне нужна помощь Рассвета. Долгое молчание эйрдаля было для неё лучшим подарком. Впрочем, Таша поспешила опустить взгляд прежде, чем её собеседник опомнится. – И с чего я должен верить тебе? – наконец произнёс эйрдаль. – С того, что вам должно быть известно, ради чего борется Венец. Едва ли они стали бы упорствовать в своём желании вернуть сверженную династию на престол, не будь у них кандидата. – И зачем же ты пришла сюда? – Две головы лучше одной. С поддержкой эйрдалей, оборотней и ваших колдунов никто не сможет противостоять мне, и никто не помешает мне забрать мой трон. Да только попробуй вбей эту мысль в благородные головы сторонников Бьорков. – И ты обманула Венец. – К трону всегда приходится идти по головам. Ложь становится привычкой. – А если ты всё же лжёшь мне? Силы улыбнуться нашлись сами собой. – Придётся вам верить мне на слово. Прочесть мои мысли вы всё равно не сможете. – Так в этом уверена? Любую защиту можно сломать. – Только не защиту амадэя. В яблочко. Таша наблюдала за тем, как меняется его лицо, и сердце её билось всё ровнее. …это не так уж трудно: вспомнить, что ты чувствовала в Клаусхебере, спускаясь в чёрном платье навстречу толпе, жаждущей представления… – Госпожа говорила, что она осталась одна в своём роде. – Она солгала. После восстания Ликбера в живых остались четверо амадэев. Один из них – мой названый отец. Второй – его названый брат. – Подробности ни к чему. – Первый – лучший чтец сознаний и целитель за всю историю Аллиграна. Второй – Воин, такой же, как Зельда. Но он сильнее её. Снова попала. Конечно: Таша ведь не должна знать её имени. – Этого не может быть. Госпожа… Зельда не лжёт мне. – На пути к трону ложь становится привычкой, помните? Эйрдаль изучал её лицо так, как звездочёты, должно быть, изучают небо, чтобы в мириаде сияющих точек вычислить связь и закономерность. – Значит, – изрёк он после молчания, тянувшегося растопленной смолой, – у тебя есть два амадэя и ты хочешь заполучить в своё распоряжение третьего. – Я хочу вернуть им право на жизнь без вечных пряток. Амадэям. Им и мне подобным, и эйрдалям тоже. – Да ну? – Люди убили мою семью и вырезали мой двор только за то, что наследница престола обращалась безобидными зверушками. В деревне, где я родилась, меня отправили на костёр, когда узнали, что мы с матерью оборотни. Люди, на глазах которых я росла. Люди, которым я никогда не делала ничего дурного. Думаете, после этого у меня остались причины любить их племя, навязывающее существующий порядок вещей? Не считая некоторых избранных его представителей, до которых мне есть дело, в отличие от общей безликой озлобленной массы? – Таша улыбнулась, и улыбка её была едва ли теплее, чем воздух за узкими тёмными окнами. – Я не стану лгать тем, кто предан мне. И не забуду тех, кто помог мне стать королевой. Эйрдаль поразмыслил над её словами. – Андукар, – сказал он наконец. Таша приподняла брови, ожидая пояснений. – Меня зовут Андукар. Я хозяин этого замка… формально. – Эйрдаль смотрел, как угли истекают угасающим светом. – Когда пришла Зельда, помимо меня здесь обитали ещё пара десятков эйрдалей, прятавшихся от амадэев. Двое из них заменили мне родителей. Я был совсем юн, но мы возвели этот замок вместе… А Зельда решила прибрать его к рукам. И она сделала это. Таша молчала. Она знала, когда лучше смолчать. – Она не могла вырезать всех нас: защитные чары предусматривали, что наше убежище рухнет, если погибнет последний из основавших его. Да она и не желала. Зельда сказала, что нам её не убить, и мы знаем это. Сказала, что изменила свои взгляды на людей и тех, кого прежде веками преследовала. И сказала, что замок будет её, хотим мы того или нет. Некоторые из нас, особенно старейшие, пытались сопротивляться – и были убиты… мои приёмные родители в том числе. А я был юн, как я уже сказал, и не хотел умирать. Я хотел выжить и отомстить – ей. И мы пришли к соглашению. Таша молчала. – Я был нужен ей, иначе ведь замку конец. А ещё я был ей симпатичен. Она решила, что симпатия надёжнее угроз и принуждения, и привязала меня к себе… женским способом. «Любой королеве нужен король», – говорила она. Обещала мне корону, когда мы придём к власти. – Андукар смотрел на угли, и на контрасте с выбеленным лицом звёзды в его глазах казались темнее чёрного. – Я не любил её. Ни одного момента. Но я притворялся, пока она не поверила в то, что я верю ей. Она-то мои мысли читать не может, в отличие от меня. Пробить её блок почти невозможно, но порой она расслабляется… особенно при мне. Таша молчала. – Я старейший и могущественнейший эйрдаль из ныне живущих, но её мне не одолеть. Я это понимаю. А ведь именно за этим я живу… чтобы убить её. Чтобы освободиться. Чтобы освободить от неё мой замок и мой мир. Хотя замок мне важнее. Таша молчала до тех пор, пока не поняла: он сказал всё, что хотел. …интересно, хитрость Зельды – или её действительно здесь нет?.. Впрочем, даже если и есть, что это меняет… Таша в любом случае должна исполнить роль до конца. – Убить её может лишь другой амадэй. Который есть у меня. – Подняв взгляд, на сей раз она посмотрела в глаза эйрдаля без малейшего страха. – Я скажу Венцу, что вы очень сильны. Сопротивление бесполезно, покорность разумна. Если всё пойдёт как надо, ты получишь Зельдин труп. Взамен ты будешь служить мне, и не так, как сейчас служишь ей. Мой Зрящий без труда узнает, если захочешь меня предать. Мой Воин, поверь, очень изобретателен по части наказаний для тех, кто хочет мне навредить. – Мысль о том, что она и здесь не солгала, вызвала у неё усмешку, весьма подобающую ситуации. – А для начала отдашь мне ту девчонку, что пыталась убить Норманов. Кэйрмиль, кажется? Слова явно его не удивили, но эйрдаль всё равно спросил: – Зачем она тебе? – Немного поработать с её памятью, и все уверятся, что это она заколдовала и подбросила чашу, дабы отомстить смертному муженьку. – Так ты всё же собираешься вернуться на суд? Оправдать своего жениха? Её улыбка была тонкой, с предвкушением, таившимся в уголках губ ускользающим призраком. – Да. Собираюсь. Так у меня будет больше шансов стать фаворитом Его Величества. – Таша провела кончиком пальца по бархатной обивке кресла, словно вырисовывая на ручке узоры – или вспарывая ногтем чьё-то горло. – Это ведь особый шик, согласись: получить нож в спину от того, кто тебе нравится. Когда эйрдаль поднялся, Таша последовала его примеру. И немного удивилась, когда Андукар взял её ладонь в свою, чтобы склониться над ней с поцелуем.