– Фигурально выражаясь, – согласился Иллюзионист. – Вход посторонним на Совет Шестерых разрешён лишь в исключительных случаях. – Я знаю, – сказал Арон. – Я знаю, что вы знаете. Но я хочу, чтобы вы поняли… – Что вы и ваши коллеги прекрасно осознаёте всю исключительность и серьёзность сложившейся ситуации? На губах Иллюзиониста мелькнула тень восхищённой улыбки. – Это я и собирался сказать, – молвил он, поднимая руку. Стукнул костяшками пальцев о белый камень. – Дословно. Арочная дверь, которой ещё миг назад не было в сплошной стене, дрогнула под его рукой. Проступив из белого камня, точно из молока, беззвучно отворилась. – Добро пожаловать в Круглую Залу Адамантской Школы. – Иллюзионист отступил в сторону. – После вас. Арон шагнул вперёд первым. Скользнул взглядом по деревянным стенам небольшого зала – и правда круглого. Задержал этот взгляд на белом, словно кость, стволе дерева, росшего посередине; перевёл выше, на древесную крону, заменявшую потолок. Золотые, в форме звёзд листья росли так густо и смыкались так плотно, что служили надёжной преградой любому дождю, – а те капли, что сумели бы просочиться сквозь них, осели бы на незримом магическом куполе. Сделав пару шагов по мягкой траве к ручейку, пересекавшему зал от одного края до другого, амадэй чуть склонил голову: перед теми пятью, что сидели у ручья в плетёных креслах, образовавших идеальный круг. – Моё почтение, наследники Ликбера. – Арон вскинул глаза к потолку, и отражённая листва блеснула золотом в его серых радужках. – Давно я здесь не был. * * * – Значит, все ученики живут в этом крыле? – поинтересовалась Лив, пока Хель вела её к скале по кленовой роще, льнувшей к одной из стен Школы, ронявшей пёстрые листья им под ноги. Листья были осенними, но трава под ногами – летней, сочной и зелёной, чем-то напоминавшей мятный мармелад. Так и тянуло сорвать пару стеблей и попробовать их на вкус. – А комнат хватает? Стоило Лив высказаться, что ей нравится возвышавшаяся над Школой скала, как её тут же поволокли туда. И помимо того, что скала называется Драконьей, успели сообщить кучу всего другого. – Учеников не слишком много, и в Школе всё устроено так, что места всегда хватает всем. В классах тоже, – охотно пояснила Хель. У неё был голос прирождённой учительницы: мягкий, терпеливый, довольно низкий для юной девушки. – Все помещения могут увеличиваться или уменьшаться. Иногда и вовсе появляются новые комнаты – там, где их раньше не было. Большой Зал меняется в зависимости от того, что в нём устраивают… Это же Адамантская Школа Волшебников как-никак. – А почему скала называется Драконьей? – спросила Лив, косясь на жилое крыло, оставшееся по её правую руку. Надо сказать, знаменитую Школу Волшебников она представляла не совсем так. Или даже совсем не так. Думала, что это будет величественный и мрачный замок, но никак не белокаменный особняк, не слишком большой, уютный с виду. – Потому что там живёт дракон. – Дракон?! – Дракон, – подтвердила Хель невозмутимо. Лив во все глаза смотрела на приближавшуюся скалу: к вершине серпантином вилась узкая тропка, окружённая странным каменным карнизом. – Но драконы же в Долине больше не живут! Они ведь давным-давно все в горы улетели! Вздохнув, Хель завела рассказ, и когда они приблизились к скале, отделённой от Школы всё той же кленовой рощицей, начало истории стало Лив более-менее ясно. …когда-то школьный дракон мирно жил в горах со своими сородичами. Но лет двадцать назад одному нехорошему волшебнику для экспериментов понадобилось драконье сердце. – Но волшебники же хорошие! – не выдержав, воскликнула Лив. – Это колдуны злые, а волшебники… Они не убивают драконов! – Это ты так думаешь, – заметила Хель печально. Недоверчиво фыркнув, Лив отшвырнула мыском сапога подвернувшийся под ногу камушек: они с Хель уже поднимались по тропе, вившейся по скале между невысокими сосенками, тепло пахнущими смолой и хвоей. Слетев с края скалы, камень не полетел вниз, а завис в воздухе, среди других камней, окруживших обрыв узким карнизом. Опять магия… Должно быть, Мастера понимали, что запрещать ученикам лазать на Драконью скалу бесполезно, а потому решили обезопасить их другим, более надёжным образом. Правда, сам дракон едва ли представлял собой явление более безопасное, чем случайное падение… – И что было дальше? – Лив протянула руку, чтобы кончиками пальцев коснуться ежистой ветки сосны, нависшей над самой тропой. …дальше, как выяснилось, волшебник отправился в горы и разыскал там дракона, который теперь обитал на скале. Одного из Багровых драконов, которые считаются самыми дружелюбными по отношению к людям: в конце концов, они единственные из всех драконов умели говорить и обладали интеллектом, ничем не уступавшим человеческому. Иные Багровые драконы даже соглашались принять волшебников как своих всадников, служа им, словно боевые кони, как Лессиана служила Ликберу… но это было давно, и вообще, сейчас разговор не об этом. Итак, волшебник приманил дракона, и вожделенное сердце оказалось почти у него в руках. Однако он не учёл одного: дракон не особо горел желанием с этим сердцем расставаться. – Ещё бы, – фыркнула Лив, мельком оглядываясь через плечо. Школа расстилалась под ними; среди красной черепичной крыши основного корпуса золотилось лиственное пятно, будто в здании проросло громадное дерево. – Он самоубийца был, тот волшебник! Разве непонятно, что дракона не победить? – Победить можно, если ты силён, – возразила Хель. – Драконов убивали, и не раз, а этот волшебник был совсем не слабым и жертву выбрал правильно. Кес ведь ещё молодой дракон, неопытный, по драконьим меркам – подросток… – Кес? – Его зовут Кестрель, но все сокращают его имя до Кеса. Хотя на самом деле у Кеса нет имени. – Как… пуф… нет имени? – У Лив не сразу получилось задать новый вопрос: они не прошли ещё и половины пути, а она уже запыхалась. – У всех должно быть имя. – У него есть имя, но оно драконье. А драконьи имена никому не известны, потому что тот, кто узнает имя дракона, получит над ним власть. Имя дракона узнаёт лишь тот, кто становится его человеком. – Как Ликбер стал человеком Лессианы? – Сказку про это Таша не раз читала Лив на ночь. – Да. Как альвы предназначаются друг другу, так некоторые драконы предназначены человеку, а эти челове… люди – ему. Тогда дракон как раз и позволяет им себя оседлать. – Хель опустила глаза, как будто её смутила некая невысказанная мысль. – Но это бывает очень редко: один дракон был предназначен Ликберу, а помимо него ещё только пара колдунов и волшебников удостаивались такого… …оказывается, хоть Кес и одолел посягателя на своё сердце (тот выжил, но, если верить Хель, стал прятать обожжённое лицо под маской), волшебник тоже оказался не промах. На память об их встрече дракону остались израненные крылья. Раны были столь серьёзны, что Кес знал – они не заживут. Ему пришлось бы навсегда проститься с небом, а для дракона жизнь без полёта – не жизнь. Но когда он уже в отчаянии собрался уснуть и обратиться в скалу… – Обратиться в скалу? – не выдержав, снова спросила Лив. – Каких-то драконов убивают колдуны или другие драконы, но остальным гарантирована вечность, которая рано или поздно надоедает. Обычно драконы, желающие умереть, садятся на какой-нибудь утёс, засыпают там навеки и вскоре превращаются в скалу. Только тогда дух их покидает тело, – пояснила Хель так буднично, словно наблюдала этот процесс уже десяток раз. – Понятно, – кивнула Лив, под стать ей стараясь не выглядеть удивлённой, про себя с облегчением отметив, что до вершины осталось чуть. …и когда Кес уже собрался обратиться в скалу, его обнаружил другой волшебник. Вернее, колдун. Казалось бы, бери драконье сердце тёпленьким, но колдун нашёл дракону применение получше. Он предложил Кесу сделку: колдун поможет ему исцелить крылья, если взамен дракон покинет горы, отправится в Срединное королевство и будет служить его обитателям. Кес согласился, и колдун помог ему добраться до Адаманта, где дракона излечили Мастера – в обмен на обещанную клятву верности людям. Затем Его Величество приказал поселить Кеса на территории Школы и… – А при чём тут Его Величество? – всё же удивилась Лив. – Это был ещё король Ралендон, последний из Бьорков, – поправилась Хель. – Шейлиреар показал ему Кеса и сказал, что дракон может сослужить хорошую службу короне. – Она грустно улыбнулась. – Только Кес, насколько я знаю, в Кровеснежную ночь даже из пещеры своей не вылез. Он клялся служить людям, а не конкретному королю. – Шейлиреар? А он тут… – Лив запнулась, когда мысли, щёлкнув кусочками пазла, сложились в догадку. – Так этим колдуном… который нашёл умирающего дракона… был Шейлиреар Первый? – Он самый. – И он показал вашего Кеса королю Ралендону, которого потом сверг, когда ещё служил ему?.. Девушка не успела ответить: тропа сделала последний поворот, и они с Лив замерли на просторной каменистой площадке, с трёх сторон обрывавшейся в пустоту. С четвёртой её обгладывала разверзнутая чёрная пасть огромной пещеры. – Кес! – бесстрашно выкрикнула Хель, вглядываясь в пещерный мрак. Что скрывается внутри, понять было невозможно – тьма надёжно окутывала всё. Только слышно стало эхо, передразнивающее крик. Лив оглянулась через плечо, на оставленные внизу Школу и город. Белые дома, серебристая рамка дубов вдоль школьной стены, а внутри – четыре квадрата всех времён года: золотисто-красный, светло-цветочный, белоснежный и мятно-зелёный. И посреди всего этого – белое здание с золотым лиственным куполом и Драконья скала… – Его нет дома, – вздохнула Хель через какое-то время. – Откуда ты знаешь? Может, он просто не хочет выходить, – возразила Лив. – Он любит говорить с нами. – Вами? – Когда я говорю «мы», я подразумеваю «ученики Школы». Все мы – Хранители Даров Кристали, все мы – едины. Заученную фразу Хель произнесла просто, но столь убедительно, что спину Лив кольнули мурашки. – И что, придётся идти обратно? – спросила девочка. – Не думаю… Это прозвучало откуда-то сверху. Сказанное странным утробным голосом с мурлыкающими нотками, будто рождённым в горле самого огромного в мире кота. Лив вздёрнула голову – и встретила взгляд громадных золотых глаз с чёрными щелями зрачков. Дракон навис над ними, обвив хвост вокруг вершины скалы, упираясь в камень четырьмя лапами с зазубренными когтями. Насыщенно-багровую чешую будто выточили из негранёного рубина; на хвосте чешуйки были не больше ладони, на груди – не меньше мужской руки. Полупрозрачные перепончатые крылья дракон прижал к телу, склонив над площадкой широкую, слегка вытянутую морду. По спине его от лба до хвоста тянулась цепочка тёмных шипов: на голове и продолговатой шее – маленькие и редкие, ближе к задним лапам – размером с Лив. Хвост и вовсе венчала шишка из шипов, похожая на булаву. – Здравствуй, Кес, – сказала Хель. От Лив не укрылось, что девушка едва заметно попятилась. – Кто тут у нас? – Дракон заинтересованно вытянул шею; когда он открывал пасть, видны становились белые ровные зубы величиной с человеческую голову. – А, новенькая… Хоррошо… Он почти бесшумно соскользнул вниз и вбок, чтобы сесть на самом краю скалы слева от них, свесив хвост за обрыв. Лив внезапно осознала, что не такой уж дракон и большой: где-то с двухэтажный дом от лап до макушки. И выглядел он удивительно изящно, точно кот-переросток.