– Знаешь, – наконец произносит Таша, – когда я… когда я задумываюсь, кто ты… – она так старается подбирать слова, что выдавить предложение целиком никак не выходит, – какой ты… сколько всего повидал… – Забудь. Забудьте. Всё это было сотни лет назад. – Арон улыбается ей: просто, мягко, так человечно. – Здесь и сейчас я – тот, кто о вас заботится. Тот, кто вас любит, – он косится на дверь, – и кого хозяйка дома вскоре покарает за то, что он заболтался и забыл снять чайник с огня… * * * Проснулась Таша снова от того, что её босую пятку пощекотали чьи-то лёгкие пальцы. – Что за дурацкая привычка, – простонала она, дёрнув ногой сквозь ускользающий сон. – И вам доброе утро, моя королева. Щурясь от света волшебного огонька над плечом Алексаса, Таша выпуталась из-под одеяла, за ночь нагревшегося до состояния лёгкой прохлады. Тут же поспешила юркнуть обратно: – Д-дамнары, почему так х-холодно?! – Ночью в камине закончились дрова. Новые, надеюсь, принесут позже, но нам всё равно скоро уходить. – Ещё темно! Зачем ты разбудил меня в такую рань? – Потому что нам принесли завтрак, и не думаю, что ты возжелаешь есть его безнадёжно остывшим. – Алексас поднял с пола её сапоги. – Давай ногу. Позволив юноше обуть её, а потом безжалостно сдёрнуть с неё одеяло и набросить на плечи куртку, Таша сидела на кровати до тех пор, пока не перестала судорожно стучать зубами. И только после этого решилась умыться, – от чего непременно задрожала бы вновь, не нагрей Алексас воду в кувшине. – Неудивительно, что нечисть так нас ненавидит. Если б меня обрекли на подобное существование, я бы тоже ненавидела тех, кто может жить в тепле и уюте, – умывшись, по-кошачьи отфыркалась Таша. Заметила на прикроватной тумбочке потрёпанный свиток пергамента, появившийся там вместе с подносом, на котором стремительно остывали две тарелки овсянки. – А это ещё что?.. – Карта замка. – И откуда она взялась? – Картер принёс её в нашу комнату, пока мы спали. Ощутив мгновенную дрожь, и теперь – не от холода, Таша нашарила янтарную подвеску на горле. «И что, в нашу комнату любой может просто так взять и войти?» – уточнила она. «Окружать её непробиваемой защитой было бы слишком подозрительно, – заметил Алексас, меланхолично перебирая чётки. – Как только Картер приблизился к порогу, я проснулся. Защитный контур замкнут на чётках. Если кто-то пересекает границу контура, они разогреваются и будят меня». Немного успокоившись, Таша разжала ладонь: – И зачем нас снабдили картой? – Без карты мы будем блуждать здесь не хуже, чем в Клаусхебере. Постоянного провожатого нам выделить не соизволили. – Алексас решительно указал рукой на поднос. – Ешь. И стоит поторопиться: нас ждут. Только тут Таша заметила маленький лист бумаги, лежавший на тумбочке, на котором мелким каллиграфическим почерком вывели: «Приходите в Большую Залу сразу после завтрака». От мыслей, что может ждать их в этой самой зале, овсянка в итоге едва лезла Таше в горло. Когда они вышли на лестницу, свет по-прежнему не горел. За окнами царил мрак, и лишь звёздный камень стен искрился в свете волшебного огонька, который Алексас пустил лететь чуть впереди. Попетляв по бесконечному ветвлению замковых переходов, в конце концов они вышли к высоким дубовым дверям, потемневшим от времени, с сомнительным гостеприимством приоткрытым на щёлочку. Зал, представший за ними, был огромен, однако скудностью отделки не отличался от сурового аскетизма коридоров. Пустые длинные столы озаряло холодное сияние волшебных огней: сотни шариков серебристого пламени висели под высоким стрельчатым потолком, словно складывая неизвестные Таше созвездия. За столами на скамьях сидели люди… и нелюди, удостоившие новоприбывших внимательными взглядами. Проходы между столами забросали соломой с ароматными травами, но она не перебивала запах тления, с новой силой ударивший Таше в лицо, заставляя сдерживать рвотный рефлекс в горле. Казалось, они с Алексасом ступили в гигантский склеп. А подле громадного очага и в проходах лежали оборотни. Хотя, конечно, это могли быть и не оборотни. Может, Зельда просто увлекалась разведением волков и львов. Степных, с золотистой шерстью и пышной гривой. Лесных, обладателей пятнистой шкуры и клыков длиной с человеческую кисть. Горных, белых, изящных и быстроногих – таких же, как одна из Ташиных личин. Таше хотелось думать, что так оно и есть. Ведь если этим оборотням доставляло удовольствие глодать кости, лёжа в зверином обличье на грязном полу, – они явно подзабыли, что такое быть людьми. …а потом Таша заметила Картера, восседавшего за столом на возвышении в конце зала. Следившего за ней с интересом лекаря, готовящегося сделать посмертное вскрытие. И поскольку слабость никак не вписывалась в роль, что Таше предстояло отыгрывать, она вскинула голову и, с показным равнодушием глядя ровно перед собой, бок о бок с Алексасом зашагала мимо длинных скамей. Зал наполняло жужжание мирных бесед тех, кто уже сидел за столами, но Таша слышала и шепотки, которыми сопроводили появление чужаков. А ещё чувствовала взгляды, которыми местные их приветствовали – и порядком удивилась тому, что взгляды эти не были враждебными. Скорее наоборот. – Доброе утро. – Картер вдруг возник прямо перед ними, магией перенесшись с насиженного места. – А я уже собирался послать за вами кого-нибудь… с нюхом потоньше, чтобы проще искать было. – Колдун добродушно махнул рукой в направлении ближайшего стола: – Садитесь, прошу. Ну или рядом ложитесь. Или у камина располагайтесь, как удобнее. Выслушаете важные вести, потом вами займутся. Он исчез, вернувшись на возвышение прежде, чем Таша успела спросить, чем таким с ними займутся. И догадки по этому поводу просились как на подбор не радующие. На возвышении вместо скамьи стояли три кресла. Два крайних занимали Картер и неизвестный белобрысый молодой человек в чёрном. Центральное пустовало, – но, чтобы догадаться, для кого оно предназначено, много ума не требовалось. Где же Зельда?.. «Я справа от вас», – послышался в ушах голос Найджа. …на Ташин вопрос это, конечно, не отвечало. Но Найджа девушке хотелось увидеть побольше спятившей амадэйки. Бегло оглядевшись, Таша действительно обнаружила колдуна за одним из столов – и направилась к нему так поспешно, как могла, не сбиваясь на бег. – Я уже волноваться начал, – произнёс Найдж вслух, когда они приблизились. Его соседи по скамье любезно подвинулись, освобождая место для новоприбывших. – Просто путь неблизкий, – коротко бросил Алексас, усевшись подле друга. Последовав его примеру, Таша осторожно принюхалась. Осознала, что рядом с ними не эйрдали, а люди, – но вопрос, что они забыли в обители Зельды, решила оставить на потом. Заметив высоко под потолком окно, за которым тёмной дырой зияло чёрное небо, едва успела подумать о том, что Рассвет поднимает своих людей (и нелюдей) ни свет ни заря, как из угла послышался бой старых напольных часов. Обернувшись на гулкий звон и различив положение стрелок на медном циферблате, Таша расширила глаза. – Полдень? – едва слышно выдохнула она, переведя недоверчивый взгляд на Алексаса. – Но… – Да, – так же тихо ответил её рыцарь. – Амадэи могут многое. …Таша ожидала увидеть в замке Зельды свидетельства могущества Возлюбленной Богиней. Но не того, что её враг может обернуть день ночью. Вечной ночью. Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, Таша обернулась и встретилась глазами с одной из львиц на полу. Та лежала неподалёку от стола – слава Богине, без кости – и вглядывалась в Ташино лицо. Без злобы, без хищности, как будто удивлённо. Глаза цвета незабудок показались Таше знакомыми, но… – Приветствую, братья и сёстры. Шум за столами мгновенно стих: новый голос, холодный и вежливый, с лёгкостью перекрыл все другие голоса. Говорил белобрысый молодой человек, сидевший на возвышении вместе с Картером, – и Таша поняла, кто он, даже не различая чёрные звёзды на месте зрачков. Он идеально вписывался в образ эйрдаля, с детства всплывавший в Ташином воображении. Прекрасный хищник, красивый безупречной ледяной красотой, с пепельными кудрями, утончённым ликом и светлыми, почти бесцветными глазами, мерцавшими звёздным серебром. – Госпожа, – судя по интонации, с которой эйрдаль произнёс это слово, в начале его могла быть только заглавная буква, – возвращается через два дня. В честь этого мы устраиваем маскарад, а завтра, в два часа пополудни, новую охоту. – Известие встретили одобрительным гулом, смешками, предвкушающим шёпотом. – Кроме того, как иные из вас наверняка заметили, нашего полку прибыло. Новобранцы поступают в распоряжение Лайи-лиэн и, поскольку магистр Пэлмесс по-прежнему отсутствует, Картера-энтаро. На этом всё. Доброй охоты. Они с Картером растаяли в воздухе одновременно. Кто-то из присутствовавших в зале немедленно поднялся и побрёл прочь; кто-то остался сидеть. Таше хотелось скорее покинуть сборище нечисти, но к ним уже деловито направлялась длинная поджарая женщина в штанах и рубашке, с острым лицом и шапкой коротко остриженных соломенных волос. Приблизившись, обвела взглядом одного, другого, третью – и, сделав одной ей ведомые выводы, без обиняков и приветствий поинтересовалась: – Карта есть? Если есть – на стол. Алексас подчинился, под внимательными взглядами соседей по скамье растянув пергамент на столешнице; царапины на той уже сами складывались в карты, словно кто-то решил зарисовать на древнем крепком дереве тайные тропы окрестных лесов. Склонившись над пергаментом, женщина крест-накрест чиркнула одно место длинным ногтем. – Через час придёте сюда. Я Лайя, натаскиваю оборотней. С Картером вы уже знакомы, на тренировку к нему явитесь позже. – Она посмотрела на Ташу: без сантиментов, однако вроде бы вполне дружелюбно. – Пока не вернётся Госпожа, заниматься с тобой особо нечем, но я должна проверить, на что ты годна. «Подождём в вашей комнате», – коротко велел Найдж, когда новая знакомая удалилась, а Алексас осторожно свернул карту и поднялся на ноги. К выходу из зала, а после – по бесконечным чёрным ступеням и чёрным же коридорам шли в молчании. Молчание это длилось долго, пока Таша всё же не решилась сжать пальцами свой кулон: «Алексас, а оборотень сзади…» «Просто идём дальше, – ответил тот, не выпускавший чётки из рук. – Не смотри на неё». Таша удержалась от искушения обернуться и убедиться, что львица с голубыми глазами всё ещё следует за ними на почтительном расстоянии. Но обманываться мыслями о том, что у той просто комната расположена неподалёку от их собственной, можно было ровно до поры, пока они не достигли отведённой им с Алексасом башенки. Ступив на лестницу, через некоторое время Таша услышала цокот когтей, сопровождавший восхождение львицы следом за ними; когда же они достигли цели и заперлись в комнате, напряжённую тишину вскоре разбил решительный стук. – Открыть? – одними губами спросила Таша, пока Алексас с Найджем выразительно переглядывались. «Она ничего нам не сделает», – очень уверенно заметил колдун, возвращаясь к двери. Звякнул металлический запор. Заскрипели петли, не смазывавшиеся по меньшей мере десятилетие. Когда Найдж потянул дверную ручку на себя, Таша приготовилась ко всему. Но, увидев, кто ждёт снаружи, всё равно забыла вдохнуть. – А вы-то что здесь забыли? – произнёс Алексас в изумлении. Обнажённая златовласая женщина переступила порог, скользнув внутрь. Не может быть, думала Таша, пока незваная гостья под её потрясённым взглядом сдёргивала с постели одеяло. Оборотень, поклявшийся не перекидываться, хозяйка заурядного дома в Пвилле, женщина, летом спасшая ей жизнь, связанная с Ароном нитью безответной любви, – здесь?.. – Лучше вам не знать, – прикрыв наготу, молвила Тальрин Ингран, смерив всех троих убийственным взглядом. – И я могу спросить вас о том же.